Суханов (Гиммер) Николай Николаевич (1882-1940)

Экономист, публицист. С 1903 года - эсер, с 1917 года - меньшевик. Член исполкома Петроградского Совета 1-го созыва. Вместе с Ю. М. Стекловым и Н. Д. Соколовым вел переговоры и заключил соглашение с комитетом Государственной думы о составе первого буржуазного правительства России. До 1920 года примыкал к меньшевистской группе Мартова . Являлся членом Президиума Земплана наркомзема, членом РВС Первой трудовой армии, работал в торговых представительствах СССР в Берлине и Париже, был действительным членом Института монополии внешней торговли. Автор семитомной истории русской революции "Записки о революции" (Изд. 3. И. Гржебина, Берлин-Петербург-Москва, 1922-1923). Член Коммунистической академии. В 1930 году был из нее исключен, а в 1931 году на процессе меньшевиков осужден как руководитель подпольной меньшевистской организации. В 1939 году осужден повторно. Умер в лагере .

Из Бухариной А.М. Известный литератор, революционер, публицист, экономист, в прошлом меньшевик . Суханов довольно часто бывал на квартире моего отца, его беседы с Ю. Лариным нередко длились часами - и, я думаю, еще и потому, что он был увлечен моей матерью . Это вызывало во мне неприязнь к нему. Я ревностно оберегала интересы своего больного отца. И хотя к Суханову у меня было очень двойственное чувство, так как человек он был чрезвычайно интересный, побеждала во мне нелюбовь. Поэтому меня раздражали изысканные манеры Суханова, его европейский вид. габардиновое пальто, серая фетровая шляпа, пенсне. Уже в то время я любила, когда по квартире бегал жизнерадостный Бухарин , и его кожаная куртка часто валялась, небрежно брошенная, в кабинете отца.

В те годы меня больше всего привлекал рассказ Суханова о том, что шумный бракоразводный процесс его матери, приговоренной судом к тюремному заключению, послужил темой для драмы Л.Н. Толстого "Живой труп" Николай Николаевич рассказывал это со всеми подробностями, которых я, увы, не помню.

Его многотомные "Записки о революции" вызвали много споров, читались большевистской верхушкой взахлеб, и, несмотря на взгляды, с точки зрения большевизма, неверные, признавалась их некоторая историческая ценность. Все по тем же личным мотивам мне каждый раз хотелось чем-нибудь задеть Суханова, уязвить его. Однажды, заметив, что Суханов меньше слушает отца, увлеченно рассказывающего о новой архитектуре, о городах будущего, а больше смотрит на мать, я, чтобы отвлечь его взгляд от матери, во весь голос запела очень популярный в то время марш: "Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц.. " Этим я только рассмешила все понявшего Суханова, который потом всегда свой приход начинал с этого марша, и рассердила ничего не понявшего отца.

"Ты бестактна, - сказал он мне, - выйди из кабинета!" Но однажды я больно задела Суханова, сыграв на известном историческом факте. В целях конспирации на квартире Суханова, в то время видного меньшевика, и его жены большевички Галины Константиновны Флаксерман решался вопрос о вооруженном восстании 1917 года. Как-то я сказала Суханову:

- А все-таки, Николай Николаевич, вас здорово надули большевики в октябре 1917 года, решив в вашей квартире в ваше отсутствие вопрос о восстании. Возмущенный Суханов ответил:

- Надуть меня было абсолютно невозможно, да будет известно тебе и твоим родителям! Я нарочно ушел, чтобы дать возможность решить этот вопрос. Я слышала высказывание Суханова незадолго до его ареста, что в последнее время он разделяет политику ВКП(б) и намеревается вступить в партию. Николай Николаевич всегда открыто высказывал свои взгляды и тогда, когда не разделял большевистскую политику.

Именно Суханов посеял во мне зерно сомнения в отношении процесса Союзного Бюро меньшевиков , и это сомнение после большевистских процессов превратилось в полную уверенность, что и предыдущие процессы - фальсификация. Но, по-видимому, человеку от природы свойственно не переставать удивляться. Я, мало сказать, удивилась, я была потрясена новым судом и стала искать хоть какие-то объяснения. В заговор против Советского государства, в связь с Гитлером поверить я никак не могла. Но так как репрессии достигли таких масштабов, что превращались уже во всенародное бедствие, я приписала расстрелянным военным благородную миссию: они, подумала я, решили убрать Сталина, чтобы прекратить репрессии, и провалились.

И позже, в сентябре 1939 года, во внутренней тюрьме на Лубянке, один из следственных работников Матусов сказал мне:

- Вы же думали, что Якир и Тухачевский спасли бы вашего Бухарина. А мы работаем хорошо. Поэтому это не удалось! И хотя такого заговора, то есть против Сталина, по-видимому, не было, Сталин его боялся, в этом и есть, с моей точки зрения, причина гибели наших военных руководителей. Я заглянула в газету через плечо соседа, чтобы своими глазами увидеть сообщение, но буквы запрыгали, я только и смогла прочесть. "Приговор приведен в исполнение".

Ссылки: