Мотовилова С.Н. - эмиссар Наркомпрса

В "Минувшем", в главке "Надежда Константиновна" , рассказывалось о поездке эмиссара Наркомпроса С.Н. Мотовиловой в бывшее имение князя Волконского , для описи его библиотеки. В этом рассказе редакторы "Нового мира" оставили только констатацию того, что "дом грабили".

А кто же его грабил? Понятное дело, местные жители, которые уносили похищенное на своем горбу. Но не только, вот как это было в оригинале:

"По дороге к вокзалу можно было видеть людей, гнущихся под тяжестью узлов с награбленным добром князя Волконского. Но самое тяжелое впечатление произвел на меня комиссар. В воскресный день я его встретила восседающим на возу, нагруженном всяким узлами, сундуками, мебелью. Увидав меня, он стал усиленно гнать и бить кнутом несчастную лошаденку, которая не могла сдвинуть с места этот переполненный воз".

Несмотря на хрущевскую "оттепель" это прозвучало бы тяжким обвинением в адрес большевиков, даже через сорок пять лет после того, как это произошло и что можно было бы списать на "случайный сброд", примазавшийся к партии власти. Однако хапали, как мы увидим далее, подавляющее большинство коммунистов - и рядовые, и "ответственные работники". Вроде бы в соответствии с провозглашенным В.И. Ульяновым-Лениным лозунгом "Грабь награбленное". Хотя этот лозунг надо было трактовать только в отношении "бывших", однако многие вороватые большевики и комсомольцы урывали и у родной Советской власти!

Затем С.Н. Мотовилова отправилась в командировку описывать большую библиотеку Владимира Ивановича Танеева . В.И. Танеев окончил Училище правоведения в Петербурге в 1861 г., с 1866 г. выступал защитником в ряде политических процессов, а в 1919 г. ему была выдана охранная грамота за подписью В. И. Ульянова-Ленина.

Вот как она об этом вспоминала: "<...>Приехав в Клин, я прошла в местный Совет. <...> Поместили меня в дом Победоносцева, какого - не знаю: того самого знаменитого, его сына или его родственника? Тут же жили и уездные комиссары к счастью, они приходили только вечером. Спала я в бывшей гостиной с мебелью, обитой синим шелком. Была еще столовая, со столовой, но тоже мягкой, мебелью. Где спали комиссары - не знаю. Вечером они разгуливали по столовой в одних жилетах, грызли конфеты. Тогда был немного голод, конфеты являлись редкостью, и их поедание было признаком привилегированных. <...> Моему приезду Танеев сперва, как будто бы, обрадовался. Надел тулупчик, встал и повел показывать свою библиотеку в большом доме. Потом настоял, чтобы я осталась у него пить чай. У него не было в доме ни кусочка сахара, ни кусочка хлеба. Этот человек, устраивавший когда-то банкеты на десятки лиц с шампанским и прочим, угощал меня чаем без сахара с огурцами. <...> На следующий день, когда я пришла, Танеев опять лежал в постели и был мрачен. "Так-с, сударыня, - сказал он мне, показывая на лежащий около него мандат, который я у него забыла, - "Бывшая библиотека Танеева", и подпись: Брюсов!" Оказалось, Танеев, шестидесятник по убеждениям, ненавидел новую литературу, особенно символистов и особенно Брюсова. Уезжая, я не проверила мандат, и, конечно, он был глупо составлен, вероятно, нашим делопроизводителем. Луначарский считал библиотеку принадлежащей Танееву, предложил ее купить и назначить Танеева директором. Но это уже было после моего отъезда из Москвы. <...> ( главка "О В.И. Танееве" из Воспоминаний С.Н. Мотовиловой ).

Ссылки: