"Творческо-издательские достижения Некрасова" В.П. 1962 г

Продолжение "творческо-издательских достижений" нашего героя и его перемещений с любимой мамой:

<...> Зина и Вика вернулись из Ялты 13-го [июля]. Зина черна, не совсем как негр, но коричнево-черная как индийцы. Вика, кажется, сегодня улетел в Москву. Узнать о нем что-нибудь от Зины совсем невозможно, она все путает. То она говорила, что Вика летит, чтоб увидеть какого-то итальянца, а вчера оказалось, что это вовсе не итальянец, а поляк- киношник.

<...> Я думала, что Зина зайдет ко мне 14-го, но она пришла 13-го в десять часов вечера, легко одетая, в балетках. Начался дождь и сумасшедшая гроза. Вика сейчас же позвонил, чтоб Зина ждала его. <...> Без четверти одиннадцать появляется Вика, с ее башмаками, плащом, зонтиком и начинает одевать Зину, как нянька маленького ребенка, и говорить с ней успокоительным тоном. Это ему все-таки надо в заслугу поставить, что он так возится с ней и берет ее во все свои дома отдыха. Купаются они вместе, он ее вводит в море. Ну, в свои командировки он уже, конечно, Зину брать не может.

<...> Сегодня я звоню Зине , и Ганя говорит, что Зина больна, в понедельник у нее была температура, а Вика не уехал в Москву, "так как возится со своими итальянцами". Вероятно, это итальянцы, бывшие в Москве на конгрессе мира и теперь оказавшиеся проездом в Киеве.

<...>Вика, наконец, вчера уехал в Москву. Сперва хотел полететь, взял билет на Ту-104, но когда приехал на аэродром, оказалось, что Москва "не принимает" самолеты Ту-104 (говорят, по случаю приезда каких-то иностранцев). Он вернулся, взял билет в скором поезде. От Киева до Москвы всего одна ночь.

<...> Вика ведь все еще в Москве, устраивает дела какого-то своего protege-киношника. Будто бы Чухрай обещал ему, что устроит этому киношнику квартиру. Сейчас была премьера нового фильма по сценарию этого типа*. (По-видимому, речь идет о фильме "Застава Ильича", вышедшем на экране уже под названием "Мне двадцать лет"). Имела громадный успех, и, главное, у министерши культуры. Думаю, что это поможет квартирному вопросу. Имя этого киношника Марлен Хуциев (что означает Маркс-Ленин). Вы любите такие имена? Я не выношу.

<...> Побывав у Зины, я заметила, что у Вики появилось много новых переводов его произведений на разные языки, и особенно "Киры Георгиевны". Два лишних экземпляра я взяла себе - на польском и немецком. На польском на обложке изображено лицо женщины, а сверху как бы разбитое стекло. Одна знакомая объяснила мне, что это символически изображает разбитую жизнь Киры. А насчет немецкого мне особенно было интересно узнать, что книга издана не в ГДР, в ФРГ - в Дармштадте. На суперобложке приводится содержание романа и затем несколько строк о Вике.

<...>Вика, очевидно, вернулся из Москвы, ибо вчера, как говорят, по радио передавали, что был показ его фильма. Что от меня почему-то всегда тщательно скрывается. Почему? Еще на днях Зина уверяла меня, что никакого фильма он не делал. Хоть из Крыма писала, что он ездил в Артек ставить свой фильм!

<...>Сегодня была Зина. У них вчера были две немки-журналистки. Они уже второй раз приезжают в СССР! Одна из них живет в США, а другая - в ГДР. Обе говорят по-русски. Устроили их где-то за городом. Они просидели у Вики с Зиной до часа ночи. Найти такси было невозможно, но как-то Вика посадил их на последний троллейбус. Сам не поехал их провожать, обратно ведь троллейбуса не было. Они выразили желание познакомиться с ним, и он провозился с ними весь день, показывая им Киев. По-моему, это преклонение перед иностранщиной. Когда приходят к Зине гости, которые хотели бы с ним поговорить, он поворачивается спиной и уходит в другую комнату или совсем из дома.

<...>Пока у них гостит Ванька , пьяница, малокультурный человек, послуживший Вике прототипом Чумака - разведчика в "Окопах Сталинграда". Омерзительный тип, окончил только геологический техникум, но работает все время как инженер-геолог. У нас верно мало геологов. Очевидно, с Викой теперь пьянствуют.

А на днях приезжает Викина, как я называю - "главпаразитка", Сациха . То есть у нее какая-то другая фамилия, но она гражданская жена Саца (брата жены Луначарского ). С этой отвратительной семьей Вику познакомил Твардовский . Тоже пьяница, как и Сац и эта дама. Она уже старуха, что-то ей под шестьдесят. Ганя говорит, что если бы она, Сациха, не была замужем за Сацем, Вика бы на ней женился. По наружности она похожа на крысу или на щуку, хищница.

<...>Сегодня Зина сказала, что Вика получил письмо от Леонова, что он едет через Киев, и хотел бы видеть Вику. Я Леонова как писателя терпеть не могу - громоздок, но ведь он считается одним из лучших у нас писателей. Леонов едет тем же поездом как и Викина старая крыса. Так что Вика идет их встречать одновременно.

А вот "светская жизнь" Некрасовых и творческо-издательские достижения "знаменитого писателя" за осень 1962-го:

<...>Я захотела поглядеть Викину "Киру", изданную в США. Зина долго говорила, что она не знает, есть ли у них такая, но, наконец, очевидно получила разрешение [от Вики] мне ее показать. Мне интересно всегда то, что они пишут на суперобложке. Я прошу Зину: "Дай мне на дом одну суперобложку". "Нет, ты испачкаешь, твой котенок может обкакать". Почему обложку он "обкакает", а журнал со статьей о Хэмингуэе лежит у меня уже четыре месяца, котенок на нем спит, и ничего ему не делается? Но опять получила, очевидно, разрешение эту "jacket" мне дать. Любопытно ведь, что они пишут о нас.

Любопытна фраза: "That it was recently published in the Soviet Union itself is even more remarkable, for it fills a page whiсh the Russian government had insisted on keeping blank". ["Эта повесть, будучи давно опубликованной в СССР, даже еще более примечательна, так как наполнена эпизодами, которые советские власти теперь не разрешают публиковать".] Но тут они ошибаются, у нас уже можно осуждать все то, что было в сталинское время. Какой-то бывший американский корреспондент в Москве пишет о Викиной "Кире": "The most damning attack on the Stalin era ever printed inside the Soviet Union". ["Наиболее убийственная атака на сталинскую эру, когда-либо напечатанная в СССР".] <...> Мне эта "Кира" кажется довольно поверхностной, искомканной историей, а за границей это событие - Вику восхваляют: "Nekrasov is the one of Russian most popular and respected authors". ["Некрасов - один из самых популярных и уважаемых русских писателей".] Что будто бы его называют у нас "an honest writer" [("самым правдивым писателем")]. Я, по правде сказать, этого не слышала. Да еще пишут, что он живет теперь в Москве "and has travelled widely in France, Italy and the United States" [("и много путешествовал по Франции, Италии и США")]. Вот так "widely"! два дня, кажется, был в Париже, раз был три недели и через два года двенадцать дней в Италии. Еще, как турист, две недели в США!

Вот Полевой, Софронов, Тихонов и даже Гранин действительно ездят "widely", а Вика: два раза его не пустили в Китай, и несколько раз приходилось отказываться, когда его приглашали на разные съезды. Мне говорят, что это из-за того, что к Вике плохо относится наш Союз украинских писателей . Очевидно, они дают ему плохую характеристику для выезда за границу. Это приглашение из Франции валялось в московском ВОКСе два месяца, прежде чем его переслали Вике. Ну и несколько недель оно у них валяется. А французы верно думают: "До чего он невежлив, даже не отвечает!".

<...> Наконец, Вика разрешил мне обложку дать. Мне интересно, что они пишут о Вике: "The frankness of Victor Nekrasov's novels and articles have brought him a particular prominence within the Soviet Union, where he had been hailed as an "honest writer". A brained architect he lives today in Moscow and has travelled widely in France, Italy and the United States". ["Искренность романов и статей Виктора Некрасова принесли ему особое выдающееся положение в СССР, где он был провозглашен "правдивым писателем". Мыслящий архитектор, он сейчас живет в Москве и много путешествовал по Франции, Италии и США".] Насчет Moscow и "widely" не совсем верно. В Париже он был, кажется, два дня, а в США - две недели. Не очень-то много путешествовал.

<...> Разгуливает [Вика] по Киеву со своими гостями. Впрочем, Ванька [Фищенко] уехал, [Яся] Свет - тоже. Осталась одна Сациха . Я думаю, что Вика уедет с ней в Москву. О том, что он едет во Францию, я вероятно узнаю, когда уже он будет там или уже вернется. Его рассказы были переведены на французский и его - "В родном городе". Очевидно, они теперь хотят с ним познакомиться.

<...> Позвонила Гане , чтоб они дали мне на несколько дней одну из своих стоячих ламп, пока я не куплю или не починю свою. И вот у меня появился мой высокопоставленный племянник. Вошел молча, ни с кем не поздоровался, в глубочайшем молчании стал раскладывать принесенные вещи - белье, книгу, рыбу котенку, лампу. У меня сидели двое знакомых - "мой мальчик" [ Александр Ефимович Парнис ] и старик восьмидесяти шести лет. Такие же знакомые Вики, как и мои. Все почему-то встали, молчат. Вика безмолвно раскладывает принесенное. Глубочайшее молчание. Я, смеясь, говорю, чтоб разрядить атмосферу: "Это называется: тихий ангел пролетел или дурак родился". Никто не реагирует. Старик подходит к Вике и начинает любезно разговаривать. Вика же отлично знает, что "мальчик" мечтает с ним лучше познакомиться, но делает вид, что "мальчика" нет - так, воздух. <...> Вчера Вика соблаговолил мне ответить. Во Францию его приглашает общество французских писателей.

<...> Вчера заходила Зина, говорит, что Вика едет в Париж 10 октября. Перед этим он вернется в Киев, и Зина поедет с ним и будет жить в Москве до его возвращения. Увы! О том, чтоб он увидел там Ульянова, как тот просил, кажется, нет и речи.

В N9 "Нового мира был опубликован вполне задушевный рассказ ""Санта- Мария" или почему я возненавидел игру в мяч". Речь в нем шла о тогдашнем мальчике, а теперь известном режиссере Павле Лунгине и его отце Семене Львовиче . Тем не менее, когда Софья Николаевна получила журнал, она разразилась такими пристрастными комментариями:

<...> Прочла дурацкий рассказ Вики. До чего глупо! Видите, он теперь уже стал так знаменит, что даже дурацкий его рассказ в три страницы печатает наш лучший журнал, ибо "Новый мир" все-таки лучший. Но до чего глупо. На кой черт ребенку игрушка, которой самому сделать нельзя, играть в которую нельзя, и которая как икона долж-на стоять в углу комнаты! А заденешь ее, получаешь подзатыльники. Хвала американскому производству?

Зина великодушно подарила мне "Kira Georgievna", вышедшую в США. Но это ничего не значит, через некоторое время она придет и скажет: "Отдай мне, Вика хочет кому-то подарить". У меня было два *итальянских+ издания "Киры", и буржуазное, и коммунистическое. А теперь ни одного: Вика встретил в первый раз какого-то итальянца и ему подарил. Как будто тот в Италии не мог купить? А у меня отняли. Вы совершенно правы, то что написано на обложке - это реклама. Преувеличенная, но не глупая. Жалкие какие-то все герои у Вики.

<...> Есть там, [в *9 "Нового мира"], и Викин очерк (или как это теперь называется?), всего три страницы. Но до чего глупо! Хотелось бы знать и твое мнение. По-моему, абсолютный идиотизм и к чему это все? Привез мальчику игрушку из США, не дал ему даже к ней прикоснуться, а два пятидесятилетних старика пришли в азарт и сами стали ее клеить. Затем поставили (кажется) на шкаф - и любуйся на нее как на икону. Ну, зачем ребенку такая игрушка? Он стал играть в мяч в комнате, уронил и сломал ее. А разгневанный Вика надавал чужим детям в чужом доме подзатыльников! Ну, что тут интересного? <...> Я из этого делаю вывод, что Викины карты высоко стоят, если в лучшем нашем журнале (ибо "Новый Мир" - все-таки наш лучший журнал) печатается такая чепуха. Ну, а теперь о самом важном событии года:

<...> Зина и Вика сегодня выехали в Москву. Когда Вика едет во Францию - не знаю. Зина говорила, что какая-то переводчица уговаривала его до Франции поехать опять в ГДР, где он уже был два или три раза.

<...> Постарайтесь повидать Зину, она ведь долго, верно, будет жить в Москве.

<...> Наконец, получила первое письмо от Зины из Москвы. <...>У Зины никогда толком ничего понять нельзя. В ее открытке, которую я послала тебе третьего дня, она пишет, что 20-го [октября] кончается кинофестиваль в Лейпциге, а 25-го Вика едет во Францию. А в этом письме сообщает, что во Францию он едет 15 ноября, а с кинофестиваля его вызовут.

Милая Соня! <...> От Вики вчера получила второе письмо, шедшее семь дней из Берлина! Вернется он не то 20 ноября, не то 22-го и должен поехать во Францию, которая уже протестовала за задержку их отъезда туда, "угрожая" даже, что если поездка не состоится, то и из Франции не пустят ни одного человека к нам. Но сколько времени они во Франции пробудут, еще не известно! <...>Вчера я была с Раисой Исаевной на выставке Нестерова - это было в Третьяковке <...>. Зина

<...> Зина недавно объявила, чтоб никакие мои знакомые моих книг к ним не приносили. Очевидно, это какой-то Викин психоз. У холостяков бывают всякие фанаберии.

<...> Были ли у Зины [и Лунгиных в Москве], видели ли "великого человека", как иронически "мой мальчик" [ Александр Ефимович Парнис ] называет Вику? Удостоил ли он Вас своим разговором или глядел на Вас как будто Вы не человек, а воздух? Вы знаете, есть такой рассказ Мопассана.

Какой-то человек, по-видимому, парижанин, сошел с ума. Очевидно, у него началась мания величия. Придя с прогулки домой, он рассказал, что все монархи Европы ему кланялись. Когда кому-нибудь везло, мы дома говорили "уже tous les monarques de l'Europe l'ont salue". Кажется, в этой стадии сейчас Вика.

Милая Соня! <...>Я уже писала, что Вика вчера приехал из Лейпцига, где он был на кинофестивале. Перед отъездом из ГДР они еще посетили Веймар и Дрезден, который был разрушен дотла американцами. Сегодня он пошел улаживаться насчет отъезда из Франции, куда они должны выехать через три дня - паспорт уже у него на руках. Сегодня я написала еще раз Ване Классону , т.к. на мое первое письмо он не ответил, хоть я и дала ему номер нашего телефона.

<...> Вечером мы с Викой пойдем к Сацам , которых он еще не видел. Свою будущую переводчицу, которая приезжала к нам в Киев, он еще не видел после возвращения, но успел уже заполнить все требуемые анкеты. <...> Я уже писала тебе, что Вика получил уже свою первую книгу "Кира Георгиевна", которая стоит 15 коп.! Изображена на обложке в виде какой-то не то монахини, не то средневековой старой маркизы. Наверное, ты дома ее сможешь купить в книжном магазине, что и Вика попытается сделать в Москве, если ее уже выпустили в продажу. Издано всего 30.000.000 экземпляров. Очевидно, это должно изображать "pocket-book", как в Англии (или в Америке) для чтения в дороге. Зина .

<...> Да, Зина пишет, что Викина "Кира" вышла тиражом в 30 миллионов. По-моему, явная чепуха. Вероятно, всего 30 000. Это у нас почти наименьший тираж для русских художественных произведений. Его "В родном городе" вышло тиражом в 30 000. Его однотомник ["Избранные страницы"] - тиражом 50 000, правда, его рассказы вышли тиражом в 115 000, но они (по крайней мере, у нас в Киеве) долго не раскупались. Моя знакомая, которая работает в книжном магазине, утверждает, что читатели не любят рассказы, а любят романы.

<...> Вчера "мальчик" принес мне "Lettres fransaises" с интервью Вики и Паустовского в Париже. Оба интервью неудачны, по-моему, а портреты Вики ужасны. Сидит в какой-то распашонке, и выражение лица - какая-то усмешка, и манера сидеть - поднять плечи с головой внутрь, и жест - чисто еврейские. Недаром все украинские писатели уверяют, что Вика еврей. "Мальчишка" мой говорит: "Вы не находите, что Виктор Платонович тут похож на Пастернака?". Ничуть не нахожу.

<...> Я уже хотела совсем ликвидировать моего "мальчишку", но вчера он пришел и принес мне купленный для себя номер Lettres francaises N955 за 7-13 декабря. Ну я, конечно, размякла. Там интервью Паустовского и Вики (по-моему, оба глупые) и статья Эльзы Триоле о повести Солженицына "Один день Ивана Денисовича", и там же ее перевод поэмы Вознесенского.

<...> Пересылаю тебе Зинину открытку *из Москвы. Я не знаю, почему она не хочет знать наших старых знакомых. Александру Яковлевну ты знаешь. Это Колина бывшая бонна, она и Коля были крестными Вики. <...> Почему-то Вика Александру Яковлевну невзлюбил. Она как-то приехала в Киев, остановилась у одной своей бывшей воспитанницы и позвонила Зине. У Зины был грипп. Вика ей ответил, что Зина больна и чтоб Александра Яковлевна не приходила (но она все-таки пришла). Вероятно, так ответил, потому что у него жили в это время две его знакомые дамы из Москвы (одна - третья жена Яси Света , теперь у него четвертая!). Вика очень странный, то он дружит, дружит, целыми днями у кого-нибудь пропадает, а потом как ножом обрежет: знать не хочет и годами не заходит.

Прервем здесь цитирование писем и дадим встык к последнему мнению С.Н. Мотовиловой психологический отрывок из повести Анатолия Гладилина "Меня убил скотина Пелл" (Андрей Говоров - alter ego автора): "Вика всегда удивлял Говорова полной свободой своего поведения. Казалось, в характере Вики вообще отсутствует понятие "должен", которое давило на Говорова и определяло его поступки. Вика делал то, что хотел (и писал много, легко, не мучаясь), встречался с теми, с кем хотел встречаться (для него не существовало обязаловки: мол, иначе люди обидятся. Обидятся - черт с ними!) Весь ритуал ответных визитов, ответных звонков, необходимых присутствий Вика откровенно презирал. И ему не только прощали то, что никогда бы не простили другим, его все, за исключением активных подонков с больным самолюбием, любили. Видимо, люди чувствовали, что в тот момент, когда Вика с ними, это не вежливость, не отбывание номера, нет, они ему действительно интересны".

В общем, это довольно трудная задача для будущего биографа "знаменитого писателя" - дать без прикрас его сложный психологический портрет.

Закончим про самое важное событие 1962-го (когда В.П. Некрасова пригласило Общество французских литераторов):

<...> Вика останется в Париже до 29-XII, и Зина все это время будет жить у Лунгиных, и после его приезда они еще останутся до начала января. Там будут и Новый год встречать.

<...> Ганя довольна: получила письмо от Вики из Авиньона. Это, кстати, первое письмо, которое она получила из-за границы. А вчера Вика с ней говорил по телефону из Москвы, а затем - Зина. <...>Вика сказал Гане, что они приедут в Киев 5-го января 1963 года, но я думаю, что они там задержатся.

Публикация об этой поездке появится не скоро, лишь в 1965-м "Новый мир" напечатает очерк В.П. Некрасова "Месяц во Франции". О причинах этого мы обязательно сообщим. А пока в ноябрьском и декабрьском номерах "Нового мира" публиковались путевые заметки "По обе стороны океана" (Италия, 1962 и США, 1960). Они вызвали неподдельный интерес у читателей. В очерке "Месяц во Франции" В.П. Некрасов сообщил, кстати, о своей встрече с Н.А. Ульяновым : "Узнав, что я в Париже, дядя позвонил из Лозанны ко мне в гостиницу, и мы условились, что я встречу его на следующий день на Лионском вокзале. <...>Потом мы сидели с ним в некоем датском ресторане на авеню де л'Опера и пили с ним датскую водку из бутылки, вмороженной в глыбу льда. <...>Так мы сидели и разговаривали о разных разностях. Он рассказывал о своей жене, моей тетке, ей недавно сделали глазную операцию; о Лозанне, в которой прожил почти всю свою жизнь, - она очень изменилась за последние годы; о новом туннеле под Монбланом - дядя крупный специалист в этом деле; о том, что из-за массы дел почти нет времени ходить по горам, а он это очень любит".

В эмигрантской повести "По обе стороны Стены" В.П. Некрасов приводил дополнительные подробности: "С дядей Колей я уже раньше встречался. Он специально приезжал в Париж, когда я был там в 1962-м. Пригласил даже в ресторан, датский, на Елисейских полях ("очень неплохо кормят и недорого"), и мы распили с ним замороженную в куске льда бутылочку водки. В прошлом - эсер. Левый. Принимал участие в московском восстании - специально ездил из Швейцарии. Вернувшись невредимым назад, на революцию, насколько я понял, наплевал и занялся геологией. Впрочем, кажется, занялся ею еще до революции. Увидел Монблан - влюбился в него, и стал Монблан с тех пор делом его жизни. Сколько я себя помню, он все составлял его карту. Успел ли закончить до своей смерти, так и не знаю".

Тетка об этой встрече в Париже узнала, в том же 1962-м, окольными путями - от И.Р. Классона , который в свою очередь, по-видимому, разговаривал с З.Н. Некрасовой в Москве: "Спасибо, что сообщили, что Вика видел Ульянова. Для меня - главное, уговорились ли они, как Вика ему материально может помочь? "Мальчик" [Александр Ефимович] принес мне "Humanite", где описывалось как Паустовский, Некрасов и Вознесенский раздавали в Париже автографы. <...> Автографы свои в Италии Вика бесконечно давал, и почему-то они там просили его расписаться на их коммунистических билетах!".

И, конечно, не преминула поделиться с лозаннской сестрой своими реминисценциями:

Ваня пишет: "Виктор Платонович уже виделся с мужем Веры Николаевны . Это, вероятно, Вам доставит удовольствие". Но Зина мне об этом ничего не писала. Мне бы очень хотелось знать, какое впечатление произвел Вика на Ульянова и Ульянов - на Вику? Но, увы, этого я никогда не узнаю, так как ни тот, ни другой со мной не разговаривают.

<...> Ульянов впервые видел Вику, когда ему было четыре года, и теперь, когда ему уже пятьдесят один с половиной! В молодости и детстве Вика был очень красив, ну, а теперь у него какое-то "испитое" лицо. Я никогда не понимала слово "испитое", а теперь поняла. Вика после войны стал много пить. Я то его, правда, никогда пьяным не видала, но мне рассказывали, что когда он был в Берлине в первый раз (в 1947 году), он дико пьянствовал. Из писем С.Н. Мотовиловой своим корреспондентам в Лозанну и Москву:

<...> Понравились ли тебе Викины воспоминания в *11 "Нового Мира"? Мне - нет. Ужасно, по-моему: поверхностно, легкомысленно и невероятное "ячество", как у нас говорят. <...> Мне очень интересно Ваше мнение и об этой повести, которую так разрекламировали и по радио, и во всех газетах, и в журналах. <...>Ганя говорит, что к ней прибегают со всех квартир и просят дать прочесть этот номер, все ведь знают, что она одна. Но она прячет под подушку и говорит, что дала мне.

<...> Недавно пришли мои знакомые, верующие старушки и сообщили: "Нам сказали, что "Ваш Некрасов" занимается уже антирелигиозной пропагандой!" Я тоже нашла совершенно бессмысленным, для чего он привел рассказ, к Италии совершенно не относящийся, кажется о Троице-Сергиевой Лавре? Ну, к чему? Наше несчастное духовенство перенесло столько жутких, несправедливых гонений, к чему о них говорить. Что это характерно - лежачего не бьют, но для нашей эпохи? (?).

Приведем здесь, для понимания последнего сюжета, отрывок из путевых очерков "По обе стороны океана":

"Между прочим - это уже попутно - в один из тех осенних дней, которые работник бензоколонки Данило Кремаски из итальянского Карки проводил в Москве, поехали мы с Данило, его другом, студентом МГУ Коррадо Саки и еще одним моим приятелем в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру. <...> И вот оказалось, что я с моим приятелем куда более были потрясены всем увиденным, чем наши друзья-итальянцы. Очевидно, они уже привыкли у себя на родине ко всякого рода религиозным изуверствам и радениям и их ничем не удивишь. Мы же с приятелем просто не верили своим глазам. <...>".

Про "всякого рода религиозные изуверства и радения" оставим на совести автора, пока еще члена КПСС.

Ссылки: