Шумилина Виктория

Виктория Шумилина стояла рядом... Неожиданно, откуда-то сбоку появился человек небольшого роста и, обращаясь к Бслютину с гневом и презрением произнес: - "До каких пор ты, мерзавец, будешь развращать наших молодых художников?" Белютин побледнел и спросил:

- "Кто Вы?"

- "Я помощник Хрущева, Лебедев ".

Прозвенел звонок, начиналось второе отделение заседания. Виктория предложила Гедде Яновской и Шурику Соколову объяснить ему, кто такой Белютин, и выяснить, на каком основании он назвал его "мерзавцем", но они отказались, ссылаясь на бесполезность ее затеи. В 23.00 Ильичев объявил, что продолжение выступлений переносится на 26 декабря. Выходили из зала по длинному коридору, мимо дверей кабинетов работников ЦК.

Неожиданно перед Викторией открылась одна из дверей, вышла Фурцева . Виктория преградила ей дорогу и спросила:

- "На каком основании он оскорбил замечательного педагога и художника, назвал его мерзавцем?"

Она говорила это, волновалась, и внезапно, непроизвольно, от волнения, на глазах у нее появились слезы, вокруг начала образовываться толпа. Фурцева открыла дверь и пригласила Викторию в кабинет. Не успела она это сделать, как дверь открылась и в комнату вошли Ильичев , Аджубей , Лебедев и все члены идеологической комиссии.

- Деточка! Почему ты плачешь? - спрашивала Фурцева и своим носовым платком начала вытирать слезы Виктории.

- А на каком основании Лебедев назвал Белютина мерзавцем?

- Деточка! Белютин - гипнотизер, он загипнотизировал тебя, я точно знаю, что он не художник, а мошенник и гипнотизер. А кто ты сама?

- Я художница, окончила Полиграфический институт, член Союза художников.

- Как же ты, художница не поняла, что он мошенник и гипнотизер?

- Он не мошенник и не гипнотизер, он кандидат наук, в институте преподавал, он замечательный педагог....

- Он тебя загипнотизировал, деточка! Ну ладно, а как ты относишься к творчеству старых мастеров? Виктория сначала не поняла, подумала - Леонардо да Винчи. Веласкес, спросила:

- К кому именно?

- Ну к Репину, Сурикову?

Недели за две до этого, в выходной день мы с сыном гуляли по Воробьевым горам и впервые увидели только что построенный Дворец пионеров. Мы увлекались тогда модным конструктивизмом, меняли старинную мебель на новую болгарскую или финскую. Дворец пионеров с огромными стеклянными окнами, с высокими потолками, с архитектурой, навеянной идеями Карбюзье нам очень понравился.

- К Репину и Сурикову я отношусь хорошо, - сказала Виктория, - но, ведь картины их по стилю плохо входят в интерьеры современных зданий, их место в музеях, вот например, в новом Дворце пионеров гораздо лучше смотрится современная живопись наших художников монументалистов.

- Деточка, это тебя Белютин обманул, он загипнотизировал тебя. Мы хотели повесить во Дворце пионеров картины старых мастеров, но нам сказали, что там слишком много света и они от света могут испортится.

- А как вы относитесь к портрету Жутовского, - спросил у Виктории Ильичев, - почему он такими темными, грязными красками его написал? - Может быть, он хотел показать, что у него живот болел, или выразить плохое настроение, и она начала говорить что-то о самовыражении.

- А что Вы можете сказать о картине Рабичева? - перебил ее кто-то. -

- Это мой муж, - сказала Виктория.

- Ну тогда все понятно, - сказал Ильичев, - непонятно только почему вы учите нас, вы понимаете, что вы перед идеологической комиссией. Все. Разговор окончен.

Разговор был окончен. В час ночи Виктория приехала домой и сказала мне:

- Они полностью дезориентированы, они считают, что Белютин не художник, а жулик и гипнотизер, а мы все им загипнотизированы.

24 января, еще до начала совещания Ф.Л.Ильичев предлагал Элию Михайловичу Белютину выступить с изложением своей позиции, может быть с признанием своих ошибок? Элий Михайлович категорически отказался. Между тем, Виктория рассказывала мне, что ни у Ильичева, ни у членов Идеологической комиссии абсолютно нет никакого представления, ни о том, кто такой Белютин, ни о студии. В половину второго ночи я позвонил Элию Михайловичу и сказал ему, что он совсем не художник, а мошенник и гипнотизер, пересказал все, что пережила Виктория. Я знал, что он защитил диссертацию в педагогическом институте, преподавал живопись и рисунок в Полиграфическом институте, что у него на базе различного подхода к преподаванию возник конфликт с заведующим кафедрой живописи и рисунка Андреем Дмитриевичем Гончаровым и искусствоведом В.Ляховым , что все почти студенты были на его стороне и несколько лет, после его изгнания из института, сохраняли с ним контакт, приезжали к нему домой, показывали свои работы. Кроме того, он написал один из лучших учебников по рисунку и живописи и несколько книг по истории и теории искусства.

Я предложил Элию Михайловичу собрать все свои дипломы, документы, книги и непременно выступить с докладом 26 января на второй встрече идеологической комиссии, защитить себя и студию и развеять идиотскую дезинформацию, которая была кем-то и для чего-то сочинена.

Элий Михайлович попросил меня взять такси и немедленно приехать к нему. До утра я, Элий Михайлович и Нина Михайловна Молева писали этот доклад. Утром же 26 декабря Белютин положил на стол президиума гору своих книг и документов. Члены идеологической комиссии с удивлением рассматривали неожиданные экспонаты и предоставили ему слово. Что он говорил, не знаю.

Ссылки: