Сноб, Яня и Зоря, Брики, Маякоаский и чекисты (ГПУ)

Маяковский мог поехать "куда он хочет" главным образом потому, что пользовался защитой ОГПУ . Для лефовцев и им симпатизирующих общение с представителями службы безопасности не было постыдным, напротив: чекистов считали героями в общей борьбе за победу коммунизма. Оценивать отношение советских людей к ОГПУ исходя из сегодняшних знаний о чистках тридцатых годов крайне неисторично.

Осип не работал в ГПУ с конца декабря 1923 года, но контакты, разумеется, сохранились. Кроме Льва Эльберта , Сноба , который в 1921-м ехал в Ригу в одном поезде с Лили (см. "Тоска по Западу" ), в биографии Маяковского чекисты официально не встречаются до 1926-го, когда в Харькове он знакомится с Валерием Горожаниным , одним из руководителей ОГПУ Украины . Они быстро подружились и в следующем году в Ялте вместе написали киносценарий "Инженер д'Арси", основанный на идее Горожанина и повествующий о том, как британцы в начале века брали под свой контроль персидскую нефть. Однако роль Горожанина в жизни Маяковского не ограничивается этим сценарием (который так и не был экранизирован): Горожанин подарил поэту маузер, а Маяковский в ответ посвятил ему стихотворение "Солдаты Дзержинского", написанное осенью 1927 года к десятилетию Чеки. Даже учитывая, что стихотворение было создано в 1927-м, когда на СССР оказывалось сильное внешнее давление , неоспоримо и другое: Маяковский этим восхвалением госбезопасности и ее контрразведки осваивал новые поэтические территории. Не случайно это произошло именно сейчас.

Публикация "Солдат Дзержинского" совпала по времени со все более тесным сближением Маяковского и Бриков с ведущими представителями этих органов. Хотя естественно видеть в такой "дружбе" попытку проникновения в их круг со стороны ОГПУ, интерес был не односторонним: в стихотворении "Дачный случай", написанном летом 1928 года, чекисты фигурируют как гости на даче в Пушкине, где они вместе с Маяковским стреляют в пни из своих браунингов и маузеров. Ключевой фигурой здесь стал Яков (Яня) Агранов , который еще с революционных лет тесно сотрудничал и с Лениным и со Сталиным и занимал видные посты в органах безопасности. Его специальностью был надзор за интеллигенцией. Мы помним это имя в связи с допросами лидеров Петроградской боевой организации в 1921-м, в том же году он руководил расследованием обстоятельств Кронштадтского мятежа (см. главу "Нэп и закручивание гаек").

Именно Агранов в 1922 году готовил процесс против правых эсеров и составлял списки писателей, философов и ученых, которые осенью того же года были высланы из СССР (см. Тоска по Западу ). Личные сведения об Агранове, как и о большинстве людей его профессии, крайне скудны. Он был маленького роста и непримечательной внешности, его "тонкие и красивые губы змеились не то насмешливой, не то вопрошающей улыбкой", но одновременно его называют "умным". Какими бы качествами ни обладал Агранов, ему с успехом удалось внедриться в московские литературные круги. Он общался не только с Маяковским и лефовцами, но и с лидером РАППа Леопольдом Авербахом , заклятым врагом Маяковского, и с "попутчиком" Борисом Пильняком . Агранов также был членом художественного совета театра Мейерхольда и вместе с другими высокопоставленными деятелями часто посещал "пятничный салон" режиссера. Несмотря на то что Агранов держал под надзором не только квартиру Бриков, именно их контакты вызывают особый интерес - частично из-за несостоявшейся поездки Маяковского в Париж, частично из-за упорных слухов о том, что Лили снабжала Агранова сведениями о настроениях интеллигенции и в какой-то период находилась с ним в близких отношениях. О последнем ничего не известно, но от слухов о близости Лили к органанам безопасности отмахиваться нельзя. Многое говорит о том, что Лили действительно передавала сотрудникам органов безопасности информацию, которая, в ее понимании, должна была их интересовать.

Позднее Пастернак говорил о квартире Бриков как об "отделении московской милиции", а Рита Райт рассказывала, как Лили однажды пыталась ее завербовать в качестве осведомителя в русских эмигрантских кругах Берлина. Рита не отказалась, но во время первой беседы так нервничала, что ее признали непригодной для такой работы. Означало ли это, что Лили была сотрудницей Чека, или она просто помогала из идеологических соображений? Ведь она, как и Маяковский, считала чекистов солдатами революции, воевавшими на переднем крае. На этот вопрос ответа нет.

Дату первого появления Агранова в "семье" Бриков и Маяковского назвать трудно; по одной из гипотез, их познакомил Горожанин. В любом случае имена Агранова и Маяковского впервые упоминаются вместе в 1928 году, когда Маяковский на еженедельном совещании Лефа представил его как "товарища", который "в органах госбезопасности занимается литературными вопросами". "Никого не удивило это, - вспоминала лефовская художница Елена Семенова . "В то время советские люди и, конечно, лефовцы с полным доверием и уважением относились к органам безопасности". Начиная с того дня Агранов присутствовал на всех совещаниях Лефа, всегда вместе с молодой женой Валентиной , иногда в гимнастерке, иногда в гражданском. Несмотря на то что он вел себя скромно и, по словам Семеновой, никогда не вмешивался в дискуссии, вскоре он стал играть важную закулисную роль. Согласно дневниковой записи Варвары Степановой , он советовал Маяковскому опубликовать открытое письмо перед разрывом с Лефом в сентябре 1928 года. Маяковский советом пренебрег, но сам факт, что высокопоставленный представитель ОГПУ позволил себе - и ему позволили - высказать свое мнение по этому вопросу, свидетельствует о наступлении новой эпохи.

Однако присутствие Агранова в Гендриковом переулке было полезно не только ему, но и лефовцам, которые через него могли надеяться на определенную политическую защиту. Если Яня держал руку на пульсе литературной Москвы, в Париже подобную роль играл Зоря .

Захар Волович в феврале 1928 года занял должность секретаря советского генерального консульства в Париже, но через месяц был переведен в дипломатическую миссию. В действительности Волович являлся начальником парижского отдела ОГПУ , который размещался в том же здании. Во Франции Зоря был известен не под своим настоящим именем, а как Владимир Янович . В качестве главной задачи ему вменялось наблюдение за политическим развитием страны. Вместе с ним работала его жена Фаина - специалист по шифровке и начальница фотоотдела. В Москве их непосредственным начальником был не кто иной, как Михаил Горб .

Маяковский общался с четой Волович в Париже осенью 1928 года и весной 1929-го, и когда в сентябре 1929-го Зоря и Фаня посетили Москву, они встретились снова. Их часто видели среди гостей в Гендриковом, и благодаря им Лили могла пользоваться курьерской почтой для связи с Эльзой.

Иными словами, отношения Маяковского с Татьяной не были секретом для ОГПУ: в Париже за их действиями следили советские агенты, на родине в курсе всех подробностей был Яня. Многие письма Маяковского и Татьяны наверное потому и не дошли до адресата, что их задержала цензура. Таким образом, для того чтобы узнать о намерениях Маяковского в связи с его поездкой в Париж в октябре 1929 года, "компетентным органам" не нужно было расспрашивать Лили. У советской власти имелись веские причины не позволить Маяковскому поехать в Париж. Главная из них - опасение, что он останется за границей, если Татьяна откажется вернуться в Советский Союз, а этого ни в коем случае нельзя было допустить: Маяковский считался государственным достоянием.

Недоверие со стороны властей воспринималось поэтом как прямое оскорбление, ведь он считал себя слугой революции и тем же летом с гордостью описывал, как иностранный чиновник в страхе берет в руки "молоткастый, / серпастый / советский паспорт". Хотя Маяковский отправил "Стихи о советском паспорте" в журнал "Огонек" еще в июле 1929 года, стихотворение было напечатано только после его смерти, что дает повод увидеть взаимосвязь между отказом в публикации и несостоявшейся поездкой в Париж. Напечатать стихотворение, в котором Маяковский поет хвалу советскому паспорту, одновременно отказав ему в получении этого паспорта, - до такого цинизма не дошла даже власть, с каждым днем становившаяся все более беспощадной.

Ссылки: