Травля Некрасова В.П. продолжается, несмотря на растущую популярность

Продолжим цитировать "биографа" писателя (и немногочисленные письма его мамы):

<...>Зина и Вика прилетели в Киев из Ялты 15-го [июля], а на следующее утро Вика вылетел в Москву, думаю, в связи с этой историей, нападками Хрущева на Вику, хоть Вика абсолютно ни в чем не виноват. Это уже не Хрущев, а другие упрекают Вику в том, что он сказал, что какой-то профессор Калифорнийского университета симпатичный, а он (профессор) написал какую-то книгу о русской литературе, которую надо осуждать. Ну откуда Вика может знать, что пишут профессора Калифорнийского или другого университета?! Ведь мы этих книг не получали!

<...>Оказывается, Вика все это от Зины скрыл. Я начинаю ей рассказывать, она удивляется: "Где ты это читала?" "В газете". "Да, в какой газете?" "Ведь об этом же было во всех газетах!" Понятия не имеет!

<...>Мне это скрывание отвратительно, но Вика и в молодости так же все от близких скрывал.<...>

Несколько лет назад этот негодяй Дмитерко , какой-то галицийский украинец (когда-нибудь выяснится, что это за тип) начал травить Вику за рассказ "Рядовой Лютиков". Сперва рассказ был помещен в "Красной Звезде", кажется, так эта газета называется. Потом редактор Украинского русскоязычного журнала стал настаивать, чтоб Викин рассказ поместить в украинский журнал. Вика был против. Тот все же поместил. И тут началась Викина травля. Рассказ, мол, "ущербный". Никто из Союза писателей рассказа не читал, но все так боятся этого негодяя Дмитерко, что все ему поддакивали.

<...>Я еще тогда жила с Зиной и Викой. И вот слышу, Вика подходит к телефону и просит поочередно всех наших знакомых, чтоб никто ничего Зине про эту его травлю не говорил, затем велит соединить себя с Москвой и вот всю эту историю подробно рассказывает Сацам ! Им-то на это более или менее наплевать, им от него нужны деньги и всякая протекция.

<...>Вика с Зиной говорит по телефону два раза в день. Он сообщил, что они с Твардовским просматривают его рукопись о его последней поездке во Францию. То есть Твардовский якобы сам его рукопись редактирует. Тут не разберешь, что правда, а что ложь, когда все мне врут.

<...>Зина сперва говорила, что Вика все время занят своей рукописью о поездке во Францию - редактирует сам Твардовский. Потом сказала, что Вика целые дни проводит на кинофестивале. Это очень удачно, что он попал в Москву как раз во время кинофестиваля. Первую медаль получил итальянский фильм. А теперь Зина говорит, что Вика отдыхает на даче у Тендрякова . С моей точки зрения, это самое лучшее Викино знакомство. Он действительно талантлив. Его вещи были уже переведены в Англии, когда о переводах Викиных книг не было и речи. Ярок, своеобразен, я бы сказала - недостаточно культурен, просто крестьянин, сын деревенского прокурора. <...>Кроме того, он на десять лет моложе Вики.

<...>Вчера ко мне зашла Зина. <...>Вчера Зина была в благодушном настроении. Ну вот, например, я ее спрашиваю: "Видел ли Вика Эренбурга?" "Нет, не видел". Идем к ним. Читаю Викину открытку у них. Вика пишет: "Сижу и жду машину, которую Эренбург должен прислать за мной". Эренбург живет не в Москве, а на какой-то даче в месте, которое называется Новым Иерусалимом. Зина в прошлом году ездила к нему с Викой. Далее Зина рассказала, что Вика уже не едет во Владивосток, а они решили ехать вместе с Тендряковым на "машине" и Семеном Лунгиным . Куда? В Сибирь? Я не поняла. Лунгин практичен, Тендряков порядочный человек.

<...>Третьего дня в Киев прилетел Вика. По-видимому, его вызвал Райком . Ты, конечно, не понимаешь, что это за учреждение, да и я довольно мало. Ведь Хрущев говорил, что Вику надо как можно скорее выкинуть из партии. Не понимаю, чего же они тянут? По-моему, всякими допросами в Райкоме могут человека до смерти довести. Ведь ясно, как божий день, что ничего вредного, ничего "оскорбляющего чье-то святое чувство" Вика не говорил. Что таких морально чистых людей у них в партии не так уж много. Следовало бы таким членом партии гордиться: и талантливый писатель, и безупречно честный, морально чистый человек. Я думаю, что в Москве все это уже уладилось. Какое тут! Достаточно позорная была наша история с Пастернаком . Но он-то был ведь не коммунистом, явно ко многому у нас отрицательно относившийся и печатавший свой роман за границей, когда он еще не был напечатан у нас (что у нас запрещается). Но ведь Вика-то никаких своих вещей за границей не печатал. И вообще, пылает самым настоящим патриотизмом, особенно когда попадает за границу. Это естественно. Чего к нему привязались?

<...>Не поклонница я Викиного таланта, но на безрыбьи и рак рыба. Все- таки это один из наиболее талантливых у нас писателей. Молодежь у нас ужасно его любит. Я всегда вспоминаю, как девочка, школьница десятого класса ему писала: "Воображаю, как критика обрушится на Вас, но мы, Ваши настоящие писатели, Вас защитим". Очевидно, "настоящие читатели" это школьники старших классов.

<...> Сегодня зашла Зина. Была у меня минут десять-пятнадцать. <...>Спрашиваю, уехал ли Вика. - "Да нет, он завтра должен идти в райком. Был в нем в понедельник". - "Да ведь ты же говорила, он каждый день туда ходит, как на службу?" Оказывается, он уходит на весь день к своему приятелю и пишет там свой очерк о Франции, уходит из дома, чтоб никого не видеть. Спрашиваю: "Разве его очерк будет печататься в "Новом Мире"?". - "Он уже печатается, он уже получает эти маленькие книги, которые писатели получают перед тем, как выйдет журнал". - "Какие маленькие книги? Корректуры?" - "Да нет, не корректуры, а эти маленькие книги, которые они раньше получают!" Что она имеет в виду - не знаю. Оттиски?<...> (речь идет о т.н. гранках).

Дорогие Вера и Николай Алексеевич .

<...>Нам с Викой очень захотелось побывать в Швейцарии, и мы, если удастся, купим туристскую путевку и поедем вас навестить. Но это, пожалуй, будет уже в будущем году, хотя конечно хотелось бы и в этом году, как раз к осени, которая, по-моему, самое лучшее время года в Швейцарии! Ну, посмотрим!

Зина

Побывать в Швейцарии довелось, как известно, одному Виктору Платоновичу, который сначала похоронил маму, а затем был выслан из Советского Союза после проведенного у него чекистами обыска:

А пока наши киевские герои еще на что-то надеются: <...>Вчера вечером зашла Зина. У них два дня жила редакторша из "Нового Мира" - очевидно, Викин очерк о Франции будет напечатан (Очерк "Месяц во Франции", как мы уже упоминали, выйдет только в *4 "Нового мира" за 1965 г., после снятия Н.С. Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС.).

<...>Вика и Зина все еще в Киеве. <...>Зина эти три дня бывала у меня ежедневно, но приходила всего на несколько минут. К Вике все приезжают какие-то дамы из Москвы, то редакторша "Нового Мира" у них живет, то переводчица, ездившая с Викой в Италию и во Францию. Самое забавное, она итальянского не знает, а ехала с ними скорее как классная дама, следить за их поведением.

<...> Вика пользуется колоссальной популярностью. В Киеве прошел слух, что Вику ссылают (думаю, ни на чем не основанный), все волнуются и говорят - "как Пушкина". И тут, в книжном магазине, куда мы пришли с Зиной, конечно, сразу спросили - "в Киеве ли Виктор Платонович?".

<...> Ты знаешь, Вику упрекают, как он мог разговаривать в Париже с французскими полицейскими (т.е. пишут об этом). Они его спросили, он им отвечал. Везти подарки королеве английской - это можно, принимать Аденауэра, возить его в оперу - это можно, а разговаривать с какими-то полицейскими - это позор, очевидно, "оскорбляет священные чувства советских людей". Сколько хамства и подхалимства во всех этих подлых людях, вылезших со своими обвинениями! Вику обвиняют, да еще в серьезном журнале, что он нашел симпатичным какого-то профессора, кажется Колумбийского университета, а Вика, мол, должен был знать, что его надо бранить. У нас так и делают: сегодня хвалят, а завтра ругают - как начальство прикажет.

<...> На следующий день [после именин] у Зины вечером были старые знакомые, два профессора, один с дочерью, а других не помню. Вики, конечно, дома не было. Но, как говорит Зина, его "вызвал" Стейнбек . Это известный американский писатель, оригинальный, своеобразный. <...>Вечером сегодня ко мне зашел "мальчишка" Александр Ефимович . Оказывается, Стейнбек вовсе не вызывал Вику к себе, а выступал в Союзе писателей. Ему шестьдесят один год (возраст нашего Коли).

<...> "Мальчишка" <...> лишь сказал: "Стейнбек очень любит Вашего племянника", но оказалось, ничего из его произведений не читал, кроме отрывков в газетах. Вика ему дал какие-то свои книги, а тот Вике дал трубку (?). К нему приставлены два начинающих переводчика. Вика их обоих пригласил к себе. Сидели у него всю ночь. Зачем их двое?

<...> Я ведь давно не видела Вики. Вид у него ужасный: худой, лицо в каких-то морщинах - не поперечных, а продольных, и какой-то измученно жуткий вид. Я все-таки никак понять не могу, что было преступного в его очерке об Америке? <...>Наша более культурная молодежь обожает Вику. Ну, и ["мальчик"] Ал.Еф. тоже. Я ему даю всякие клочки Викиных рукописей, он их бережет как реликвии. Он знаком был с Викой до меня, но не решался к нему пойти. Хотел, чтоб я взяла у Вики какую-то книгу Цветаевой, и он следом прочтет ее у меня. Зина тогда сказала, пусть придет к ним. Вика его встретил голый (в трусах, конечно). <...> У Вас тоже так ходят? Не выношу! Книгу Цветаевой Вика ему дал, но сказал: "Что, ты не мог сам ко мне придти? Через тетю мою ко мне пришел? Что, у тебя с моей теткой роман?" Правда, "милая шуточка" над восьмидесятилетней старухой?

<...>Слава богу, Викино дело кончилось. Зина говорит (но ей очень-то верить нельзя), что Вика получил выговор за нежелание раскаяться. Думаю, что это сформулировано как-то иначе, но навряд ли они мне это покажут. Я не понимаю, ну в чем он должен каяться? А уже сколько текстов его якобы покаяний циркулировало! Кто их писал - неизвестно. Вероятно, Зина с Викой куда-нибудь уедут. Ему трудно работать дома, слишком много людей хотят его видеть. На днях Нина (тети Верина дочка) запросила меня из Ленинграда, в каком журнале было покаянное письмо Вики к читателям? Я дала эту открытку Зине и просила узнать у Вики. Зина открытку отдала, но ответа мне не принесла. Тогда я уже задала вопрос в письменной форме: "Где было напечатано письмо Вики к своим читателям?" И Вика ответил: "Нигде и никогда". Для чего пускают все эти сплетни?

<...>Точных сведений у меня никогда нет. Зина ведь все путает, Вику я вообще не вижу, а противный Александр Ефимович тоже все от меня скрывает. Оказывается, когда Вику выкидывали из партии (его уже восстановили), все его друзья голосовали за его выкидачку, а потом извинялись. Мы, мол, иначе не могли. Ну и люди! А Вика будет с ними и дальше дружить и их благодетельствовать.

Итак, первое "партийное дело" В.П. Некрасова закончилось "лишь" строгим выговором. Но возобновление "издательских дел" последовало далеко не сразу. Поэтому не совсем понятно, на что все это время он с Зинаидой Николаевной жил (кроме ее маленькой пенсии)? Это немаловажное обстоятельство мы будем постоянно иметь в виду в дальнейшем. Но, по крайней мере, одна статья расходов Некрасовых резко сократилась.

Еще в конце 1962-го "паразитический сюжет" завершится почти благополучно (хотя и получит слабое продолжение в 1963-м). Зато советский "Вишневый сад" продолжит буйно цвести:

<...> У Зины - событие. Вика давно уже хлопотал, чтоб особа [ Нина Аль ], которая живет у них, переехала к своей матери в Ленинград. Наконец ей нашли там хорошую службу - в Эрмитаже, заведовать каким-то отделом, как раз по ее специальности. А какая у нее специальность - не знаю. Работала она в Академии архитектуры каким-то научным сотрудником. А сейчас - в каком-то другом учреждении. <...> Вместо двух недель она прожила у Зины десять лет. <...>Вчера звонила Гане , узнать что у них. Думала, что она в хорошем настроении: их Нина (приживалка) завтра, 12-го [ноября] навсегда уезжает от них. А Ганя ее десять лет ненавидела, даже на ее фотографиях выкалывала глаза, чтоб обезвредить ее чары на Зину. Но, увы, Ганя пришла злющая.

<...> Их приживалка Нина Аль окончательно уехала от них *в Ленинград 12-го ноября - десять лет у них прожила. Другой приживал- экс-милиционер, приходивший к ним и завтракать и обедать, больше не приходит. Он должен жениться в третий раз, и на этот раз - на особе, имеющей комнату в Киеве. Он с этой третьей женой заходил к Гане. Так что Зинин "Вишневый сад в советское время", как я это называла, ликвидирован.

<...>Пишу *тебе+ комментарии к Зининому письму [из Москвы].

1) Раиса Исаевна , это жена Игоря Александровича Саца . Сам он - брат последней жены Луначарского ( Розанелль по мужу , она недавно умерла) и был секретарем у Луначарского . Критик, образованный, теперь это у нас называется "эрудированный". Одно время (в 1956 г.) заведовал отделом критики в "Новом Мире", но Твардовского (тогда главного редактора "Нового Мира") сняли, а на его место поставили Симонова . Познакомился с ним Вика через Твардовского. (Мое мнение о мадаме и всей этой банде ты, очевидно, знаешь из других моих писем.) Сац - пьяница, и у них в доме идет (т.е. шла) такая пьянка, что старший сын Женька (очень красивый) не мог учиться. Вика его взял к себе, он прожил у Зины и Вики три года. Потом женился и внезапно умер, остались его жена и дочь. Младший сын " Сашуня " - талантливый музыкант, кончает консерваторию, женат тоже на консерваторке.<...>

<...>Зина пишет, что "бедная Ганя одна, верно, скучает". Даже Нины и Доры (их приживалок) нет с ней. А Ганя, наоборот, счастлива, что полная хозяйка всей квартиры, к ней приезжают из деревни ее родственники, гостят по несколько дней. И она мечтает, чтоб Зина с Викой подольше остались в Москве.<...> <...> А как Зина и Вика швыряются деньгами, прямо ужасно! Т.е. Зина-то теперь ничем не швыряется, у нее обыкновенно и нескольких рублей с собой нет. Ганя и их бывшая приживалка сами ей все покупали, по своему вкусу, а то боялись, как бы Зина "не растренькала свои деньги". Зина в деньгах ровно ничего не понимает.

Она упорно хочет вновь выписать сюда, т.е. в Киев эту свою приживалку Нину Аль из Ленинграда, потому что по ней скучает, вместе с ее матерью. Им тут найдут-де, квартиру. Не так это у нас просто. В Киеве никого из приезжих не прописывают.

<...>Я пошла к Зине и Вике. Застала одну Ганю. Попыталась от нее что- нибудь узнать. Она как фурия злится, кричит на меня: "Надоело мне все слушать, что Вы по-вторяете - "Вика да Вика", и без него достаточно людей в Союзе. Что, он один на свете?". Я поспешила уйти. Ганя злющая, презлющая, кажется, недовольна, что я к ним захожу. Она считает меня и всех моих знакомых людьми низшего сорта и сейчас же впадает в бешенство, если я к ним захожу, одна или с кем-нибудь из моих знакомых. <...>Вопрос с "письмами читателей" Вика с Зиной решили так. Из сотен писем, которые Вика получил от читателей и писателей, [для меня] выбрали 26 самых незначительных, от совершенно неизвестных лиц <...>. Ни одного от писателей. Это они боятся, что я кому-нибудь что-нибудь скажу и кого-то скомпрометирую выраженной в письме симпатией к Вике, например, Солженицына. Faute de mieux ("За неимением лучшего") я и этим письмам рада. Выпишу, что мне интересно.

<...> Сегодня заходила к Гане. Ремонт у них уже окончен. Все уже вычищено и вымыто. Полы еще не натерты. Застала у них жену Викиного друга Исаака Пятигорского Еву . Они оба все для Зины и Вики делают. Но Зина этого даже не понимает.

<...> Зина и Вика, как важные лица, имеют право пользоваться лечебницей ЦЛК. Оттуда уже приходили и спрашивали, отчего они у них не лечатся, и Зина с торжеством говорит мне: "А мы их прогнали". Почему? Оттуда бы и скорую помощь прислали и все сделали, если что случится. <...>Была у Гани . <...>Приехал из Крыма Рабинович . Вика велел ему осмотреть, как сделан ремонт. Не мог двух недель подождать и посмотреть сам. Рабинович - это не-что вроде Иончика . Хотела бы, чтоб Вика от него освободился.

<...> Зина опять выписала к себе свою вторую приживалку Дору Владимировну . Туберкулезную старуху, нахалку ужасную, ей лет семьдесят. <...> И вот вчера одна из знакомых, у которых мы с Зиной были, спрашивает ее: "Зачем вы ее выписываете? На нее даже противно смотреть, такая она больная, недовольная? И, главное, она может заразить Вику своим туберкулезом". Вдруг Зина приходит в бешенство, вскакивает и кричит: "Это вы говорите потому, что вы антисемиты!" и сейчас же уходит. Я же тебе уже писала, что у Зины это психоз.

<...> С Зиной мы опять поссорились. Я рассказала ей, что мне говорила о их бывшей приживалке [Нине Аль] одна знакомая. То есть то, что все говорят: эта особа выдавала себя за Викину жену. Зина приходит в бешенство, кричит: "Никогда Нина этого не говорила!" Хоть даже Вика читал и смеялся, когда вернулась ее открытка, где она писала, что вышла замуж за Вику. Зина кричит: "Все врут, врут!" и в ярости сейчас же убежала.

<...> Говорю Зине: "Я тебе хотела показать стихотворение про Ермилова". - "Покажешь в другой раз", - отвечает Зина и уходит. [Наша общая знакомая] Софья Гефтер мне когда-то сказала, что она никогда с Зиной не говорит обо мне, потому что не выносит Зинин тон обо мне. Вероятно, и с тобой она из-за этого обо мне не говорила. Я не знаю, почему всегда все люди со мной нахальны? Что-то во мне есть, что вызывает этот пренебрежительно нахальный тон. Ганю спрашивают по телефону о моем здоровье. Она отвечает: "Воно и больне и не больне". У украинцев это уже верх презрения: средний род о ком-то. <...>Я тебе писала, что к Зине опять приехали их приживалки. Зина их обожает и поэтому их приезду обрадовалась. Но потом Зина сообщила, что старуха [ Дора Владимировна ] переехала к другим своим знакомым из-за Гани. Ганя якобы сказала, что она стара, не может ее обслуживать, стирать на нее и т.д. и отказалась взять привезенный ей подарок. Зина говорит: "Вика отвез ее к Шорам". А вчера я зашла к Гане уже без Зины. Оказалось, дело было не так. Вика объявил, что если она (старуха) будет у них жить, он сейчас же уезжает и два-три дня, которые она у них провела, не ночевал дома! Я возмущена. Имеет же Зина право иметь своих знакомых!

<...> Мне очень жаль Зину, у нее полное одиночество. Хоть и она и Ганя уверяют, что Вика сидит весь день дома и пишет, но когда бы я ни зашла к ним, Вики дома нет. Зина одна. Кажется, он бывает по вечерам, когда к нему приходят приятели. Но Зина как-то мне сказала: "Моя роль сводится к тому, что я разливаю чай, а о чем они говорят, я не слышу". Очень часто они ходят в кино, ведут с собой своих приятелей. Зина утверждает, что тут она все слышит, но ничего не понимает. Вика объясняет ей потом, чтo она видела. И Зина и Ганя обе вечно мне жалуются друг на друга. Зина жалуется, что Ганя не покупает им достаточно арбузов и фруктов. Откровенно говоря, я считаю, что Зина, да и Вика могли сами фрукты себе покупать. Ведь они же оба ничего не делают, разве так трудно, идя домой, по дороге купить себе на базаре, на улице или в магазине фруктов?! У нас в этом году колоссальный урожай и яблок и груш и винограда. А Ганя говорит, что для Вики и Зины она бы охотно покупала, но они сами этих фруктов не едят, а поедают все их гости, а она "не верблюд, чтоб такие тяжести на себе таскать".

Ссылки: