Мотовиловы - весьма непростое семейство

В новой, не очень обустроенной усадьбе Мокрая Богурна летом встречалось, как вспоминала С.Н. Мотовилова , большинство родственников: "Вся семья бабушки Луизы Францевны собиралась на лето в Богурну. После смерти моего отца, который поссорился с бабушкой, и мы тоже каждое лето туда ездили, а иногда ездили к бабушке Валерии Францевне в Малороссию, как тогда называлась Украина. В Богурне собирались кроме дедушек и бабушек все их дети. Тут жила мама с нами тремя, тетя Анюта, тетя Соня, тетя Лида с четырьмя детьми, дядя Саша, дядя Паша, тетя Маня и тетя Вера с их гувернанткой-француженкой, наши бонны (в одну из них был слегка влюблен дядя Саша) и подолгу гостил Борис Александрович Витмер , сосед по имению тети Лиды, студент-естественник. Он тоже был слегка влюблен в тетю Соню, хотя был моложе ее, но она, по-моему, относилась к нему иронически". Последний "ухажер" С.И. Мотовиловой-Классон будет также упомянут в главе "Марксистский дух еще не выветрился" , он станет доцентом Петербургского университета и женится на подруге С.И. Мотовиловой - Ольге Константиновне Григорьевой . А вот любвеобильный "след" нашего главного героя - Р.Э. Классона : "От Маши Володиной я знаю (а она - от тети Анюты), что тетя Соня страшно ревновала Классона к Зине . Я тогда уже жила летом в Веймаре и не знала, что там у Вас в Богурне происходило. Оказывается, [уже женатому] Классону очень нравилась Зина, и она сама созналась теперь, что была тогда в него влюблена. Как только он начинал играть в крикет, тетя Соня отзывала его и заставляла сидеть с ней и Соничкой . Ты помнишь, Зина ведь тогда была молода и очаровательна, и все наши "мальчики" были в нее влюблены <...>. Один год, когда ты с мамой и тетей Соней жили еще в Богурне, Классон к нам приходил [в Москве] ежедневно к вечернему чаю, я думала: "Скучает без семьи". Ну, очевидно, и его привлекала Зина. Ты не помнишь, как Лозаннские студенты преподнесли Зине цветы с запиской "A la plus charmante des ?tudiantes russes" ["Самой очаровательной из русских студенток"]. Это мама мне рассказывала". В ноябре 1893-го С.И. Классон привлекалась к дознанию в качестве обвиняемой по делу "О рассылке из С.Петербурга прокламаций, озаглавленных "15 Апреля 91 г." по поводу демонстрации при похоронах писателя Шелгунова " и дала такие показания: "Братья: Владимир 41 года, живущий в своем имении в Симбирской губернии, Александр 28 лет, находящийся в лечебнице доктора Фрея в С.Петербурге [и страдающий манией преследования], и Алексей 23 лет, местонахождение которого неизвестно; сестры: Ольга 32 лет, находящаяся в лечебнице душевнобольных в г. Казани, Анна 26 лет, Мария 19 лет и Вера 18 лет, живущие при родителях". Похоже, брат Павел , которому должно было исполниться к этому времени двадцать четыре, уже застрелился? фото (класс) 068 Павел Иванович Мотовилов Павел Иванович Мотовилов -гимназист, застрелившийся молодым. (из альбома С.И. Мотовиловой-Классон) В еще одном письме С.Н. Мотовилова опять вспоминала о печальном: "Вы же знаете, в нашей мотовиловской семье не все благополучно. Дядя Володя, дядя Алеша и дядя Саша были психически ненормальны. Дядя Паша покончил самоубийством в двадцать с чем-то лет [кажется в 1892 году]. Это ведь тоже ненормально. Тетя Леля страдала эпилепсией, а тетя Маня и тетя Вера тоже были со странностями". А "странности" оказались, например, такими: "Тетя Маня и тетя Вера были страшно дружны с детства, но у них был потом "разрыв отношений" на всю жизнь. Тетя Маня послала тете Вере свою бонну, т.е. бонну своей воспитанницы, крестьянской девочки Дашеньки. Тетя Вера родила тогда Нину и задержала бонну несколько дольше, чем они условились. Ну и разрыв отношений на всю жизнь, и обе были страшно одиноки". И такими: "Никакой шутки они не понимали и вечно были надутые. Зина и Надя Пятницкие их называли - "дутые бусы"". фото (класс) 047 Вера Ивановна Мотовилова-Камай (из альбома С.И. Мотовиловой-Классон) фото (класс) 087 Мария Ивановна Мотовилова (из альбома С.И. Мотовиловой-Классон) С.Н. Мотовилова свидетельствовала также: Наши с Вами предки не привыкли, чтобы с ними были нахальны и грубы. Когда дядя Саша сошел с ума, у него уже не было сдерживающих центров: он убил человека, который ему грубо ответил. Кстати, всю эту историю (мы ее прочли в газете, мы читали тогда у тети Лиды в Протопопове) взяла на себя тетя Соня. Она была самая энергичная в семье и всегда на себя брала все семейные истории. Она взяла из [Смольного] института Маню и Веру , перевела их в гимназию Стоюниной, кажется. <...>

Я не знаю, почему тетя Соня так заботливо и нежно относилась к тете Мане и к тете Вере . Они учились в Смольном институте . Но однажды на уроке истории тетя Вера вместо "драгонады" сказала "драгунады". Учитель засмеялся и сказал: "Это вы верно о драгунах думаете?". Тетя Вера была дико обидчива, она не перенесла этого оскорбления. Тетя Соня сейчас же взяла их из института и отдала в частную гимназию, и они обе жили у тети Сони".

Поясним здесь, что драгонады - это преследования, которым в царствование Людовика XIV с 1681 г. во Франции подвергались протестанты, или гугеноты, со стороны драгун, размещенных в их домах и всячески притеснявших хозяев, так что Вера Ивановна не сильно ошиблась - по- французски dragon это и есть драгун. В письме сестре Вере в Лозанну С.Н. Мотовилова добавила такие психологические подробности: "Я всякий раз ему [ Ване Классону ] писала, что у нас в семье Мотовиловых есть два типа. Одни очень скрытные: дядя Саша, наша Зина, Вика. А другие невероятно болтливые: тетя Лида, Надя Пятницкая, Надя Гельшерт (ее ты не знаешь), ну и, конечно, я. Особенно теперь [в письмах], при моем полном одиночестве. Тетя Лида "любезно" называла маму [Алину Антоновну] своей "помойной ямой". Она рассказывала маме все, вплоть до того как у нее происходила ее первая брачная ночь. <...> Надя [Пятницкая] умоляла ее выслушивать все ее рассказы о какой-то гимназистке ее класса, в которую она была влюблена. О нашей любви к Борьке [ Витмеру ] - Нади (которой было десять лет), и моей (мне было восемь лет) все знали ( Зинаида Николаевна Мотовилова-Некрасова МК .)".

А вот еще непростые впечатления С.Н. Мотовиловой о своих дядях (действие происходило в 1889-м):

"А какой [племянник Вика] хороший ребенок был. А теперь он мне чем-то дядю Сашу напоминает, перед тем как дядя Саша сошел с ума. Ты его не помнишь? Они жили во флигеле, в большой комнате рядом с гостиной. Мне было восемь лет, когда я зашла к ним. Дядя Саша заявил: "Соня, уходи!" Я в ответ: "Я не к тебе, а к дяде Паше" и принимаю независимый вид. Он как закричит: "Пошла вон!" Я скорее смылась. Потом он переехал в избу. Помнишь, в Богурне "изба" около "застольной" была? Там дядя Саша жил один, ни с кем не разговаривал. Зина помнит, как еще когда он жил во флигеле, дядя Саша подрался с дядей Пашей. Я этого не помню".

В другом письме Софья Николаевна сделала вынужденное обобщение:

"Да, родственных чувств что-то в нашей семье нет <...> Вы знаете, когда пропал дядя Алеша (Вы должны это знать из моих воспоминаний), никто, ни его отец, ни мать, никто из братьев и сестер не сделал никакой попытки найти его, узнать что с ним. У Маши (тети Анютиной дочери) во время войны пропали брат и сестра, и она тоже не сделала никакой попытки их найти".

Ссылки: