ЕАК (Еврейский антифашистский комитет СССР, 1942

ЕАК (Еврейский антифашистский комитет СССР, 1942–1948)

Источник: Электронная еврейская энциклопедия

См. ЕАК и Л.П. Берия

ЕВРЕЙСКИЙ АНТИФАШИСТСКИЙ КОМИТЕТ (ЕАК), комитет еврейских общественных деятелей и деятелей культуры в Советском Союзе (1942–48). Еврейский антифашистский комитет был создан во время Второй мировой войны с целью организовать всемерную поддержку СССР со стороны евреев демократических стран в войне против нацистской Германии. После нападения Германии на СССР советские правительственные органы создали ряд антифашистских комитетов (славянский, женский, юношеский), которые должны были способствовать формированию мирового общественного мнения и оказанию помощи Советскому Союзу. Тогда возникла идея обратиться и к евреям мира. 24 августа 1941 г. был созван митинг «представителей еврейского народа», на котором выступили с речами Ш. Михоэлс, И. Эренбург, Д. Бергельсон и другие. Они призвали «братьев-евреев во всем мире» прийти на помощь Советскому Союзу. Этот призыв произвел большое впечатление на евреев демократических стран. В США был создан Еврейский совет по оказанию помощи России в войне во главе с А. Эйнштейном. В Палестине ответ на призыв был дан от имени ишува в радиопередаче на иврите 28 сентября 1941 г.; был учрежден также общественный комитет по оказанию помощи СССР в его борьбе против фашизма, впоследствии известный как «Лига Ви» (на английском языке victory, `победа`).
В это же время два лидера Бунда, бежавшие из Польши, Х. Эрлих и В. Альтер, вначале арестованные советскими органами, были освобождены в сентябре 1941 г. из заключения и обратились к советскому правительству с предложением создать антифашистский комитет евреев СССР и стран, оккупированных немцами. Их проект обсуждался советскими правительственными органами, но затем внезапно они были вновь арестованы и казнены в декабре 1941 г. Казалось, что это предложение отвергнуто и забыто, но, очевидно, опасная военная ситуация заставила власти вновь обратиться к идее воздействия на евреев мира. Вероятно, они верили в возможность евреев оказать СССР материальную помощь, а также давление на правительства в своих странах с целью открыть на Западе второй фронт против Германии. Было решено учредить Еврейский антифашистский комитет при Совинформбюро — органе советской военной пропаганды. А. Лозовский (Дридзо), возглавлявший Совинформбюро, был ответственен за деятельность комитета. 7 апреля 1942 г. Еврейский антифашистский комитет опубликовал свое первое воззвание к «евреям во всем мире» за 47 подписями. Среди подписавшихся были писатели, поэты, актеры, врачи и евреи-военные, отличившиеся в войне с немцами (генерал Я. Крейзер, командир подводной лодки И. Фисанович /1914–44/ и другие).
Председателем Еврейского антифашистского комитета был назначен Шломо Михоэлс, секретарем — журналист Шахне Эпштейн. 24 мая состоялся второй митинг «представителей еврейского народа», призыв которого к евреям всего мира о сборе пожертвований на приобретение одной тысячи танков и 500 самолетов для Красной армии транслировался по радио. С 6 июля 1942 г. Еврейский антифашистский комитет стал издавать в Куйбышеве (см. Самара) три раза в месяц газету на идиш «Эйникайт». Была организована трансляция радиопередач на идиш четыре раза в неделю для евреев США и Англии и налажен сбор информации о нацистских зверствах в оккупированных немцами советских районах. Эта информация публиковалась затем в «Эйникайт» и отправлялась за границу для публикации в еврейской прессе. В результате объявленной Еврейским антифашистским комитетом кампании по сбору средств на комплектование танкового подразделения «Советский Биробиджан» советские евреи собрали три миллиона рублей. В феврале 1943 г. на заседании Еврейского антифашистского комитета был заслушан потрясший всех доклад Михоэлса о судьбе евреев на территориях, освобожденных Красной армией. Михоэлс также привел данные об участии евреев в борьбе с нацистами. Эренбург осудил распространение в стране антисемитских настроений под лозунгом «евреев никто не видел на фронте» и призвал довести до всех кругов советского общества информацию об участии евреев в военных действиях. В конце 1943 г. Ш. Михоэлс и поэт И. Фефер были посланы в пропагандистское турне по США, Канаде, Мексике и Англии, где им был оказан восторженный прием представителями почти всех слоев еврейского населения. Этот визит рассматривался как первый шаг на пути к возобновлению связей между советскими евреями и мировым еврейством, прерванных советскими властями окончательно в 1930-х гг.

Кроме помощи беженцам, по призыву советского «Еврейского антифашистского комитета» «Джойнт» организовал сбор средств в пользу СССР. 16 июля 1943 года «Правда» сообщила: «Соломон Михоэлс и Ицик Фефер получили сообщение из Чикаго, что специальная конференция „Джойнта“ начала кампанию, чтобы финансировать тысячу санитарных машин для потребностей Красной Армии». На собранные «Джойнтом» деньги были приобретены 1000 самолётов, 500 танков, отправлены в СССР два парохода с вещами, медикаментами и продуктами.

Третий митинг «представителей еврейского народа» состоялся в апреле 1944 г. Верующие евреи были впервые представлены на нем московским раввином Шломо Шлифером. После разгрома Германии в мае 1945 г. Еврейский антифашистский комитет опубликовал декларацию, в которой подчеркивалось, что во время войны была «заложена основа крепнущего единства» евреев разных стран с евреями СССР.
В послевоенное время деятельность Еврейского антифашистского комитета выражалась главным образом в издании газеты «Эйникайт», которая с февраля 1945 г. стала выходить три раза в неделю. Еврейский антифашистский комитет планировал издание двух книг: «Черной книги» о нацистских зверствах на оккупированных территориях и «Красной книги» о вооруженной борьбе евреев против нацизма. Эти публикации были запрещены властями.
Широкие слои еврейского населения стали воспринимать Еврейский антифашистский комитет в качестве коллективного представителя еврейского населения. Руководители Еврейского антифашистского комитета, особенно Ш. Михоэлс, получали множество писем, в которых рассказывалось об участившихся случаях антисемитизма. Многие евреи не могли получить назад квартиры, в которых они жили до оккупации. Евреев не брали на работу, а в ряде мест, например, в Киеве в октябре 1945 г. произошел еврейский погром, во время которого было убито пять человек.
Еврейский антифашистский комитет обращался к руководителям партии и государства с просьбами оказать помощь евреям Советского Союза, несмотря на то, что ряд руководителей комитета — И. Фефер, Ш. Эпштейн — хорошо понимали, что нет никаких шансов добиться этого. В докладе Еврейского антифашистского комитета говорилось: «Война вызвала ряд таких ненормальных явлений, как вспышка антисемитизма. В еврейской среде под впечатлением неимоверных фашистских зверств эти явления воспринимались весьма болезненно». В середине 1944 г. Ш. Михоэлс и Ш. Эпштейн обратились с письмом к заместителю председателя Совета народных комиссаров В. Молотову. Авторы предлагали создать при Еврейском антифашистском комитете специальную комиссию помощи евреям, пострадавшим от войны. Эти обращения встречали, как правило, негативную реакцию государственного руководства.
В большинстве случаев Еврейский антифашистский комитет не получал никакого ответа на свои обращения, иногда сообщалось, что заявление не является обоснованным. Единственным представителем высшего руководства страны, который пытался помочь еврейскому населению в освобожденных районах, был нарком внутренних дел Л. Берия. Так, получив письмо руководства Еврейского антифашистского комитета об антисемитских инцидентах на Украине, он поручил Н. Хрущеву «принять необходимые меры помощи по трудовому и бытовому устройству евреев в освобожденных районах».
Желая улучшить тяжелое положение еврейского населения, а также создать какую-то форму еврейской государственности в Советском Союзе, руководство Еврейского антифашистского комитета обратилось в феврале 1944 г. с письмами к И. Сталину и к В. Молотову. В письме Сталину предлагалось «поставить вопрос о создании еврейской советской республики в одной из областей, где это по политическим соображениям возможно. Мы бы считали, что подобными областями могли бы оказаться либо территория бывшей республики немцев Поволжья, либо в Крыму». Вскоре после этого состоялась встреча Ш. Михоэлса, И. Фефера и Ш. Эпштейна с В. Молотовым, где обсуждался вопрос о создании еврейского государственного образования на территории Советского Союза. Молотов отрицательно отнесся к идее создания еврейской республики в Поволжье: «Евреи — народ городской, их нельзя сажать на трактор». В отношении Крыма он сказал: «Пишите письмо, мы его посмотрим». Поэтому В. Молотову руководители Еврейского антифашистского комитета писали только о Крыме.
Поскольку Молотов не отверг предложение о Крыме, сделанное И. Фефером и Ш. Эпштейном — агентами МГБ, в современной литературе высказывается мнение, что «крымский проект» был провокацией советского правительства, чтобы начать антиеврейские репрессии, однако эта версия не представляется убедительной.
По мере разворачивания антисемитской кампании в Советском Союзе (см. Советский Союз. Евреи в Советском Союзе в 1945–1953) власти решили ограничить деятельность Еврейского антифашистского комитета, а затем и закрыть его. Сразу же после войны Сталин предложил Г. Александрову, начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК, организовать проверку деятельности Совинформбюро, что было направлено против его начальника А. Лозовского, в вину которому ставилось то, что многие статьи были написаны «недостаточно квалифицированными и малоизвестными авторами», и приводились исключительно еврейские фамилии. А. Лозовский был снят с поста заместителя министра иностранных дел, но оставлен на посту начальника Совинформбюро, где продолжал препятствовать увольнению евреев. 25 июня 1947 г. Лозовский был снят и с этой должности.
В обстановке растущего государственного антисемитизма в 1946 г. Михоэлсу и Феферу сообщили, что в ЦК ВКП(б) «есть мнение закрыть Еврейский антифашистский комитет», тогда же МГБ забрало архив комитета. Комиссия, вновь проверявшая работу Совинформбюро в сентябре 1946 г., в отчете утверждала, что Еврейский антифашистский комитет «сползает на позиции еврейского национализма и сионизма», став их «идейным пленником», и делала вывод, что сотрудники Еврейского антифашистского комитета «включились в общий оркестр сионистов всего мира». Комиссия предложила распустить Еврейский антифашистский комитет, а газету «Эйникайт» закрыть. 12 октября 1946 г. МГБ представило в ЦК записку «О националистических проявлениях некоторых работников Еврейского антифашистского комитета». М. Суслов, глава отдела внешней политики ЦК, написал письмо Сталину с предложением закрыть Еврейский антифашистский комитет. В декабре 1946 г. Феферу и Михоэлсу было предложено подготовить проект обращения к зарубежным еврейским организациям по поводу закрытия Еврейского антифашистского комитета.
В то же время Сталин считал, что еще не время начинать широкую антиеврейскую кампанию, учитывая напряженную международную обстановку на Ближнем Востоке: он хотел использовать борьбу евреев Палестины против Великобритании, превратив будущее еврейское государство в проводник своего влияния. Поэтому Сталин решил пока не закрывать Еврейский антифашистский комитет; 2 февраля 1947 г. комитету вернули его архив. В телефонном разговоре Суслов сказал Феферу, что Еврейский антифашистский комитет будет продолжать работать. В мае 1947 заведующий сектором общественных организаций отдела внешней политики ЦК Г. Шумейко похвалил пропагандистскую деятельность Еврейского антифашистского комитета.
В конце 1947 г. антисемитизм И. Сталина усилился, и он стал склоняться к плану распустить Еврейский антифашистский комитет, провести широкую волну арестов среди представителей еврейской интеллигенции и общественных деятелей. Министр ГБ В. Абакумов, зная об усиливавшемся антисемитизме Сталина, составил сценарий американского сионистского заговора, направленного лично против Сталина, в котором использовалась также ненависть вождя к родственникам его покойной жены Надежды Алилуевой. На роль главной фигуры был избран И. Гольдштейн (?–1953), старший научный сотрудник Института экономики Академии Наук СССР, арестованный в декабре 1947 г. В конце 1947 г. – начале 1948 г. были арестованы родственники Н. Алилуевой, а также их знакомые: театровед Л. Шатуновская (1906–88; в Израиле с 1972 г.), ее муж, профессор физики Л. Тумерман, специалист по радиолокации генерал-майор Г. Угер (1905–72), Э. Горелик, жена первого заместителя министра обороны А. Хрулева.
По версии МГБ, руководители Еврейского антифашистского комитета по заданию американской разведки добывали сведения о жизни Сталина и его семьи через И. Гольдштейна и З. Гринберга (1887–1949), старшего научного сотрудника Института мировой литературы АН СССР, сотрудника Еврейского антифашистского комитета. О разработке именно этой версии руководство МГБ получило указание от Сталина. Во время допросов Гольдштейна и Гринберга применялись пытки. Под пытками Гольдштейна заставили дать показания о «сионистской деятельности Михоэлса и о том, что он проявлял повышенный интерес к личной жизни главы советского правительства. Такими сведениями интересовались американцы». Но Сталин все-таки решил не организовывать процесс, в котором ближайшие родственники его жены выступали бы в качестве сионистских агентов. Дело о «заговоре» Алилуевых—Михоэлса было свернуто (в том числе и под влиянием событий в 1948 г. на Ближнем Востоке), проходившие по нему лица получили различные сроки заключения (например, Л. Шатуновская и Л. Тумерман — по 25 лет). По указанию Сталина 13 января 1948 г. был ликвидирован Ш. Михоэлс.
В начале 1948 г. судьба Еврейского антифашистского комитета еще не была окончательно решена. Отдел внешней политики ЦК ВПК(б) «в целях оздоровления обстановки» предлагал вывести из состава президиума И. Фефера, Лину Штерн, Л. Квитко, Д. Бергельсона, С. Брегмана (1895–1953), заместителя министра Госконтроля РСФСР, И. Юзефовича, (1890–1952), деятеля профсоюзного движения, в 1942–46 гг. заведующего отделом рабочей и профсоюзной печати Совинформбюро, В. Зускина, П. Маркиша; предлагалось ввести в президиум генерала Д. Драгунского, С. Маршака, архитектора Б. Иофана (1891–1971), И. Дунаевского, Майю Плисецкую.
МГБ в то же время занималось фабрикацией дела об американо-сионистском шпионском центре в Советском Союзе, созданном под прикрытием Еврейского антифашистского комитета. На роль главного заговорщика выдвигался А. Лозовский. Чтобы получить на него компрометирующие данные, были арестованы сотрудники Совинформбюро: руководитель отдела печати Е. Долицкий (1901–1984), редактор Я. Гуральский, М. Бородин (Грузенберг), ответственный редактор газеты «Москоу ньюс», и др. Арестованных допрашивали с применением жестоких даже по понятиям сталинской юстиции пыток (М. Бородин скончался в тюрьме от пыток). Несмотря на мужественное поведение многих арестованных, «особые» методы следствия дали результаты, и нужные показания были получены.
26 марта 1948 г. В. Абакумов послал Сталину докладную записку, в которой утверждал: «Министерством государственной безопасности СССР в результате проведенных чекистских мероприятий установлено, что руководители Еврейского антифашистского комитета, являясь активными националистами и ориентируясь на американцев, по существу проводят антисоветскую националистическую работу... Михоэлс и его единомышленники, как выяснено их агентурной разработкой и следствием по делам еврейских националистов, использовали Еврейский антифашистский комитет как прикрытие для проведения антисоветской работы». Утверждалось, что члены Еврейского антифашистского комитета «связаны с еврейскими националистами Украины и Белоруссии... и направляют их антисоветскую деятельность».
Но Сталин снова решил повременить с разгромом Еврейского антифашистского комитета, и снова главной причиной отсрочки оставалась ситуация на Ближнем Востоке. Однако когда выяснилось, что Израиль не станет страной народной демократии, что советские евреи восторженно относятся к еврейскому государству и многие из них хотят туда ехать, Сталин решил усилить антисемитскую кампанию. Один из основных ударов пришелся на Еврейский антифашистский комитет.
17 сентября 1948 г. был арестован член президиума Еврейского антифашистского комитета. Д. Гофштейн. На страницах газеты «Эйникайт» начали появляться статьи, полные заверений в любви советских евреев «к своей Родине — Советскому Союзу». Заместитель ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета Г. Хейфец (1899–1958) продолжал отправлять в ЦК доклады о положении в Израиле, последний доклад был отправлен 20 ноября 1948 г. Именно в этот день Политбюро утвердило решение Совета министров о немедленном роспуске Еврейского антифашистского комитета. 21 ноября в помещении Еврейского антифашистского комитета провели обыск, и оно было опечатано; в тот же день закрыли газету «Эйникайт». 25 ноября Политбюро постановило закрыть издательство «Дер эмес» (см. «Эмес»), набор всех находившихся в работе книг был рассыпан. 24 декабря 1948 г. были арестованы В. Зускин и И. Фефер. 26 января 1949 г. был арестован А. Лозовский. С 1948 г. по 1952 г. были арестованы более 100 ученых, писателей, журналистов, артистов, государственных деятелей, партийных и хозяйственных работников, которых обвиняли в «преступных связях с Еврейским антифашистским комитетом».
По планам МГБ следовало на суде представить Еврейский антифашистский комитет руководящим, координирующим центром националистической деятельности. С начала 1949 г. велись интенсивные допросы арестованных. В них принимали участие 35 следователей под руководством полковника В. Комарова — заместителя начальника следственной части МГБ СССР. Арестованных подвергали жестоким пыткам. Абакумов потребовал «бить смертным боем» главного врача клинической больницы имени Боткина, члена Президиума Еврейского антифашистского комитета Б. Шимелиовича (1892–1952), отказывавшегося признать себя виновным и дать показания. На суде Шимелиович рассказал: «Я получал в течение месяца (январь–февраль 1949 г.)... в сутки 80–100 ударов, а всего я получил... около двух тысяч ударов». Избиением Шимелиовича занималось восемь человек во главе с секретарем В. Абакумова.
Допросы сопровождались грубыми антисемитскими выходками следователей. Особенно неистовствовал В. Комаров. А. Лозовский говорил на суде: «...в течение восьми ночных допросов, на которых полковник Комаров мне все время твердил, что евреи — подлый и грязный народ, что все евреи — негодная сволочь, что все оппозиции в партии состояли из евреев, что все евреи в СССР шипят против советской власти, что евреи хотят истребить всех русских». Арестованный впоследствии во время чистки аппарата МГБ от сторонников В. Абакумова (см. ниже) В. Комаров в феврале 1953 г. писал из тюрьмы Сталину: «...особенно я ненавидел и был беспощаден с еврейскими националистами, в которых видел наиболее опасных и злобных врагов».
Был устроен настоящий конвейер допросов. П. Маркиша первые месяцы после ареста допрашивали ежедневно по два–три раза в сутки, в общей сложности по 12 часов в день. Следователи использовали показания И. Фефера, который, будучи агентом МГБ, подписывал все, что ему диктовали. Интенсивные допросы с применением пыток на первых порах давали результаты: показания обрабатывали в секретариате Абакумова под руководством заместителя начальника секретариата Б. Бровермана. Руководство МГБ докладывало Сталину об успешном ходе следствия. 25 марта арестованным предъявили обвинительное заключение, в котором фигурировали 29 человек, в том числе жена В. Молотова Полина Жемчужина (Карповская; 1897–1970).
Но в 1950 г. процесс не состоялся. Его проведению помешало мужественное поведение арестованных: некоторые из них нашли в себе силы после окончания следствия отказаться от данных показаний, например, А. Лозовский, И. Юзефович, В. Зускин. Также не признал себя виновным Б. Шимелиович. Следователи опасались, что и другие заключенные откажутся от своих показаний перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Суд не состоялся еще и потому, что этого процесса не хотели некоторые представители высшего руководства страны (В. Молотов, Л. Берия, К. Ворошилов, А. Андреев). В результате некоторые арестованные были приговорены Особым совещанием МГБ к различным срокам заключения, а журналистка, сотрудник Еврейского антифашистского комитета Мирьям Айзенштадт-Железнова (1909–50) и Ш. Персов — к смертной казни.

Летом 1951 г. началась чистка центрального аппарата МГБ. 11 июля 1951 г. И. Сталин подписал закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в МГБ СССР», 12 июля В. Абакумов был арестован. Поводом послужило письмо Сталину работника МГБ М. Рюмина, который обвинял Абакумова в том, что тот скрыл от правительства «террористический план еврейского националиста Я. Этингера» (см. Советский Союз. Евреи в Советском Союзе в 1945–1953). Были арестованы многие руководящие работники МГБ, в том числе все работавшие в центральном аппарате евреи. Их рассматривали как участников националистической подпольной организации и надеялись показать, что существует связь между еврейской национальной организацией в МГБ и Еврейским антифашистским комитетом. М. Рюмин стал новым начальником следственной части по особо важным делам, и дело Еврейского антифашистского комитета перешло в его ведение.
19 января 1952 г. следствие возобновилось. У следователей был специальный вопросник, составленный Сталиным, где основное место занимали вопросы, посвященные связям арестованных с иностранными разведками; следователи изо всех сил старались это доказать. С этой целью архив Еврейского антифашистского комитета вновь был проверен, и специально подобранные эксперты путем подстановок, натяжек и прямых фальсификаций пытались создать документальную основу для обвинения членов Еврейского антифашистского комитета в шпионаже, но составить что-нибудь убедительное не удалось.
Следователи пытались представить Еврейский антифашистский комитет в качестве центра, который руководил «еврейскими националистическими организациями» в различных структурах власти, и Особое совещание выносило обвиняемым в связях с Еврейским антифашистским комитетом суровые приговоры, вплоть до смертной казни (например, по делу ЗИСа, по делу Кузнецкого металлургического комбината). С делом Еврейского антифашистского комитета искусственно связывали и другие дела, которые вело МГБ, в общей сложности их было около 70.
Следствие пыталось доказать существование разветвленной системы деятельности еврейской буржуазно-националистической организации в Советском Союзе и добиться от подследственных показаний о контактах руководителей Еврейского антифашистского комитета с известными политическими деятелями, в том числе с Л. Кагановичем и В. Молотовым. 13 марта 1952 г. было принято решение начать следствие по делам всех лиц, имена которых упоминались в ходе допросов по делу Еврейского антифашистского комитета. Список будущих подследственных включал 220 имен, среди них — И. Эренбурга, В. Гроссмана, С. Маршака, М. Блантера, Б. Збарского, Б. Слуцкого и др. Следствие сопровождалось еще более грубыми нарушениями законности, чем в 1949 г.
К весне 1952 г. следствие было закончено. 5 марта подполковник П. Гришаев вынес постановление об объединении дел А. Лозовского, С. Брегмана, И. Юзефовича, Б. Шимелиовича, Л. Квитко, Д. Гофштейна, В. Зускина, а также журналистов, сотрудников Еврейского антифашистского комитета Л. Тальми (1893–1952), Эмилии Теумин (1905–52), Чайки Ватенберг-Островской (1901–52; трое последних долго жили в США и, по утверждению следствия, были завербованы американской разведкой) в одно следственное дело, приговор был определен заранее
8 мая – 18 июня 1952 г. проходило закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством генерала юстиции А. Чепцова, на котором рассматривалось дело Еврейского антифашистского комитета без участия представителей обвинения и защиты и без вызова свидетелей. Подсудимых обвиняли в связях с «еврейскими националистическими организациями Америки», в том, что по заданию американских еврейских националистов они подняли вопрос «о заселении Крыма евреями, о создании там еврейской республики», в создании «Черной книги» (см. И. Эренбург) и т. д.
На суде подсудимые держались с невиданным в сталинскую эпоху мужеством. Б. Шимелиович, А. Лозовский, Лина Штерн, С. Брегман полностью отрицали свою вину, другие признавали ее частично; только И. Фефер полностью признал себя виновным. Некоторые подсудимые, в первую очередь А. Лозовский, показали суду необоснованность и абсурдность обвинений. Лозовский подчеркивал, что его деятельность строго контролировалась В. Молотовым и М. Щербаковым, что делегация в США была послана с разрешения Наркоминдела. Лозовский показал антисемитскую атмосферу процесса, когда слово «еврейский» становилось синонимом слова «националистический».
К концу процесса все обвиняемые отказались от своих показаний, последним это сделал И. Фефер. На закрытом заседании, проведенном по его просьбе 6 июня 1952 г., Фефер показал, что он является агентом МГБ и действовал по заданию «органов». Он отказался от своих предыдущих показаний и заявил, что дал их в результате угроз: «Следователь Лихачев на предварительном следствии говорил: “Если мы вас арестовали, то найдем и преступление. Мы из вас выколотим все, что нам нужно”».
В июле 1952 г. А. Чепцов совершил беспрецедентный поступок: он прервал процесс и решил отправить дело на доследование. Видимо, он учитывал, что в затягивании процесса заинтересованы В. Молотов, Л. Каганович и Л. Берия. Чепцов учитывал, что организаторы процесса — В. Абакумов, М. Лихачев, В. Комаров — были арестованы. Его раздражали методы Рюмина, который со своими подчиненными занимался обработкой заключенных в перерывах между заседаниями суда и установил подслушивающее устройство в совещательной комнате судей. Он обратился к Генеральному прокурору Г. Сафонову, председателю Верховного суда И. Волину, заместителю председателя комиссии партийного контроля М. Шкирятову и др. с жалобами на деятельность МГБ. Он добился встречи с членом политбюро Г. Маленковым в присутствии М. Рюмина и министра госбезопасности С. Игнатьева. Маленков потребовал от Чепцова немедленно завершить дело.
18 июля 1952 г Военная коллегия приговорила А. Лозовского, И. Фефера, И. Юзефовича, Б. Шимелиовича, Л. Квитко, П. Маркиша, Д. Бергельсона, Д. Гофштейна, В. Зускина, Л. Тальми, И. Ватенберга, Ч. Ватенберг-Островскую, Э. Теумин к высшей мере наказания, а Л. Штерн — к ссылке на 5 лет. В отношении тяжело заболевшего С. Брегмана было решено «рассмотрение уголовного дела приостановить впредь до его выздоровления». По некоторым данным, А. Чепцов отказался исполнить требование Рюмина немедленно привести приговор в исполнение. Он переслал Сталину личное заявление Лозовского и решил ждать ответа на прошения о помиловании. Но 12 августа приговор был приведен в исполнение. По мере расширения репрессий против еврейского населения главным обвинением была связь с Еврейским антифашистским комитетом.
22 ноября 1955 г. Военная коллегия Верховного суда отменила приговор по делу Еврейского антифашистского комитета «за отсутствием состава контрреволюционного преступления».

Руководители ЕАК.

Из Лунгиной

Во время войны по инициативе Сталина был создан так называемый Еврейский антифашистский комитет. Там объединили известных писателей и ученых-евреев с целью укрепить связи с международным сообществом, в частности с американскими евреями, которые могли оказать Советскому Союзу финансовую помощь в войне. Одним из самых активных деятелей в этом комитете был Соломон Михоэлс , директор Московского еврейского театра , один из крупнейших наших актеров. Говорили, что Сталин не раз его к себе приглашал, чтобы он играл перед ним короля Лира, и всегда хвалил, благодарил за игру. Михоэлса послали в США собирать средства, с чем он очень успешно справился.

Перед самым Новым годом в декабре сорок седьмого несколько десятков писателей и других представителей интеллигенции, в большинстве - члены Еврейского антифашистского комитета и люди из ближайшего окружения Михоэлса, были арестованы. А через три недели мы узнали из газет, что Михоэлс попал под машину в Минске и погиб . Никто из нас, из тех, с кем я общалась, в эту версию не поверил. Правда открылась только спустя годы. Михоэлс был убит КГБ по приказу Сталина. На рассвете обнаружили тело, раздавленное машиной и с раскроенным черепом. Светлана Аллилуева , дочь Сталина, рассказывает в мемуарах, что слышала, как отец по телефону говорил об убийстве и приказывал представить эту смерть как несчастный случай.

Тело доставили в Москву, похороны устроили почти на правительственном уровне, церемония проходила там, где был театр Михоэлса, у Никитских ворот.

Уже давно, с тех пор как началось "раскрытие псевдонимов", жизнь Еврейского театра едва теплилась: обычная публика боялась ходить на спектакли. Была горстка верных почитателей. Актеры продолжали играть, но чаще всего перед почти пустым залом. Потом Еврейский театр закрыли, а здание передали театру Станиславского , спектакли которого тогда временно шли в подвале на улице Кирова. То есть театру, где работал режиссером Сима . И ему поручили осмотреть зал, чтобы проверить, подходит ли сцена для пьесы Шеридана, которую они как раз ставили. Сима был счастлив: наконец-то его театр получит настоящую сцену. Он рассказывал мне, как вошел в неосвещенный вестибюль и старушка-вахтерша, сидевшая в углу, сказала, не дожидаясь вопроса: "Он там, поднимайтесь". Сима прошел по темному коридору в зал, никого не встретил и направился к сцене. И, он говорил, только теперь, при виде пустого зала, ему открылась ужасная сторона его поручения. Смерть театра подобна смерти человека. Он, со сжавшимся сердцем, чувствуя себя предателем, развернулся и пошел по коридору к выходу. И вдруг его остановил голос: "Кто там, войдите".

Из-под одной двери пробивался свет. Сима толкнул ее и очутился в просторном кабинете. В дальнем конце сидел за столом Михоэлс , подперев могучую голову ладонью. Сима приблизился, на ходу что-то лепеча о цели своего визита. Мол, речь идет всего о нескольких спектаклях. Михоэлс сделал вид, что верит, но не мог скрыть горькой усмешки и обратился к Симе на идише. Сима смутился, сказал, что не понимает языка, и Михоэлс сказал по-русски:

"Стыдно, молодой человек, стыдно не знать своего родного языка".

Потом спросил, что они собираются играть, устало махнул рукой на прощание и произнес "Зай гезунд". Это на идише "Будь здоров".

И вот перед театром собралась толпа воздать Михоэлсу последние почести. Нас было много. Людей потрясла эта загадочная и страшная смерть. Сима, который стоял близко у еще открытого гроба, рассказал мне, что лоб Михоэлса был совершенно раздавлен и напоминал мозаику под слоем грима. Шел снег, и на крыше дома напротив старик играл на скрипке. Мы не слышали что. Я видела, как развеваются на ветру его седые волосы, как он водит смычком по скрипке, но музыка вниз не долетала.

Что касается остальных членов Антифашистского комитета, никто из арестованных не выжил. Среди них были мужчины и женщины, уже пожилые, которых расстреляли,- например, Перец Маркиш , Бергельсон , Фефер , Квитко . Другие умерли в тюрьме, объявив голодовку. Так погиб папа Эльки Исаак Маркович Нусинов . Во время следствия он вел себя очень мужественно и повторял следователю, который его допрашивал:

"Я был коммунистом задолго до вашего рождения".

В конечном счете единственный, кого не арестовали из руководства Еврейского комитета, был Илья Эренбург . И люди, конечно, задумывались: почему? См. Эренбург Илья