Шкловский в эвакуации

В 1941 году с началом войны часть писателей вывезли в Чистополь . Нина Юргенева в предисловии к публикации мемуарных записок Мунблита [ 102 ] пишет: "Свои воспоминания о Викторе Борисовиче Шкловском Георгий Николаевич Мунблит закончить не успел. Строго говоря, он их только начал. Сохранился приблизительный план и несколько набросков. Самый яркий из них - рассказ о том, как во время войны, в Чистополе, они пытались обеспечить себя на зиму дровами :

"Пришвартованные у пристани плоты, состоящие из огромных брёвен, на три яруса погружённых в воду, некому было выкатить на берег. Брёвна, как выяснилось, не предназначались на топливо - это была так называемая "деловая древесина", - но сейчас это не имело значения, потому что река начала подмерзать, и дело шло к тому, что брёвна вмёрзнут намертво и весной, в половодье, их всё равно унесёт. Виктору Борисовичу удалось добиться согласия продать эти брёвна на дрова: их хватило бы на весь сезон для пятерых, согласившихся выкатить их на берег. Но вчера троих из этих пятерых призвали в армию, а оставшимся двоим эта работа была не под силу. И вот теперь он предложил мне принять участие в этом предприятии." Эти воспоминания Георгия Мунблита сопровождаются следующим комментарием: "К сожалению, этот набросок, так круто начавшийся (тут предчувствуется какое- то интересное развитие сюжета), оборвался в самом начале. Примерно так же обстояло дело и с другими набросками" 2 02ф. Наталья Громова писала об этом времени в книге "Все в чужое глядят окно" так: "Поток эвакуированных шёл в Куйбышев (Самару) , Киров , Казань , Чистополь , Свердловск , Пермь (Молотов) и Ташкент . Правительственных и партийных чиновников расселяли в Куйбышеве, где уже всё было готово для приёма и самого вождя. В Куйбышев был отправлен МХАТ - ведущий государственный театр. В Кирове оказались московские и ленинградские драматические и оперные театры, в Чистополе - основная писательская колония. Союз писателей, интернат для писательских детей. В Чистополе поселились с семьями Б. Пастернак , Л.Леонов , К. Федин , Н. Асеев , И. Сельвинский и многие другие. Марина Цветаева и её сын Георгий Эфрон , у которых были трудности с пропиской, уехали дальше по Каме, в Елабугу . К концу 1941 года, в результате стремительного прохода немцев к Москве, стала очевидна уязвимость Поволжья. Прорыв немцев к Волге означал, что для них не составит труда захватить Казань, а вслед и Чистополь, стоящий на Каме. Как и в Москве, здесь в конце октября началась паника . Один из эвакуированных написал в своём дневнике 24 октября 1941 года: "Словом, начинается повальное бегство. Всеволод Иванов перебрался в Куйбышев и выписывает туда жену и детей. <...> ССП (Союз советских писателей.- В. Б.) предполагает обосноваться в Казани и Чистополе. Видел многих писателей на улицах. Все толкуют об отъезде." Борис Пастернак, семья которого хотела перебраться из Чистополя в Ташкент, в начале апреля 1942 года, отвечая на призывы своих друзей по Переделкину, Всеволода и Тамары Ивановых, ехать вслед за ними, писал: "Здесь становится голодновато. Время передвижений, произойдут перемены и перемещения. <...> Зина (жена Б. Пастернака. -В. Б.) стала подумывать о переезде нас всех к вам в Ташкент. Эта мысль укореняется в ней всё глубже, я же пока её не обсуждал, таким она мне кажется неисполнимым безумьем. <...> Даже заикаться об измене Чистополю значит колебать выдержку других колонистов и расшатывать прочность самой колонии. Я знаю, что отъезд двоих или троих из нас с семьями на Восток потянул бы за собой остальных". Восток, Азия казались более безопасными. Однако чем напряжённее складывалась обстановка на фронте, тем острее ощущалось, как ослабевали нити, связывающие Среднюю Азию и Россию. Стали слышны разговоры о том, что дальнейшее поражение на фронтах может привести к превращению Узбекистана в англо-американскую колонию. И что тогда? Как узбеки отнесутся к лавине беженцев из России? Настроение было мрачным. Ташкент принял большое количество писателей, учёных, актёров с их семьями, разместив их в частных домах и в официальных зданиях - на улице Карла Маркса, где стояло здание Совнаркома, на Пушкинской улице, где часть учёных, писателей и актёров поселили в четырёхэтажном здании управления ГУЛАГа, на Первомайской улице, расположенной по соседству, где был Союз писателей Узбекистана, и на улице Жуковской. Здесь жили А. Толстой и К. Чуковский , его дочь Л. Чуковская , А. Ахматова , драматург И. Шток , Ф. Раневская , Н. Мандельштам , семья Луговского (поэт, его мать и сестра), Елена Булгакова , писатель В. Лидин , поэт С. Городецкий с семьёй, литературоведы М.Цявловский и Т. Цявловский , Д. Благой , Л. Бродский , В. Жирмунский , драматург Н. Погодин , писатели Н. Вирта , И. Лежнев , критик К. Зелинский , Мария Белкина и многие другие" 2 03ф. Жизнь в эвакуации горька. Даже для элиты, и поэтому за элитой присматривали. На Шкловского (впрочем, как и на других) писали доносы . Вот один из них, называется он, правда, по-другому:

"Документ * 17. Спецсообщение Управления контрразведки НКГБ СССР "Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов.

24.07.1943 Шкловский В. Б. , писатель, бывший эсер: "Мне бы хотелось сейчас собрать яркое, твёрдое писательское ядро, как в своё время было вокруг Маяковского, и действительно, по-настоящему осветить и показать войну". В конце концов мне всё надоело, я чувствую, что мне лично никто не верит, у меня нет охоты работать, я устал, и пусть себе всё идёт так, как идёт. Всё равно у нас никто не в силах ничего изменить, если нет указки свыше. Меня по-прежнему больше всего мучает та же мысль: победа ничего не даст хорошего, она не внесёт никаких изменений в строй, она не даст возможности писать по-своему и печатать написанное. А без победы - конец, мы погибли. Значит, выхода нет. Наш режим всегда был наиболее циничным из когда-либо существовавших, но антисемитизм коммунистической партии - это просто прелесть! <...>Никакой надежды на благотворное влияние союзников у меня нет. Они будут объявлены империалистами с момента начала мирных переговоров. Нынешнее моральное убожество расцветёт после войны". Заместитель начальника 3-го отдела 2-го управления НКГБ СССР майор государственной безопасности Шубняков" 2 04ф. Однако всё это ничем ужасным для Шкловского не закончилось. Он продолжал писать и работать для кино - эвакуированные киностудии были задействованы на полную мощность. Шкловский был откомандирован на одну из них - в Алма-Ату . Валентина Козинцева , жена режиссёра Барнета (а затем, собственно, Григория Козинцева), вспоминала о времени эвакуации в интервью газете "Коммерсант" (1997. 3 октября): "В Москве мы жили в крохотной комнатушке, но там собирался весь цвет литературы. И Катаев, и Светлов, и Олеша - все крутились в этой комнате. <...> Когда мы были в эвакуации, к нам ещё приехали мать и сёстры Барнета, две сестры Суок ( Суок Ольга Густавовна была женой Олеши , а Суок Серафима Густавовна - женой поэта Владимира Нарбута ). Мы жили все вместе. Там же в Алма-Ате, в этой же гостинице, жил Шкловский . До войны моя мама работала у Виктора Борисовича литературным секретарём. Меня он знал с детства, я была ровесницей его сына. И Виктор Борисович стал писать мне два раза в день любовные письма. Если бы они сохранились, получилась бы отличная книга. Я сожгла письма Шкловского после ареста мамы в 1949 году. Так же, как подаренный мне Николаем Эрдманом рукописный экземпляр его пьесы "Самоубийца". Кажется, именно с эвакуации и начинается сближение Шкловского с Серафимой Густавовной Суок. Но это отдельная история.

Есть известная песня, которая была написана в 1962 году и стала чрезвычайно популярной. Песня эта называется "Пусть всегда будет солнце!". В этой песне Лев Ошанин в качестве припева использовал стихотворение неизвестного автора. Стихотворение неизвестного автора было напечатано в 1928 году в журнале "Родной язык и литература" 2 05ф. Известно об авторе было только то, что ему четыре года. И в четыре года неизвестный мальчик написал:

Пусть всегда будет небо.

Пусть всегда будет солнце.

Пусть всегда будет мама.

Пусть всегда буду я. Корней Чуковский в 1936 году перепечатал его в знаменитой книге "От двух до пяти". Несложная арифметика свидетельствует о том, что автор стихотворения был примерно 1924 года рождения. Это именно то поколение, беспощадно выбитое войной, о котором говорят, что из него осталось всего три процента мужчин, что, может, и не совсем так, но всё же счёт страшен.

Ссылки: