Аджубей Алексей Иванович

См. в Википедии Аджубей, Алексей Иванович  

См. АДЖУБЕЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ О СЕБЕ, ХРУЩЕВЕ Н.С. И ЕГО ВРЕМЕНИ

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Алексей Иванович Аджубей (10 января 1924, Самарканд — 19 марта 1993, Москва) — советский журналист, публицист, главный редактор газет «Комсомольская правда» (1957—1959) и «Известия» (1959—1964). Депутат Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС. Зять Никиты Сергеевича Хрущёва.
См. Аджубей и Шатуновская

В 1940—1941 годах Аджубей работал в геологоразведочной экспедиции в Казахстане. С 1942 года служил в армейском ансамбле песни и пляски. После войны поступил учиться в Школу-студию МХАТ (учился на одном курсе с Олегом Ефремовым), а после её окончания, в 1947 году, — поступил на факультет журналистики МГУ.
В 1949 году Аджубей женился на своей сокурснице Раде, дочери Никиты Сергеевича Хрущёва. Благодаря покровительству Хрущёва, карьера Аджубея была успешной: в 1950 году он пришёл работать в «Комсомольскую правду» стажером в спортивный отдел, но довольно быстро дослужился до должности главного редактора. В 1959 году Аджубея назначили главным редактором «Известий». При нём газета стала одним из символов «хрущёвской оттепели».
В 1959 году Аджубей был инициатором создания Союза журналистов СССР.
Кроме журналистики, Аджубей занимался и политикой. В частности, оказывал политическое влияние на своего тестя, сопровождал его в заграничных поездках, а также участвовал в подготовке речей для Никиты Хрущёва.
В 1960 году вместе с другими журналистами (Н. М. Грибачёвым, Г. А. Жуковым, Л. Ф. Ильичёвым и др.) написал книгу «Лицом к лицу c Америкой», — о поездке Никиты Хрущёва в США.
В 1960 году, 18 июня вместе с Союзом журналистов СССР возобновил выпуск еженедельной газеты «За рубежом».
Организовал выпуск журнала «Неделя».
17 августа 1963 года напечатал в «Известиях» запрещённую на то время поэму А. Твардовского «Василий Тёркин на том свете».
После ухода Хрущёва с высших партийных должностей, Аджубей лишился занимаемых постов и был направлен на работу в журнал «Советский Союз», где заведовал отделом публицистики (подчинённых в отделе не было) и печатался под псевдонимом Родионов.
С 1992 года и до конца своей жизни Аджубей был главным редактором газеты «Третье сословие».
    Семья

Жена — Рада Никитична Хрущёва, дочь Н. Хрущёва , 50 лет проработала в журнале «Наука и жизнь». Три сына.
   

   Работы
«Лицом к лицу с Америкой» (1960)
«День мира» (1961)
«Те десять лет» (1989)
«Крушение иллюзий. Время в событиях и лицах» (1991)
  

Шестидесятники  Алексей АДЖУБЕЙ: Главный читатель 

Дмитрий ТРАВИН 

Главного редактора «Известий» 1959-1964 гг. один из коллег тонко охарактеризовал как «Главного читателя». И вправду, принципиальной особенностью Алексея Аджубея было то, что он впервые после долгих лет сталинщины взглянул на газету глазами не партийного цензора, а потребителя — рядового советского интеллигента.
   "Не имей сто друзей, а женись как Аджубей" 
Важнейшим поступком в жизни студента-журналиста, золотоволосого красавца Алексея Аджубея стал выбор супруги. Юная Рада была мила, верна и заботлива, но… не более того. Впрочем, нет. Невеста обладала одним серьезным достоинством, перевешивающим отсутствие «90-60-90» и греческого профиля. Вскоре ее отец — Никита Хрущев — стал первым секретарем ЦК КПСС. Карьера молодого журналиста резко пошла в гору. Через пять лет после окончания университета Аджубей стал главным редактором «Комсомольской правды». А еще через два года он принял «Известия» — вторую по рангу газету страны. Стукнуло ему в тот момент всего 35. В народе шутили: «Не имей сто друзей, а женись как Аджубей». Нельзя сказать, будто он вознесся из грязи в князи. Мать Алексея являлась настолько известным в Москве закройщиком, что ее уже можно было называть модельером. Она дружила со своими знаменитыми клиентами — Мариной Ладыниной и Еленой Булгаковой (вдовой писателя). А как-то раз даже сам Сталин потребовал от своей дочери, чтобы та одевалась именно у нее.
И все же стать зятем Хрущева… Не все шестидесятники относились к числу романтиков и мечтателей. Во всяком случае, Аджубей был в полной мере наделен здравым смыслом. Обычно непотизм плодит высокопоставленных посредственностей. Однако бывают исключения. Алексей Иванович оказался не только ярок, но и талантлив. А самое главное — он сформировался как личность в годы Оттепели. В результате миллионам людей эта эпоха запомнилась не столько по знаменитому докладу Хрущева о культе личности (неопубликованному, но лишь зачитанному на партсобраниях), сколько по страницам «Известий», кардинальным образом изменившихся под руководством Аджубея.
Тираж тогда вырос с 400 тыс. до 8 млн. И все равно газета оставалась дефицитной. Один известинец признавался, что, «пользуясь служебным положением», осчастливил 40 знакомых, страстно жаждавших войти в число привилегированных лиц, обладающих подпиской.
    О невозможности купить кальсоны 
«Газета, как любимая женщина, — чтобы она нравилась, ее нужно переодевать каждый день». В этой фразе Главного — суть того, что он сделал с журналистикой. Особенностью аджубеевских «Известий» стал прорыв к острой тематике. Не к инакомыслию и тем более к оппозиционности, а именно к остроте! Журналистика шестидесятников принципиально отличалась как от сталинской, так и от той, что начала формироваться на рубеже 80-х и 90-х гг. Могли реализовываться любые — казалось бы, самые бредовые — идеи. На планерке сам Аджубей говорил: «Давайте побредуем!» Прорывом в истории стала публикация отрывков из «Синей тетради» Эммануила Казакевича, где рядом с Лениным вставал образ, казалось бы, навсегда «заколоченного» Зиновьева. Прорывом в экономике оказалась статья об автокомбинате, директор которого ратовал за хозяйственную инициативу. А культура была обязана «Известиям» спасением джаза Олега Лундстрема, который как-то раз грянул всеми своими трубами и барабанами прямо из окон редакционного здания к радости толпы, собравшейся в центре столицы.
От передовиц, содержащих партийные указания, отказались вообще. Даже абсолютно ортодоксальные материалы делались теперь по-другому. Газета переставала быть коллективным пропагандистом и агитатором (как завещал великий Ленин) и становилась газетой в полном смысле этого слова. Гвоздевым материалом великого пятилетия стал репортаж о четверке солдат, унесенных штормом на барже и 49 дней без еды мотавшихся по океану. Читалось на едином дыхании, а главное, укрепляло веру в силу и мужество советского человека. Аджубей требовал, чтобы сотрудники не вылезали из командировок, а самое главное, ловили каждую сенсацию и стремились опередить конкурента. «Правда», в которой не было известий, стала безнадежно отставать от «Известий», в которых хотя и не было всей правды, но зато имелось что почитать. Даже по отношению к номенклатуре, неизменно начинавшей день с чтения органа ЦК, Аджубей нашел ловкий ход. Он развел свою газету с «Правдой» по времени выхода из печати. Московский выпуск «Известий» стал вечерним, и теперь чиновники после работы с легкостью отдавали свое сердце той тематике, которой были неподвластны их стальные задницы.
Аджубей понял, что на рынке существует ниша и для неспешного семейного чтения. Так появилось воскресное приложение «Неделя», которое отрывали с руками. Сам же Главный прославился интервью, взятым у Джона Кеннеди, — первой беседой с президентом США в истории нашей печати. На взгляд американских журналистов, скованный идеологическими рамками «Аджубей был похож на мальчишку, стреляющего из рогатки». Но для советских людей это был очередной прорыв. Еще «Известия» брали работой с письмами. Однажды опубликовали крик души питерских балерин, обращавших внимание на то, что Сергеев и Дудинская в Мариинке зажимают молодой талант — «модерниста» Юрия Григоровича.
Но, как правило, в письмах были жалобы читателей, которые передавались в высокие инстанции, причем это иногда действительно помогало, т.к. чиновники боялись, что газета размажет их по стенке, — сказывалась административная система. Однажды усердная сотрудница направила самому Косыгину письмо провинциального мужичка о невозможности «купить кальсоны, в которых остро нуждается население». Аджубей потом еле замял скандал.
    Полет метеора 
Поначалу он был франтоватым и компанейским парнем. Мог при случае станцевать твист, рассказать анекдот. Мог вскочить на стол, беседуя с американским сенатором. А во время встречи с читателями мог поручить первому ряду самим отбирать вопросы, на которые следует отвечать известинцам. 
Но по мере того, как укреплялись его позиции, Аджубей заметно бронзовел. Он стал членом ЦК КПСС, депутатом Верховного совета, а по личному статусу зятя вождя и любимца масс явно мог заткнуть за пояс даже иного члена политбюро. Порой редактор превращался во что-то вроде теневого министра иностранных дел, поскольку выполнял за рубежом личные поручения Хрущева и фактически представлял страну западному миру.
Внутри известинского коллектива он все больше превращался из первого среди равных в хозяина, который может по многу дней заставлять высиживать в приемной, скажем, такого не последнего в журналистской иерархии человека, как Станислав Кондрашев. Все чаще Алексей Иванович раздражался, когда старые друзья прилюдно называли его Алешей. 
Неизбежные компромиссы стали фундаментом, на котором только и могла держаться кажущаяся бескомпромиссность. «Известия», естественно, поддержали расправу над Синявским и Даниэлем, смертный приговор валютчикам Файбишенко и Рокотову. К стыду газеты, на ее страницах появилась разносная критическая статья, посвященная мемуарам Ильи Эренбурга. Возможно, это было «спецзаданием» главного партийного идеолога Михаила Суслова.
Хотя Аджубей по праву являлся первым журналистом страны, в рамках той системы его позиции полностью определялись не успехом издания и не личным талантом, а поддержкой вождя. И, естественно, культ Никиты Сергеевича в той или иной форме на страницах «Известий» присутствовал. Как только тесть слетел, так сразу же за ним последовал и зять. 
Японская газета в тот день дала портрет Хрущева с подписью: «Первый секретарь ЦК, освобожденный от должности в связи с ухудшившимся состоянием здоровья», и портрет Аджубея, под которым значилось: 
«Бывший главный редактор «Известий», освобожденный от должности в связи с ухудшившимся состоянием здоровья Хрущева». На 40-летие Аджубея очередь желающих поздравить его чуть не перегородила улицу Горького. Через год отважившихся почтить опального журналиста остались единицы. Он промелькнул, как метеор, и исчез практически навсегда. 
Ему дали мелкую должность в дрянном журнальчике, где Алексей Иванович (что символично) занимал кабинет с зарешеченным окном. На слово «Аджубей» ввели запрет, и постепенно он отвыкал писать под собственным именем. С крохотной зарплатой трудно было растить троих сыновей. А чтобы построить дачу, ставшую для него отдушиной в серости будней, пришлось продавать старые вещи. Потом эта дача сгорела. А после восстановления сгорела еще раз. Уже в перестройку, когда ему было сильно за 60, Аджубей стал делать газету «Третье сословие». Он ориентировал ее на средний класс, рвавшийся к деньгам и собственности, но в то же время вдохновенно говорил о дикости нашей капитализации, о том, что Россия не примет рынка без духовности. Понимал ли он, что рынок этот уже «вне ведения» шестидесятников? 
В 1993 г. его не стало. «Третье сословие» не пережило своего создателя.
   О смысле столба 
Как-то раз на планерке Аджубей сказал: «Представьте: на дороге телеграфный столб, мимо проходят десятки журналистов, и только один остановился: «А почему столб именно здесь?» Остановившийся, удивившийся — наш потенциальный собкор». Эту фразу стоило бы вывешивать на плакатах в каждой аудитории факультетов журналистики.

  Из Познера

И еще ругали [после отставки Хрущева] - главным образом в журналистской среде - его зятя, Алексея Аджубея , человека, сделавшего карьеру со скоростью метеора именно благодаря семейным связям. Буквально за несколько лет он поднялся с должности собственного корреспондента "Комсомольской правды" до кресла главного редактора "Известий" . У него была еще масса других постов и регалий, поговаривали, что Аджубей является и теневым министром иностранных дел страны. Его принимали Папа Римский, президент Кеннеди. Понятно, что многие завидовали ему, не признавая его несомненных способностей.

Однако факт: при нем "Известия" - газета не менее серая и скучная, чем "Правда", стали по-настоящему интересны. Я часто слышал от коллег: мол, был бы я женат на дочери Хрущева, еще не такую газету сделал бы! В народе ходила переделанная под момент пословица:

"Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей". 

Бесспорно, имея такой тыл, Алексей Иванович чувствовал себя куда увереннее и действовал несравненно более смело, чем кто-либо еще в средствах массовой информации СССР. Но не поспоришь и с тем, что это был человек хваткий, с выдумкой, любивший и ценивший свою профессию. Недаром журналисты, работавшие в "Известиях" при Аджубее, до сих пор считают это время золотым. Среди прочего они хвалят его за то, что он неизменно защищал сотрудников газеты, никогда не давал их в обиду, был необыкновенно преданным главным редактором.

Когда сняли Хрущева, Аджубея мгновенно освободили от должности, а "Известия" вскоре стали такими же серыми и скучными, как в прежние годы.

В народе вновь вспомнили шутку о том, что в "Изестиях" нет правды, а в "Правде" нет известий:

Говорят, что в последние годы своего правления Хрущев стал вести себя как царек, да и поведение Аджубея часто бывало грубым, высокомерным, он разыгрывал из себя принца-наследника. Да, это так.

Ссылки: