"Оттепель"

Первые ласточки оттепели - неслыханной смелости статьи в "Новом мире", ставившие под вопрос священные понятия: соцреализм и партийность литературы. В первую очередь - статья Померанцева "Об искренности в литературе". Номер с этой статьей исчез из киосков в мгновенье ока - шел нарасхват. А мы с Симой получали "Новый мир" по подписке, и у нас собралось человек пятнадцать друзей, чтобы почитать вслух. Марк Щеглов , очень талантливый молодой критик, вскоре, к несчастью, умерший, критиковал в "Новом мире" роман "Русский лес" Леонида Леонова - Леонов был одним из динозавров сталинской литературы, до той поры неприкосновенных. А Эмиль Кардин вообще утверждал, что крейсер "Аврора" вовсе не давал исторического залпа, который, как мы знали из всех учебников, послужил сигналом к началу Октябрьской революции.

Потом появились рассказы Паустовского , повесть Эренбурга , которая называлась "Оттепель" и дала имя всему этому периоду, а главное - эпохальная для того времени книжка Дудинцева "Не хлебом единым" .

Сначала ее напечатали в журнале, потом издали в "Роман-газете", в мягкой обложке. Книжки не было. Все экземпляры были зачитаны не то что до дыр, а в лохмотья, в клочья. Не было за все советское время, могу это смело сказать, ни одной книги, ни до ни после - и даже Солженицын не идет ни в какое сравнение,- которую бы так зачитали, как эту.

Потому что это было что-то очень примитивное, простое, но касающееся огромного количества людей. Это была - грубо говоря, схематически - история инженера, который придумал способ модернизировать предприятие и сэкономить миллионы рублей и не мог пробиться сквозь бюрократическую стену. Вот такая история. Очевидно, что-то похожее пережил каждый, скажем, третий или пятый инженер. Так же как Некрасов первым сказал правду о войне, Дудинцев первым показал абсурдность всей нашей производственной системы. Поэтому это действительно стало массовым чтением. Тут очень интересно, как явление литературы и жизни духа превратилось в какое-то массовое: не увлечение, нет, а в массовое богатство людей. Реакционеры сурово реагировали на эту книгу, особенно писатели,- они боялись, что если начать так писать, то их царству придет конец. И устроили обсуждение в Союзе писателей . Было такое скопление народа, что прислали конную милицию. Она охраняла входы и не давала людям войти в дом Союза писателей.

Появилась в те годы плеяда новых поэтов. В первую очередь - Евтушенко , но вокруг него - Белла Ахмадулина , самая талантливая из этой группки, Вознесенский , Рождественский того времени, потом он отошел. Дело здесь было не в каких-то политических позициях, хотя Евтушенко писал и политические вещи. Это было что-то очень живое, очень свежее, очень подлинное. И люди страшно увлекались их стихами. Вскоре пошли эти грандиозные чтения, когда на спортивных стадионах выступали поэты и стадион не мог вместить всех желающих.

Другого такого времени потом уже не было. Все жаждали услышать свежее, живое слово. Я думаю, это была тоска по чему-то живому, теплому, человечному. Ведь целлулоидная литература тех лет отбила у людей желание ее читать, а все-таки потребность в поэзии живет, особенно у молодежи. И вот когда вдруг прорвалось сквозь это искусственное мертвое царство живое человеческое слово, то увлечение было невероятным. Надо еще сказать, что в этих больших чтениях на стадионах было соучастие публики - ребята кричали с мест, просили то, другое: они были не только слушателями, это было некое действо, социальное действо, в котором все присутствующие были соучастниками. И это было замечательное, удивительное явление. Я думаю, нигде в мире вообще не было ничего похожего - чтобы целые стадионы собирались слушать поэзию.

Можно считать, что с апреля 53 г началась оттепель