 |
Головин И.Н.: переход из НИИ-186 в Лабораторию N2
Мое участие в работе Лаборатории N2 началось летом 1944 года с нашей с Александром Михайловичем Андриановым поездки из Фрязина в Москву в Министерство электропромышленности к Акселю Ивановичу Бергу , когда мы увидели, что К.Д. Синельникова больше не интересует киатрон - генератор сантиметровых радиоволн, ради которого мы из Алма-Аты переехали в НИИ-166 во Фрязине, а А.К. Вальтер тянется за ним в Харьков восстанавливать УФТИ . К А.И. Бергу мы поехали с предложением заняться новым типом ускорителя - безжелезным бетатроном . Берг, конечно, ответил неопределенностью, и мы ехали обратно через Болшево-Ивантеевку расстроенные. В "кукушке" от Ивантеевки до Фрязина и услышали возгласы веселой молодой компании в соседнем отсеке вагона: "Ребята, а Курчатов урановый институт создает. Бомбу будет делать!" - Слышь, - шепнул мне Андрианов, - вот к кому с нашим бетатроном идти надо!
В очередную поездку к К.Д. Синельникову в Москву мы зашли к И.В. домой на Можайское шоссе. Я ему и рассказал, что развиваем с Андриановым идею безжелезного бетатрона.
- Вот и хорошо, - ответил Курчатов , - сделаем семинарик. Доложите нам свою работу. В июле 1944 года мы с Андриановым докладывали на семинаре. Я докладывал расчет магнитного поля, обеспечивающего устойчивую орбиту электронов, А.М. - батареи и разрядники для питания обмотки. Я нес несомненную чушь. У меня поле выражалось алгебраической функцией, тогда как без эллиптических интегралов обойтись было невозможно. Но до этого я дошел позже. И никто из тридцати с лишним собравшихся научных работников, пришедших нас слушать, меня не разоблачил. Доклад был встречен с подъемом: в колбочке длиной 40 и диаметром 10 сантиметров мы сумели получить 1,5 Мэв электронов.
Г.Н. Флеров снабдил меня гамма-препаратом для настройки счетчика. Курчатов одобрительно хмыкнул, и мы, ободренные, вернулись во Фрязино мотать обмотки и делать батарею. В августе К.Д. Синельников уехал в Харьков. Я отказался ехать с ним и обратился к И.В. сказав, что знаю, чем он занимается и что ему нужен 235-й изотоп урана. А я с удовольствием займусь этим. Пространственный заряд мы уже почувствовали в работе с киатроном, вакуум я знаю, и мы с Андриановым сделаем ему большую установку. И.В., сверкнув глазами, провел рукой по бороде сверху вниз, что свидетельствовало о его удовлетворении. Видимо, через Марину Дмитриевну И.В. получил на меня некоторую характеристику от Кирилла Дмитриевича . Получил положительную, ибо мы работали с ним и в Алма-Ате, и во Фрязине дружно, и мое оформление в Лабораторию N2 состоялось в середине сентября 1944 года. Но тут во время перевозки "приданного" - восьми ящиков с уфтинским оборудованием для Лаборатории N 2 - меня свалил брюшной тиф . Температура 41 градус, страшная головная боль. Только в декабре я вышел на работу.
В Лаборатории N2 еще практически никого не было. Только циклотрон поразил своей законченностью. Его недавно ввели в строй Неменов с Чубаковым . Участвовали также Г.Я. Щепкин и И.К. Кикоин . Все остальное выглядело примитивно. Меня И.В. зачислил в сектор N5 к Дмитрию Владимировичу Тимощуку , выходцу из УФТИ . Как и Чубаков, Д.В. копошился у своей примитивной стеклянной вакуумной установки. Все было секретно, и я не спрашивал, что он делает. Мне указали угол у окна во второй комнате слева от входа в здание, позднее названного "главным".
Я сделал себе стол из досок от ящиков для оборудования и вместо стула выбрал подходящий по размеру ящик. Проблему создания урановой бомбы я уже знал по довоенным семинарам в ФИАНе , встречам с И.Е. Таммом , харьковскому осеннему совещанию 1939 года по атомному ядру и знаменитому совещанию в ноябре 1940 года в аудитории Комакадемии на Волхонке, где В.Т. Хлопин советовал не торопить правительство с акцентированием на урановую проблему. Я, вернувшись с совещания, рвал и метал, считая, что надо неотложно создавать урановый институт. Николай Туницкий меня отговаривал.
В Лаборатории N2 приятно поразило меня, как, несмотря на секретность, я скоро все-таки узнал всесторонний подход к решению задачи: и уран-графитовый котел для производства 239-го элемента , и диффузионное разделение изотопов , которым занят И.К. Кикоин , и предложение продумать электромагнитное разделение, и циклотрон - зачем? Но как быть без циклотрона, изучая атомное ядро. Однако истинный смысл - получить плутоний - дошел до меня значительно позже.
Ссылки: