Маяковский: постскриптум

Несмотря на все нелепые стороны канонизации Маяковского, одно положительное последствие она имела: чистки тридцатых годов обошли большинство людей его ближайшего окружения. Они считались важными свидетелями жизни великого советского поэта, и многие из них были нужны для составления Собрания его сочинений. По всей вероятности, письмо Лили , соавтором которого, судя по всему, был Осип , попало к Сталину при посредничестве Виталия Примакова , высокопоставленного военного, с которым Лили познакомилась осенью 1930 года и с которым она потом соединила свою жизнь.

Примакова арестовали по обвинению в участии в военном заговоре против Сталина и спустя год казнили , после того как он под пытками во всем признался. После его смерти, которую Лили переживала мучительно, лефовец Василий Катанян переехал к ней в квартиру, где по-прежнему обитал еще один жилец - Осип, с которым Лили так никогда и не рассталась.

В тридцатые годы Осип работал чрезвычайно продуктивно, писал статьи о Маяковском, оперные либретто, киносценарии и перерабатывал романы для театра. Во время войны он сочинял тексты для Окон ТАСС. Он умер от сердечного приступа незадолго до конца войны, в феврале 1945 года. Его Женя умерла почти на сорок лет позже, в 1982-м. Лили пережила Осипа более чем на тридцать лет. В августе 1978 года она покончила жизнь самоубийством , тем самым выполнив пророчество из сна, который увидела 4 июня 1930 года: "Приснился сон - я сержусь на Володю за то, что он застрелился, а он так ласково вкладывает мне в руку крошечный пистолет и говорит: "все равно ты то же самое сделаешь". Так и случилось, но с помощью снотворного, а не пули.

Василий Катанян , с которым Лили жила до самой смерти, всю свою жизнь посвятил Маяковскому. Он главным образом известен как автор "Хроники жизни и деятельности" поэта, выпущенной четырьмя изданиями. Он умер через два года после Лили, в 1980-м. Его первая жена Галина , которую он оставил в 1937 году из-за Лили и которая так и не смогла простить ему это, написала очень умные и пронзительные воспоминания о Маяковском и его лефовском круге. Их публикация стала возможна только во время перестройки (хотя не целиком); Галина Катанян умерла в 1991 году. Елена Юльевна вернулась в Москву через два года после смерти Маяковского. Последнее время она жила у сестры Иды Данциг в Армавире , где зимой 1942 года скончалась от порока сердца. Младшая сестра Маяковского Ольга умерла в 1949 году, его мать - в 1954-м, в возрасте восьмидесяти семи лет. Старшая сестра Людмила к концу своей жизни была использована в кампании против Бриков , и ее письмо генеральному секретарю партии стало решающим для судьбы музея в Гендриковом переулке:

"Брики - антисоциальное явление в общественной жизни и быту и могут служить только разлагающим примером, способствовать антисоветской пропаганде в широком плане за рубежом, - писала она в 1971 году Леониду Брежневу . "Я категорически, принципиально возражаю против оставления каких-либо следов о поэте и моем брате в старом бриковском доме". 

Судьба Вероники Полонской разворачивалась в тени Маяковского, однако, о женщине, которую Маяковский упомянул в предсмертном письме, известно было мало. Ее брак с Яншиным распался, а артистическая карьера сложилась не блестяще. Только после публикации в восьмидесятые годы (а полностью - лишь в 2005-м) воспоминаний (написанных в 1938-м) Вероника Полонская заняла заслуженное место в биографии Маяковского. Она умерла в 1994 году .

Если близость к Маяковскому обеспечила Норе некоторую защиту от сталинской мясорубки, то для Татьяны и Элли та же близость означала, наоборот, значительный риск. Будучи эмигрантками, они портили биографию советского поэта и, не афишируя свои связи с ним, поступали правильно.

Осенью 1930 года Татьяна родила дочь Франсин , но через несколько лет развелась с дю Плесси и вышла замуж за художника мод Алекса Либермана , который тоже был выходцем из России. В 1941 году семья сбежала в Нью- Йорк, где Татьяна быстро сделала себе имя как шляпница в знаменитом универмаге "Закс" на Пятой авеню, Алекс работал художественным редактором в журнале "Вог". После смерти Сталина Татьяна передала стихотворение "Письмо к Татьяне Яковлевой" и письма Маяковского к ней Роману Якобсону , а он опубликовал их в 1956 году в русском эмигрантском сборнике в Америке. В шестидесятые и семидесятые годы Татьяна держала в своем доме на 73-й улице на Манхэттене салон, напоминавший салон Лили в Москве; среди русских посетителей были писатель Геннадий Шмаков , Михаил Барышников и Иосиф Бродский , чьи стихи она обожала. Татьяна умерла в 1991 году . Элли после смерти Маяковского получила университетский диплом и всю жизнь преподавала русский, французский и немецкий языки. Она умерла в Америке в 1985 году . Четыре года спустя, во время перестройки, Элли-младшая впервые публично объявила о том, что она дочь Маяковского .

Решилась она на это только тогда, так как после канонизации Маяковского и особенно после убийства Троцкого в 1940 году мать опасалась того, что это станет известно: советский герой Маяковский не должен был иметь свободную любовную жизнь, тем более в Америке, и если Сталин счел возможным послать убийц в Мексику, то вряд ли отказался бы от возможности убрать такое пятно из его биографии. Элли, или Патриция Дж. Томпсон , - профессор Леман-колледжа в Бронксе, специалист по феминизму. В 1993 году она издала маленькую книжку о Маяковском - "Маяковский на Манхэттене", основанную на магнитофонных записях воспоминаний матери. Судьба другой эмигрантки, Эльзы , сложилась иначе. Вместе с Арагоном она играла в тридцатые годы важную роль в коммунистической партии Франции , где пара Эльза-Арагон получила почти такой же мифологический статус, как Лили и Маяковский. Арагон воспел Эльзу своих стихах, а с годами она и сама стала успешной французской писательницей - в 1944-m она была удостоена Гонкуровской премии. В 1939-м издала книжку о Маяковском "Maiakovski. Poete russe". После советской окупации Чехословакии B 1968 году они с Арагоном стали более критически относится к СССР, и в своей последней книге "La mife en mots" (1969) Эльза с неожиданной откровенностью призналась, что она была "советским идиотом" и что Арагон стал коммунистом "по ее вине".

Эльза, у которой было слабое сердце, умерла в 1970 году , Арагон - спустя двенадцать лет ( 1982 ) - в том же году, что и Роман Якобсон , который в тридцатые годы стал профессором славистики в Брненском университете, но которому пришлось бежать из Чехословакии в 1939 году, после начала немецкой оккупации. Несколько лет он провел в Дании, Норвегии и Швеции. а в 1941 году переехал в Америку, где через некоторое время получил профессуру в Гарвардском университете. Покидая Швецию, он оставил там часть своей библиотеки, в том числе Эльзину книжку о Маяковском с надписью "Милому Ромику, о Володе"; сейчас книга хранится в стокгольмской университетской библиотеке. Спустя два года после Якобсона в Москве скончался Виктор Шкловский . После статьи "Памятник научной ошибке" (1930), в которой он отказался от своих "формалистических" убеждений, Шкловский стал заниматься биографическими исследованиями и написал, в частности, книги о Льве Толстом и Сергее Эйзенштейне; он много писал о кино. Как ни отнесись к тому, что в 1930 году Шкловский сдал позиции, нельзя не признать глубокую оригинальность его мышления и слога. Это касается и его воспоминаний о Маяковском и других, несмотря на весьма вольное обращение автора с фактами; опасения Шкловского, что после возвращения в СССР ему "придется лгать", подтвердились в высшей степени. Роман Якобсон спас свою жизнь тем, что остался за границей.

Максим Горький, посетивший Советский Союз в 1928-м, 1929-м и 1931 годах, в 1933-м вернулся навсегда. Если Маяковский был советским поэтом номер один, то Горький занимал такое же положение в прозе. В отличие от Маяковского, чей образ после смерти можно было шлифовать в соответствии с необходимостью и желанием, Горький был еще жив. Даже с учетом того, что его возможности маневрирования были значительно урезаны по сравнению с 1919-1921 годами, его моральный авторитет оставался огромным и служил источником постоянного раздражения для Сталина .

В 1936 году он умер при невыясненных обстоятельствах, вероятнее всего не без вмешательства последнего.

В середине тридцатых годов социалистический реализм был провозглашен единственным дозволенным литературным методом, и образцами этого метода явились произведения Маяковского и Горького . Одно время кандидатом на место образцового поэта был Пастернак . Однако благодаря канонизации Маяковского эта чаша его миновала - за что он лично поблагодарил Сталина. Большинство других действующих лиц этой книги стали жертвами сталинского террора. Борис Пильняк был казнен в 1938 году, Сергей Третьяков - в 1939-м, в феврале следующего года расстреляли Всеволода Мейерхольда , а через две недели его жену Зинаиду Райх нашли зверски убитой , с выколотыми глазами. Террор не миновал и чекистов. Захар Волович и Моисей Горб были расстреляны весной 1937 года, Яков Агранов (обогативший свой послужной список подписанием ордера на арест Мандельштама в 1934 году и участием в "допросах" своего друга Примакова два года спустя) и его жена Валентина - в августе 1938 года, Николай Ежов - в 1940 году.

Среди жертв террора был и Александр Краснощеков , женившийся в 1930-м на своей бывшей секретарше Донне Груз . Через четыре года у них родились близнецы Лена и Наташа , сводные сестры Луэллы . В июле 1937 года был арестован по обвинению в контактах с троцкистами Краснощеков, в ноябре - его жена. 26 ноября его казнили , а Донну Груз выслали из Москвы сроком на восемь лет как жену врага народа. Первая дочь Краснощекова, Луэлла , в 1929 году вышла замуж и получила образование, став зоологом. Она умерла в Санкт-Петербурге в 2002 году, в возрасте девяноста двух лет. Всю свою жизнь она боготворила Лилю - так же, как Лев Гринкруг , верный друг и кавалер Лили в течение шестидесяти пяти лет.

Через девять лет после смерти Лили, в 1987 году, в Москве в маленькой квартире около автобусной остановки "Бетонный завод", не дожив двух лет до ста, скончался и этот кроткий дворянин.