Академия бронетанковых войск и Арман эвакуируется в Ташкент

Арман был огорчен темпами стремительного продвижения противника и приказом эвакуировать академию в Ташкент . Только подумать, что уже на девятый день войны немцы вошли в Ригу. Значит, хутор Тылтыни, все родные, включая маленькую Ингу , больше месяца находятся у немцев.

Тревожными стали сводки Советского информбюро середины октября.

"Наши войска оставили г. Вязьму..., - вынуждены были на этом участке отступить... Тяжелую сводку прослушали 15 октября: "В течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном фронте ухудшилось. Немецко- фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном из участков фронта прорвали нашу оборону". "Немецко-фашистские войска продолжали вводить в бой новые части..." - это из последней сводки, которую Арман успел услышать 16 октября 1941 г на вокзале, После бессонной ночи в академии. То было в один из самых тяжелых, нервозных дней прифронтовой Москвы. С Курского вокзала вот-вот должен был отойти состав из дачных вагонов со скамейками для сиденья. Академия эвакуировалась: преподаватели, слушатели, обслуживающий персонал. На вторые сутки состав тронулся с места, он медленно удалялся нагого восток от Москвы, дальняя дорога до Ташкента

У Арманов было с собой два чемодана с вещами. Комендант в академии предупредил, что багаж, не должен превышать пятидесяти килограммов. Более запасливые, практичные люди не посчитались с предписанным ограничением, везли сундуки, тюки, узлы. Арман же правила эвакуации счел для себя обязательными. Под стать ему была и Елена - оба не питали страсти к накоплению вещей.

Поездка была мучительной не только потому, что ехали без удобств, с бесконечными остановками и долгими стоянками. Арман и его спутники, особенно те, кто уже побывал в пекле летних боев, у кого уже появились свои личные счеты с фашистами, страдали от сознания, что с каждым часом удаляются от фронта, что им предстоит жить и работать в глубоком тылу, что им, боевым танковым командирам, отказано в. праве называться фронтовиками. Мог ли капитану Арману присниться когда-то в Каса дель Кампо, или в Алькала-де-Энарес, или в Мадриде такой дурной сон - он, полковник, назначен на должность преподавателя в самую тяжкую пору, когда решается судьба Родины!

Приехали в Ташкент днем 7 ноября. По вагону прошел слух, что утром в Москве состоялся парад на Красной площади , выступал Сталин. Но подробностей не знали. Вечером услышали его речь по радио.

Арман был обрадован тем, что в речи на Красной площади в ряду великих предков, вдохновляющих нас сейчас, прозвучало имя его любимца Суворова. А вот прогнозом Сталина, касающимся продолжительности войны, он был обескуражен: пройдет еще несколько месяцев, полгода, может быть, годик, и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений.

Любопытно, что и Наполеон во время той Отечественной войны тоже ссылался на неблагоприятные климатические условия. Бессмертный Стендаль, участник наполеоновского похода на Россию, вспоминал по этому поводу:

"Было бы ошибкой думать, что зима в 1812 г. наступила рано; напротив, в Москве стояла прекрасная погода. Когда мы выступили оттуда, 19 октября, было всего три градуса мороза, и солнце ярко светило..." Еще горше был бы финал наполеоновского похода, если бы он засиделся в Москве до зимы. Стендаль иронизировал: "При тамошних жестоких морозах человек может уцелеть только в том случае, если он десять часов в день проводит у печки".

Иногда Арман отправлялся на занятия в академию после полубессонной ночи, потому что встречал ночью эшелоны с эвакуированными семьями офицеров из западных военных округов. Однажды пришел эшелон, попавший под бомбежку. Дети и женщины измучены дальней дорогой. Несколько часов просидели они на вокзале, не зная, к кому обратиться за по мощью. Арман взял над ними опеку. Помогал грузить вещи. Машина сделала три рейса и перевезла всех в Дом офицеров. С прибывшими поехал и Арман он был в бурке, которая делала его очень широкоплечим. У него на руках спала маленькая девочка

Арманы устроились скромно, комната почти без мебели - стол и два стула. На чистом полу расстелили бурку, она заменяла матрац, в изголовье чемодан. Соседи принесли кое-какую посуду. К Арманам многие охотно приходили в гости. Он устроил по какому-то поводу "званый обед" - сам жарил над железной печкой колбасу, нанизанную на вилку. Чаще других бывали сослуживцы из академии, Михоэлсы , Лидия Русланова и Михаил Гаркави , Владимир Луговской . Луговской читал свои стихи бархатным басом, и хозяин говорил шутливо:

- Володя! Твоя иерихонская глотка пригодилась бы на фронте для передачи ультиматумов фашистам.

Как-то заговорили о жизни актеров, литераторов, художников в эвакуации. Арман с воодушевлением говорил о гостеприимстве узбеков.

С безупречной добросовестностью готовился Арман к занятиям, но при этом не оставлял надежду уехать на фронт и уже отправил не один рапорт в Москву.

Такая же судьба постигла и его боевого друга Федора Лысенко , чье письмо разыскало Армана. В 1938 году окончил курсы усовершенствования командного состава, его избрали депутатом Верховного Совета Белоруссии.

На финской войне Лысенко командовал танковой ротой, Отечественную войну встретил комбатом 30-й танковой бригады в Пружанах, в Белоруссии. Но уже в августе 1941 года его отправили в тыл. Послали преподавателем тактики в Харьковское танковое училище , а училище эвакуировали в Самарканд . И думать не думали друзья по экипажу "Тани", что станут соседями по тылу.

Получил весточку и от Василия Глушкова , тот попал в Челябинск на ЧТЗ (тракторный завод), где выпускали тяжелые танки. Глушков проводил накоротке занятия с танкистами, которые сами собирали машины, занимался обкаткой танков перед их отправкой на Фронт.

Однажды Арман пришел домой мрачный и злой. После вопроса

- Что случилось? - рассказал:

- Боялся, опоздаю на занятия. А страшно хотелось пить. Достал талончик на воду с сиропом, подошел к киоску. Протянул талончик продавщице, а какая-то баба набросилась "почему без очереди" Я объяснил, что имею право. Она раскричалась, найдя сочувствие у других женщин:

"Лучше бы на фронте порядок наводил, а не в тылу, да еще в бабьей очереди! Что я ей мог ответить? Она права!

В тот же вечер сочинил еще один рапорт, но потом передумал - рапорт послал лишь неделю назад - и решил написать письмо на имя Георгия Константиновича Жукова . Может быть, вспомнит их беседу на маневрах в Белоруссии?

Наконец наступил счастливый день - пришел приказ: полковнику Арману П.М. прибыть в Москву в Управление кадров Красной Армии.

На Ташкентском вокзале его провожали друзья, товарищи по академии.

- А я буду с нетерпением ждать твоего вызова, - сказала Елена. В Москву быстрее приходят письма с фронта. Последние добрые напутствия. Береги себя, лихая голова, - сказал Михоэлс. Об Алене не беспокойся. В обиду не дадим. Я рада разлуке с тобой, - сказала после прощального поцелуя Анастасия Павловна . - Рада за тебя. Ты же - воин, загораживающий родную землю!

Арман уезжал счастливый, но и обеспокоенный - через четыре месяца Елена ждет ребенка.

Он долго стоял на ступеньке уже тронувшегося вагона. Провожавшие услышали напоследок его слова!

- А Жуков меня не забыл!

Ссылки: