 |
Русланова Лидия Андреевна
См. в Википедии Русланова,
Лидия Андреевна
Источник - Википедия
Русланова, Лидия Андреевна (при рождении Агафья Андреевна Лейкина; 14 (27)
октября 1900, село Чернавка, Сердобский уезд, Саратовская губерния — 21
сентября 1973, Москва) — российская и советская певица, Заслуженная
артистка РСФСР (27 июня 1942). Основное место в репертуаре Руслановой
занимали русские народные песни. Лидия Русланова была одной из самых
популярных исполнителей в СССР, а её исполнение русских народных песен
считают эталонным.
Лидия Русланова обладала красивым и сильным голосом широкого диапазона. Она
создала свой стиль исполнения народных песен, которые она собирала всю
жизнь. Среди наиболее популярных её песен: «Степь да степь кругом», «Липа
вековая», «Я на горку шла», «Златые горы», «Светит месяц», «Валенки» и
многие другие. Лидия Русланова исполняла и песни советских композиторов.
Одной из первых исполнила «Катюшу».
Агафья Лейкина, будущая певица Лидия Русланова, родилась 14 (27) октября
1900 года в бедной крестьянской староверческой семье. По матери она
принадлежала к народности эрзя. Помимо Агаши в семье было ещё двое детей —
Юля и Авдей. Её отец, Андрей Маркелович Лейкин работал грузчиком на
пристани.
В то время на селе много пели: на полевых работах, на посиделках и на
гуляниях. «В деревне пели от души, свято веря в особую, надземную жизнь и
заплачек, и песен радости», вспоминала впоследствии певица. В семье будущей
певицы хорошо пела бабушка, а брат отца — дядя Яша — был деревенской
знаменитостью. «Самородок очень высокой пробы», как впоследствии назвала
его Лидия Русланова, Яша пел на деревенских праздниках, посиделках и
свадьбах. Он знал много песен. Но более всего слушатели ценили его
«импровизации».
Сразу после начала русско-японской войны Андрея Лейкина, единственного
кормильца в семье, забрали в солдаты.
Первая настоящая песня, которую я услышала, был плач. Отца моего в солдаты
увозили. Бабушка цеплялась за телегу и голосила. Потом я часто забиралась к
ней под бок и просила: «Повопи, баба, по тятеньке!» И она вопила — «на кого
ж ты нас, сокол ясный, покинул?» Бабушка не зря убивалась.
Мать Лидии, Татьяна, осталась одна с тремя детьми, слепой свекровью и
больным свёкром. Она вынуждена была устроиться на кирпичный завод в
Саратов. Детей приютили родители отца, которые сами жили в бедности. Мать
будущей певицы недолго работала на заводе — она надорвалась и заболела.
Болея, она неподвижно лежала на лавке, а Лида расхаживала, как по сцене, по
русской печи и пела всё, что знала — и деревенские песни, и городские. Все
удивлялись: «Вот бесёнок, какая памятливая».
Лиде едва исполнилось шесть лет, когда умерла её мама. Отец домой не
вернулся. В уведомлении написали, что он пропал без вести. В
действительности он был жив, но потерял ногу.
Заботы о семье легли на Лиду и на слепую бабушку. Они ходили по
Саратову и окрестным деревням, пели
и христарадничали. Лида пела, кричала зайцем и лягушкой, а бабка причитала:
«Сироты, мамка их померла, а батя их за веру, царя и отечество кровь
проливает, подайте копеечку». Выступления пользовались успехом. Уличную
певунью приглашали даже в богатые купеческие дома. Вскоре умерла и бабушка.
Лиде было на тот момент семь лет.
Хождение с сумой продолжалось почти год, пока на талантливую девочку не
обратила внимание вдова чиновника, погибшего в Русско-японской войне.
Пожалев сирот, она решила за свой счёт пристроить детей по приютам. На
каждого писала прошение, ходила по инстанциям и добилась того, что все дети
были пристроены. Старшую удалось определить в лучший саратовский приют при
Киновийской церкви, где был собственный детский церковный хор, но поскольку
детей крестьянского сословия туда не брали, а имя и фамилия девочки — Агаша
Лейкина — выдавало её крестьянское происхождение, появилась фиктивная
грамота с новыми именем и фамилией: Лидия Русланова.
В приюте Лидия поступила в первый класс церковно-приходской школы. Была
принята в хор и сразу стала солисткой. Пела на праздниках и похоронах. В
приюте проявился не только певческий, но и артистический талант. На
рукоделии, которое ей не давалось, подружки выполняли её урок, только бы
послушать тут же сочинённые «диковинные истории», по ходу которых
кто-нибудь из персонажей обязательно должен был петь.
Регент хора уделял Лиде особое внимание. Вскоре весь Саратов знал её под
именем «Сирота», а в храм, где она пела, стекались желающие её послушать.
После воскресных праздников она возвращалась в приют, и начинались будни —
репетиции, где за каждой неверной нотой следовало наказание. Иосиф Прут,
слышавший её пение в 1908 году во время страстной недели, так впоследствии
описывал свои впечатления:
В полной тишине величественного храма, на угасающем фоне взрослого хора
возник голос. Его звучание всё нарастало, ни на мгновение не теряя своей
первоприродной чистоты. И мне показалось, что никто — и я в том числе — не
дышал в этой массе народа. А голос звучал всё сильнее, и было в нём что-то
мистическое, нечто такое непонятное… И я испугался, соприкоснувшись с этим
волшебством, задрожал, услышав шёпот стоявшей рядом монашки: «Ангел! Ангел
небесный!..» Голос стал затихать, исчезая, он растворился под куполом
храма, растаял так же неожиданно, как и возник.
На паперти храма просил подаяния одноногий солдат с георгиевским крестом —
отец Лидии Руслановой. Оба делали вид, что не знают друг друга, поскольку
если бы стало известно, что у Сироты есть кормилец, её могли отчислить из
приюта. Андрей Лейкин после возвращения с фронта женился, но детей не
забрал — не мог прокормить. В конце следующей зимы он простудился, заболел
воспалением лёгких и скончался в больнице для нищих.
После приюта Лидию отдали ученицей на мебельную фабрику. Некоторое время
жила у дяди, работала на разных фабриках. Песня помогала Руслановой: «за
песни мне все помогали». Её голос услышал преподаватель саратовской
консерватории Михаил Медведев. Он взял Лидию Русланову в консерваторию и
прочил ей оперную карьеру. Некоторые студентки закрывали от Руслановой
носы: «От тебя политурой пахнет», а Лидия им отвечала: «Вот я вам сейчас
запою, и запахнет полем, цветами». Там певица училась на протяжении двух
лет, но в итоге решила, что будет исполнять народные песни: «Поняла, что
академической певицей мне не быть. Моя вся сила была в непосредственности,
в естественном чувстве, в единстве с тем миром, где родилась песня».
В 1916 году Лидия Русланова отправилась на фронт в качестве сестры
милосердия и до октября 1917 года служила в санитарном поезде.
В 1917 году Лидия Русланова вышла замуж за интенданта Виталия Степанова лет
тридцати пяти, «из благородных». В мае 1917 у неё родился сын. Он умер не
прожив и месяца. Ему даже имя не успели дать. В том же году на сцене
Саратовского оперного театра состоялся первый официальный концерт Лидии
Руслановой.
После октябрьской революции Лидия Русланова ездила с гастролями по всей
стране, жила в Проскурове, Бердичеве, Могилёве, Киеве и других городах.
«Лет в семнадцать я была уже опытной певицей, ничего не боялась — ни сцены,
ни публики», — вспоминала впоследствии артистка. Семейная жизнь длилась
недолго: в 1918 году муж бросил её и уехал.
В течение всего периода гражданской войны Русланова выступала перед бойцами
регулярной Красной Армии. Иосиф Прут отмечает, что за время Гражданской
войны Лидия Русланова успела дать бесчисленное количество сольных
концертов. В 1919 году в Виннице Русланова вышла замуж за сотрудника ВЧК
Наума Наумина.
На сцену Лидия Русланова выходила в крестьянской одежде — нарядной панёве,
душегрейке и в лаптях (позже их сменят сапожки), волосы скрывал платок.
Концерты обычно завершались «Саратовскими страданиями», после чего
Русланова величественно кланялась земным поклоном, и степенно уходила. Её
называли в то время «Саратовской птицей». В эти годы Лидия Русланова
занималась самообразованием, много читала, начала собирать свою
библиотеку.
Шла гражданская война, когда мы с мужем стали собирать библиотеку. Торговля
книгами велась в те годы не совсем обычно. Букинисты, студенты,
архитекторы, врачи — люди самых различных профессий выносили на Моховую
улицу в Москве книги. Здесь можно было встретить библиографические редкости
и лубочные издания, классиков русской и мировой литературы, альбомы с
видами и фотографии всех 499 членов Государственной думы в роскошной папке,
с биографиями. Случайно мне тогда удалось приобрести журнал «Современник»,
издававшийся Пушкиным, с автографом поэта, а также прижизненное издание
«Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева.
В 1921 году Лидия переехала в Москву на профессиональную артистическую
работу. В том же году в Ростове состоялся её дебют в качестве
профессиональной артистки эстрадного театра «Скоморохи».
В 1923 году в Ростове-на-Дону Русланова дебютировала в качестве эстрадной
певицы. Первый концерт прошёл с огромным успехом. Русланова была замечена
на профессиональной эстрадной сцене и уже в следующем 1924 году приглашена
солисткой в Центральный дом Красной Армии.
В 20-е годы окончательно сформировался её стиль в исполнении, поведении на
сцене, подборе концертных костюмов. В театрально-сценической коллекции,
которую она собирала на протяжении всей жизни, было множество ярко вышитых
сарафанов, нарядных панёв, плисовых душегреек, цветастых платков и шалей.
Несколько раз Лидия Русланова выступила в костюме боярыни, но поняв, что
такая одежда не гармонирует с манерой исполнения песен, вернулась к
крестьянским костюмам. В дальнейшем певица всегда выбирала наряд, наиболее
соответствующий репертуару и вкусам аудитории: перед учителями надевала
строгое русское платье без украшений, а собираясь в деревню, выбирала самый
яркий наряд.
В этот период у Лидии Руслановой завязались знакомства и дружба со многими
музыкантами, писателями, артистами. Они, в свою очередь, отмечали и
актёрский дар певицы. Сама Лидия Русланова про это говорила: «Я так решила
— как почувствую, что голос не звучит, на сказы перейду. Буду донские сказы
сказывать, былины русские про Бову-королевича, про Илью Муромца, Микулу
Селяниновича, Василису Прекрасную и Ивана Царевича… Я их много знаю, ещё от
бабки своей.»
В 20-е — 30-е годы грампластинки становятся доступными для массового
слушателя. Пластинки с записями Руслановой выходили огромными тиражами. Её
голос звучал по радио, которое также стремительно завоёвывало себе
аудиторию. Особой популярностью пользовалась Русланова у военных. В числе
почитателей таланта был Фёдор Шаляпин. Так в письме к Александру
Менделевичу он писал:
Вчера вечером слушал радио. Поймал Москву. Пела русская баба. Пела
по-нашему, поволжскому. И голос сам деревенский. Песня окончилась, я только
тогда заметил, что реву белугой. И вдруг рванула озорная саратовская
гармошка, и понеслись саратовские припевки. Всё детство передо мной встало.
Объявили, что исполняла Лидия Русланова. Кто она? Крестьянка, наверное.
Талантливая. Уж очень правдиво пела. Если знаешь её, передай от меня
большое русское спасибо.
В 1929 году Лидия Русланова развелась с
Наумом Науминым и вышла замуж за известного конферансье Михаила
Гаркави. Наумин же был репрессирован и умер в 1938 году.
Гаркави был внешне некрасивым и весьма тучным
человеком (он весил 120 кг). Вместе с тем он был остроумным,
жизнерадостным, эрудированным человеком и пользовался уважением среди
артистов. Михаил Гаркави увлекался коллекционированием. Его примеру
последовала и Лидия Русланова. Зарабатывала она по тем временам
значительные средства.
C 1933 года Лидия Русланова работала артисткой музыкально-эстрадного
управления Государственного объединения музыкальных, эстрадных и цирковых
предприятий.
В 1930-е годы Лидия Русланова ездила с гастролями по всему Советскому
Союзу: несколько раз побывала на Дальнем Востоке, на крайнем Севере, в
Сибири, Закавказье, наУрале, в Белоруссии, пела перед строителями первых
пятилеток, колхозниками… Её голос обладал большой силой и выносливостью,
позволяя ей участвовать в четырёх—пяти концертах за один вечер. В конце
30-х Лидия Русланова была самой высокооплачиваемой артисткой СССР, её голос
звучал по радио и из граммофонов, концерты неизменно проходили с аншлагами.
Заработанные деньги она тратила на коллекционирование картин русских
художников, икон, старинной мебели, украшений, фарфора, любила красиво и
дорого наряжаться.
В 1939 году началась Советско-финская
война. Зимой 1940 года Лидия Русланова в составе концертной бригады
выехала на фронт. Стояли тридцатиградусные морозы. Работать приходилось в
тяжелейших условиях. Ездили на дрезине, на автобусе, на самолёте, на санях,
а иногда на лыжах. Фанерные домики не прогревались походными печурками,
поэтому не только выступать, но и отдыхать приходилось в ватниках. Спали
артисты не раздеваясь, головой к мёрзлой стенке, ногами к печке. Многие
артисты не выдерживали. Но не Русланова. Она принимала стрептоцид, чтобы не
потерять голос от простуды, и не пропустила ни одного концерта. За двадцать
восемь дней концертная бригада дала более ста концертов. Чтобы поддержать
дух приунывших коллег-артистов, Михаил Гаркави и Илья Набатов придумали
игру, названную «ночлежный дом». Каждому артисту придумывалось прозвище,
которое постоянно «обыгрывалось». Сама Русланова откликалась на имя
«Лидочка-Стрептоцид».
С первых дней Великой Отечественной войны Лидия Русланова выезжает на фронт
в составе одной из лучших концертных бригад, куда также входили Владимир
Хенкин, Михаил Гаркави, Игнатий Гедройц, и другие артисты. Руководил
бригадой театральный деятель и директор центрального дома работников
искусств Борис Филиппов.
Боевое крещение приняла под Ельней. Только закончила одну из песен, как над
головами появились «юнкерсы» в сопровождении «мессершмиттов». Посыпались
бомбы, затрещали пулемёты, задрожала земля от взрывов… Смотрю, никто и ухом
не ведёт, слушают, как в Колонном зале. Думаю, и мне не пристало
отсиживаться в траншее, да и концерт прерывать негоже… В общем, налёт
фашистов выдержала, программу довела до конца.
Певица Тамара Ткаченко, работавшая в той концертной бригаде, вспоминала,
что за семнадцать дней дали пятьдесят один концерт. Несмотря на близость
фронта, артисты не отказались ни от одного выступления. Концерты проходили
с успехом, артистов тепло принимали.
В начале войны в репертуаре Руслановой появилась песня «Валенки», ставшая
её «визитной карточкой». Лидия Русланова давала концерты для солдат в
течение всей войны. Выступать нередко приходилось в сложных условиях — под
открытым небом в окопах, землянках, госпиталях.
апреле 1942 года в Спас-Нуделе, под Волоколамском, где Лидия Русланова
выступала с концертами во 2-м гвардейском кавалерийском корпусе, она
познакомилась с генерал-майором
Владимиром Крюковым, соратником Георгия
Жукова.
Крюков был вдовцом: его жена умерла в 1940 году, оставив мужу пятилетнюю
дочь. Несколько раз Русланова по приглашению генерала приезжала в корпус
Крюкова. Чтобы Гаркави не мешал ухаживаниям, его подпаивали и укладывали
спать. В июле Лидия Русланова развелась с Гаркави и вышла замуж за Крюкова.
По поводу развода она говорила: «Ну что делать: генерала люблю, люблю всей
душой, и Мишку жалко.»
Генерал, как вспоминала позднее Лидия Русланова, покорил её тем, что нашёл
на складе старинные дамские туфли на французском каблуке и преподнёс ей:
«Он этим своим вниманием меня и взял. А туфли что? Тьфу! Я такие
домработнице не отдала бы». Сразу после свадьбы с Крюковым ездила в
Ташкент, забрала дочь
Крюкова — Маргариту, устроила в Москве, а после
воспитывала как свою. В конце войны Русланова забеременела от Крюкова, но
врачи заставили беременность прервать, т.к. обнаружили у неё в начальной
стадии диабет и его надо было как можно раньше пролечить.
28 июня 1942 года Лидии Руслановой присвоили звание заслуженной артистки
РСФСР.
На свои собственные средства, заработанные во время предвоенных гастролей,
как свидетельствует Маргарита Крюкова, Лидия Русланова приобрела две
батареи Катюш, которые были отправлены на Первый Белорусский фронт в
корпус, которым командовал её муж.
Весной 1945 года Лидия Русланова вместе с наступающей армией прибыла в ещё
не освобождённый от гитлеровских войск Берлин. Один офицер, увидев её на
улице, закричал: «Куда идёшь?! Ложись: убьют!» А Русланова посмотрела на
него и ответила: «Да где это видано, чтобы Русская Песня врагу
кланялась!».
Первое выступление русских артистов в
Берлине состоялось 2 мая 1945 года, у стен рейхстага. Русланова
выступала вместе с казачьим ансамблем песни и пляски Михаила Туганова.
Больше всего солдаты просили исполнить знаменитые «Валенки», и певица
объявила: «А сейчас Валенки, не подшиты, стареньки, которые до самого
Берлина дошагали!». Один из его участников, Борис Уваров, вспоминал:
Сначала запел наш казачий хор, потом Русланова… Ком в горле встал, слёз не
сдержать. Но не только со мной такое. Герои, орлы фронтовые, на груди тесно
от наград, плакали не стыдясь. И заказывали, заказывали свои песни — кто
сибирские, кто про Волгу-матушку…
Концерт продолжался до поздней ночи.
Георгий Жуков
снял со своей груди орден и вручил Руслановой. После концерта
Русланова углём поставила свою подпись на колонне рейхстага рядом с
фамилиями солдат. В Берлине состоялось несколько концертов Лидии Руслановой
— у рейхстага и у Бранденбургских ворот.
Великая отечественная война стала вершиной популярности Лидии Руслановой.
Всего на фронтах Великой Отечественной войны она дала более 1 120
концертов. 24 августа 1945 года Георгий Жуков подписал приказ № 109/н: «За
успешное выполнение заданий командования на фронте борьбы с
немецко-фашистскими захватчиками и проявленное мужество, за активную личную
помощь в деле вооружения Красной Армии новейшими техническими средствами
наградить орденом Отечественной войны I степени Русланову Лидию
Андреевну».
После войны Русланова и Крюков жили роскошно. Как и до войны, Русланова
продолжала коллекционировать старинные картины и антиквариат. Так, одна
знакомая Лидии Руслановой вспоминала: «Жила она в переулке рядом с Домом
литераторов. У неё не дом был, а музей! Стояла очень красивая павловская
мебель. Помню диван, а на нём покрывало из чернобурок … Картин у неё очень
много было. А ещё у Руслановой была такая красивая шкатулка из красного
дерева, с хитрыми замками … полная драгоценностей…»
В июне 1947 года постановлением Политбюро ЦК
ВКП(б) «О незаконном награждении тт. Жуковым и Телегиным певицы Л.
Руслановой и других артистов орденами и медалями Советского Союза»
Лидия Русланова была лишена ордена Отечественной войны. Вместе с Руслановой
наград лишились ещё 27 артистов, Жукову был объявлен партийный выговор,
генерал-лейтенант Телегин был исключён из ВКП(б), уволен из армии, а
позднее арестован. Все они входили в круг знакомых маршала Георгия
Жукова.
В середине 1948 года был раскрыт «заговор военных». В сентябре
одновременно арестовали генералов из ближайшего окружения Жукова с целью
добиться показаний против него. В их число входил и муж Лидии Руслановой
Владимир Крюков. 18 сентября 1948 года рано утром генерал собирался
встречать с гастролей жену в аэропорту Внуково, но был арестован.
Почти одновременно с мужем была арестована и Лидия Русланова, которая в тот
момент находилась в Казани. По словам дочери Крюкова, Маргариты,
Лидию Русланову арестовали потому, что
она могла «поднять шум» на всю страну. Лидии Руслановой было предъявлено
обвинение по статье 58 УК РСФСР («Антисоветская пропаганда»). Помимо этого
её обвинили в «грабеже и присвоении трофейного имущества в больших
масштабах», а именно, что в конце войны, опустошая жилища отступавших
немцев, генерал Крюков перевёз себе в Москву большое количество мебели,
картин, драгоценностей. Согласно материалам архивно-следственных дел № 0046
и № 1762, в ходе обысков у Владимира Крюкова и Лидии Руслановой были
изъяты: автомобиль «Horch 951А», два «Мерседеса», «Ауди», сто тридцать две
картины русских художников, тридцать пять старинных ковров, гобелены,
антикварные сервизы, меха, скульптуры из бронзы и мрамора, декоративные
вазы, библиотека старинных немецких книг с золотым обрезом, семьсот тысяч
рублей наличными, 312 пар модельной обуви, 87 костюмов и другое.
На первых допросах следователь говорил о том, что ему известно о
«разговорах антисоветского содержания», которые вела Русланова с
конферансье Алексеевым. Её обвиняли в распространении клеветы на советскую
действительность. Русланова виновной себя не признавала. Кроме того,
следователь говорил о материалах следствия, которые изобличали Русланову в
том, что она во время пребывания в Германии занималась грабежом и
присвоением трофейного имущества в больших масштабах. Русланова не признала
себя виновной, а в ответ на заявление следователя, что на даче было найдено
огромное количество ценностей и имущества, сказала, что всё это
принадлежало её мужу. Допрос мог длиться по шесть—семь часов. Следователь
спрашивал о взаимоотношениях с Жуковым, но, не добившись желаемого,
прекратил допросы.
После прекращения допросов Лидия Русланова стала успокаиваться: новых
данных у следователя нет, и её скоро выпустят. Однако дело обстояло иначе.
В январе 1949 года выходит распоряжение Главного управления по контролю за
репертуаром при Наркомпросе СССР о наложении запрета на песни
Руслановой.
Снять с дальнейшего производства и запретить использовать в открытых
концертах, трансляциях и радиопередачах все грампластинки с записями Лидии
Руслановой. Разрешить реализацию имеющегося в наличии количества
грампластинок в торговой сети, не допуская рекламной трансляции этих
пластинок в магазинах.
Следователю также было известно о том, что Лидия Русланова владела
коллекцией драгоценных камней, но их во время обысков не нашли.
Драгоценности хранились у домоправительницы Лидии Руслановой, которой
Русланова полностью доверяла. Следователь пытался выведать у Руслановой,
где она прячет эти сокровища. Певица долго сопротивлялась, но когда
пригрозили, что арестуют всех её родных и тех, кто когда-то служил в её
доме, Лидия Русланова не выдержала: «когда я представила себе, как будут
мучить эту старушку и как она будет умирать в тюрьме, я не смогла взять
такой грех на душу и своими руками написала ей записку о том, чтобы она
отдала шкатулку». 5 февраля 1949 года следователь объявил, что
«дополнительным обыском в специальном тайнике на кухне под плитой в
квартире вашей бывшей няни Егоровой, проживающей
на Петровке, 26, были изъяты принадлежащие вам 208 бриллиантов и, кроме
того, изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные
изделия». Русланова объяснила, что эти бриллианты куплены на деньги,
заработанные исполнением русских песен, и их приобретению были отданы все
последние годы: «Я, не задумываясь, покупала их, чтобы бриллиантов
становилось всё больше и больше. Я хорошо зарабатывала исполнением русских
песен. Особенно во время войны, когда „левых“ концертов стало намного
больше». На вопрос о полотнах русских художников Лидия Русланова признала,
что «приобретению художественных полотен отдавалась со всей страстью».
Большего от Руслановой не добились. Следователи МГБ запросили справку о
состоянии здоровья Лидии Руслановой, чтобы знать, на сколько её хватит. В
справке, выданной санчастью Лефортовской тюрьмы, говорится:
При освидетельствовании здоровья заключённой Руслановой Лидии Андреевны
оказалось, что она имеет хроническое воспаление жёлчного пузыря и печени,
катар и невроз желудка, вегетативный невроз. Годна к лёгкому труду.
28 октября 1949 года Лидия Русланова была приговорена Особым совещанием при
МГБ СССР к
10 годам исправительно-трудовых лагерей
с конфискацией имущества. Отбывать наказание её отправили в
«Тайшетский филиал ГУЛАГа» —
Озёрлаг. Сперва Лидию Русланову отправили работать в село Изыкан Чунского
района Иркутской области. В окрестностях Изыкана было три зоны. Женская
колония находилась на окраине Изыкана. Заключённые должны были строить
первую ветку
БАМа, линию Тайшет —Братск. В
Изыкане Лидия Русланова строила здание нового клуба и рубленные из бруса
дома на улице Мира. Русланова ходила на работу с охраной — двумя людьми из
освобождённых заключённых. Заключённых часто переводили из колонии в
колонию — якобы для того, чтобы они не могли организовать своё общество.
Когда по реке
Лене шла баржа, на которой перевозили заключённых, люди, работавшие вдоль
берегов, слушали, как по воде расстилается сильный женский голос, поющий
русские народные песни. «Русланова поёт, Русланову опять переводят», —
говорили люди. Клуб был построен к 7 ноября. В этом клубе Лидия Русланова
дала концерт.
После Изыкана Лидию Русланову перевели в
Тайшет. В
Озёрлаге в годы сталинских репрессий
было немало актёров, певцов, музыкантов. Кто-то грустно пошутил: «Артистов
как на всесоюзный конкурс набрали». В Тайшете Лидия Русланова находилась с
декабря 1949 по март 1950 года. По словам бывшего начальника Озёрлага
полковника Евстигнеева, Лидия Русланова вела себя просто, раскованно, когда
серчала, могла крепко ругнуться.
Лидия Русланова давала концерты и в исправительно-трудовом лагере. Во время
концертов аплодисменты были запрещены. Высшие чины колонии сидели в первых
рядах. Большая столовая была заполнена людьми до отказа. Когда окончилось
исполнение первой песни, зал молчал. Затем она спела вторую песню, и
проделала это с такой силой, страстью, с отчаяньем, что зал не выдержал.
Первым поднял руки полковник Евстигнеев, за ним загремел от восторга весь
зал.. Несмотря на все трудности, Лидия Русланова старалась не поддаться
унынию
Долго Лидия Русланова в Озёрлаге не пробыла: 26 марта 1950 года её перевели
во
Владимирскую тюрьму. Причиной этого
стали её независимость, строптивый характер, а также «острый язык». Капитан
Меркулов написал на неё донос:
Русланова распространяет среди своего окружения антисоветские,
клеветнические измышления, и вокруг неё группируются разного рода вражеские
элементы из числа заключённых. На основании изложенного полагал бы выйти с
ходатайством о замене 10 лет итл на тюремное заключение на 10 лет".
Три месяца её допрашивали вновь, пытаясь получить от неё компрометирующие
Жукова показания. Во Владимирский централ Лидия Русланова прибыла 29 июня
1950 года, где отбывала наказание на основании выписки из протокола № 24а
от 7 июня 1950 года Особого Совещания при МГБ СССР, согласно которой «её
содержание в исправительно-трудовом лагере заменено тюремным
заключением…».
Во Владимирской тюрьме сидела в то время актриса
Зоя Фёдорова, с которой Лидия Русланова
сдружилась. Тюремное начальство, намекая на возможные послабления, не раз
просило Русланову спеть на праздничном вечере, на что Русланова,
выразительно глядя на решетку, отвечала: «Соловей не поёт в клетке». Лидия
Русланова несколько раз попадала в карцер, из-за чего у неё было несколько
воспалений лёгких.
Её мужа в это время держали в тюрьме и допрашивали. 2 ноября 1951 года
Владимир Крюков был осуждён Военной коллегией Верховного суда СССР по
статье 58—10 части 1 УК РСФСР и Закону от 7 августа 1932 года к лишению
свободы в
исправительно-трудовом лагере сроком на
25 лет, с поражением прав на 5 лет, конфискацией всего имущества и
лишением медалей «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За победу
над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За взятие
Берлина», «За освобождение Варшавы» и «30 лет Советской Армии и Флота».
Одновременно с этим было возбуждено «ходатайство перед Президиумом
Верховного Совета СССР о лишении Крюкова В. В. звания Героя Советского
Союза, медали „Золотая Звезда“, трёх орденов Ленина, ордена Красного
Знамени, орденов Суворова 1-й и 2-й степени, ордена Кутузова 1-й
степени».
25 апреля 1953 года, после смерти Сталина, Владимир Крюков написал в ЦК
КПСС обстоятельное заявление с просьбой «назначить комиссию по пересмотру
как моего дела, так и дела моей жены Руслановой», в котором, в частности,
писал:
В Германии мы после войны покупали целый ряд вещей. На каждую вещь имелись
счета (в деле их не оказалось). Три машины, обнаруженные у меня, тоже
значатся как присвоенные, а на самом деле одна была подарена Верховным
Главнокомандующим, на что имелись соответствующие документы; вторая куплена
с разрешения Главнокомандующего оккупационными войсками. В акте значится
как присвоенная даже служебный «Бьюик» выпуска 37 года. На все машины
имелись документы. В акт внесена как присвоенная мной даже вся казённая
мебель в моей служебной квартире в городе Черняховске…
Виновен ли я в присвоении трофейного имущества? Да, виновен, но не такого
количества, как фигурирует в деле. И уж ни в какой степени не виновна моя
жена, которая никакого отношения к этому не имела….
Копию этого заявления он направил Георгию Жукову, который после смерти
Сталина и ареста Лаврентия Берии стал заместителем министра обороны СССР. 2
июня 1953 года Жуков обратился к Никите Хрущёву. Через день члены
Президиума ЦК КПСС получили служебную записку от Хрущева, в которой он
написал: «По этому вопросу необходимо обменяться мнениями. Следовало бы
проверить и пересмотреть это дело».
Дело Руслановой было пересмотрено оперативно. В нём не нашлось материалов,
которые уличали бы её в антисоветской подрывной деятельности и агитации. Не
сочли её виновной и в присвоении государственного имущества, поэтому Особое
совещание при министре внутренних дел Союза ССР 31 июля 1953 года (протокол
№ 30-а) решило «Постановление ОСО при МГБ СССР от 28 сентября 1949 года и 7
июня 1950 года в отношении Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны отменить,
дело прекратить, из-под стражи её освободить и полностью реабилитировать».
В начале августа Лидию Русланову освободили. После освобождения она
отправила письмо заместителю министра внутренних дел с просьбой
пересмотреть дела Алексеева и Максакова, так как «оба осуждены в связи и на
основании моих вынужденных показаний». 5 августа 1953 года она приехала в
Москву, где по распоряжению Жукова для неё в гостинице Центрального дома
Советской Армии был забронирован номер (квартира в доме писателей в
Лаврушинском переулке была конфискована). Тяготясь одиночеством, она
подолгу бывала в доме своего давнего друга, писателя
Виктора Ардова в квартире которого в
Москве постоянно проживала Анна Андреевна Ахматова. В первые дни после
освобождения Лидия Русланова разговаривала очень тихо, почти шёпотом и,
если кто-то начинал говорить громко, она говорила: «Тише, тише, тише».
В конце августа освободили и Владимира Крюкова. Супруги вместе с Маргаритой
поселились в съёмной квартире. По воспоминаниям Маргариты Крюковой, Лидия
Русланова невероятно страдала от перенесённого унижения, но никому этого не
показывала. На вопрос дочери: «Всё, что ты заработала за 30 лет, отняли.
Как ты можешь спокойно к этому относиться?» Лидия Русланова ответила: «Всё
это не имеет значения. Унизили ни за что перед всей страной — вот это
пережить невозможно». Во время заключения она подорвала голос. Лидия
Русланова не хотела возвращаться на сцену, считая что зрители не примут
её.
Тюрьма сильно подкосила здоровье Владимира Крюкова. Он ходил медленно, с
согнутой спиной. Тогда Лидия Русланова решила вернуться на эстраду, дабы
заработать на автомобиль для мужа. Лидия Русланова стала артисткой
Всесоюзного гастрольно-концертного объединения. Через полтора месяца после
возвращения, 6 сентября Лидия Русланова дала свой первый концерт. Зал
Чайковского не мог вместить всех желающих, поэтому выступление
транслировали по радио на всю страну, а также на площади перед концертным
залом, где дежурила конная милиция.
Началась активная гастрольная жизнь, запись новых пластинок. Первым, что
приобрела Лидия Русланова, был автомобиль ЗИМ чёрного цвета для мужа.
Квартира была в тот момент почти пустой. Через некоторое время у них была
не только машина, но и дом в Переделкине. Удалось вернуть часть
конфискованного имущества, в том числе 103 полотна. Заниматься
коллекционированием Лидия Русланова уже не хотела.
Муж Лидии Руслановой, Владимир Крюков, так и не смог оправиться после
тюрьмы. Он перенёс два инфаркта. 16 августа 1959 года он умер. Лидия
Русланова тяжело переживала потерю мужа и почти на год прекратила гастроли.
Вместе с сестрой Юлией Андреевной Лидия Русланова пропела панихиду в церкви
по своему мужу.
В 60-х голос Руслановой часто звучал в радиоэфире, она принимала участие в
фестивалях, выступала на концертных площадках страны, хотя и значительно
реже, чем в 30-х — 40-х годах. Уже будучи пожилой, Лидия Русланова
гастролировала по городам Советского Союза практически до конца жизни.
Несмотря на огромную популярность, звание народной артистки СССР Лидии
Руслановой так и не было присвоено. Лидия Андреевна так и осталась
заслуженной артисткой РСФСР. Когда на Всесоюзное радио приходили письма от
слушателей, на конвертах чаще писалось: «Народной артистке СССР Лидии
Руслановой». Леонид Утёсов, с которым певица дружила, по этому поводу
говорил: «Руслановой звание вовсе не обязательно, у неё главное есть —
имя!» Не выпустили Русланову и за границу.
В последние годы жизни Лидия Андреевна часто болела, жаловалась на сердце.
Её отвозили в больницу, но, не выдерживая больничной обстановки, она
самовольно уходила домой. Когда ей звонили домой и спрашивали, как она себя
чувствует, обычно отвечала: «Шевелюсь». Однако, несмотря на преклонный
возраст, голос её не старел.
В начале 1970-х годов режиссёр Евгений Карелов предложил Лидии Руслановой
сняться в фильме «Я — Шаповалов Т. П.», посвящённом Великой Отечественной
войне. Русланова должна была петь солдатам в лесу, на привале. Сначала
Лидия Андреевна отказалась, но режиссёр убедил её, что никто лучше её не
справится с этой ролью. Русланова согласилась, но с условием не снимать её
лица. Евгений Матвеев, исполнитель главной роли, позже вспоминал: «Она
вышла уже одетая в свой сценический костюм, и ничегошеньки в этой народной
любимице не было от звезды, примы, эстрадной богини… Просто родная русская
женщина…» Снимавшимся в этом эпизоде солдатам не надо было играть, что
Русланова им нравится. Её сняли со спины, в отдалении. Лидия Андреевна
говорила после съёмок: «Ох, как живо вспомнились мне годы войны! Окопы,
землянки, поляны, госпитали, клубы осаждённого Ленинграда — где только ни
приходилось петь!»
В августе 1973 года Русланову пригласили участвовать в эстрадных концертах
на больших стадионах. Гастроли проходили в южных городах и заканчивались в
Ростове-на-Дону, где полвека назад она дебютировала как профессиональная
певица. Лидия Андреевна приняла приглашение, хотя лето в том году выдалось
необычайно жарким. Заключительный концерт в Ростове-на-Дону превратился в
подлинный триумф певицы. Круг почёта, совершаемый по дорожке стадиона,
пришлось повторить несколько раз. Зрители, стоявшие в проходах амфитеатра,
поклонники, которые заняли места на холмах поближе к стадиону, восторженно
встречали медленно двигавшийся открытый автомобиль, на котором стоя ехала
певица, улыбкой приветствуя слушателей.
21 сентября 1973 года Лидия Андреевна Русланова скончалась от сердечного
приступа. На сердце Руслановой нашли следы нескольких инфарктов. В
последний путь её пришло проводить большое количество людей, в связи с чем
у Новодевичьего кладбища в Москве было остановлено движение
транспорта.
Музыка
Исполнительский стиль Руслановой, индивидуальный и яркий, восходит к
традициям крестьян Поволжья. Она обладала глубоким, грудным голосом
(лирическое сопрано, переходящее в драматическое, однако «народного» плана)
большого диапазона и могла переходить от контральто к верхним нотам
сопранового звучания. Голос Руслановой мощный, необыкновенно богатого,
насыщенного тембра, очень звонкий, даже резкий и пронзительный, с ярко
выраженной высокой певческой формантой. Такие свойства голоса были
чрезвычайно выигрышны в условиях низкокачественной грамзаписи 1930—1940-х
годов и низкокачественного радиовещания. Шеллаковые патефонные пластинки
быстро истирались при воспроизведении, звучание фонограммы сильно
искажалось. Звонкий, ярко звучащий голос Руслановой был хорошо слышен
сквозь помехи, создаваемые испорченными грампластинками или радиопередачей,
слова песен были легко узнаваемыми. Помимо прекрасного голоса, который до
самой старости звучал мощно, блестяще и молодо, Русланова обладала сильным
драматическим темпераментом, большим артистизмом, была физически очень
сильна и энергична.
До 6 лет Лидия Андреевна слышала в основном крестьянское пение Петровского
уезда на свадьбах, посиделках, то есть с традиционными обрядовыми песнями,
необрядовым фольклором и многоголосным распевом. Дядя Яша стал для неё
образцом сольной мужской традиции и импровизационного мастерства.
Рассматривая особенности Волжского песенного стиля, следует отметить их
разноплановость. Волжский стиль в целом и саратовский в частности — это
своеобразный сплав традиций переселенцев из других областей, результат
взаимопроникновения культур народов Поволжья. С 6 лет брала уроки пения и
музыкальной грамоты у регента, церковный хор в кафедральном соборе
Александра Невского приобщили будущую знаменитую певицу к новому
музыкальному языку.
Тот факт, что голос солистки сравнивали с ангельским, говорит не только о
богатой его природе, но и о грамотной постановке голоса и хорошем певческом
дыхании, позволяющем свободно и легко резонировать под куполом храма. В 12
лет Лидию Андреевну отправили ученицей на мебельную фабрику, где она
развлекала своим пением работниц. По-видимому, именно в этой фабричной
среде она приобщалась к городским песням, «жестоким романсам», балладам,
таким как «Окрасился месяц багрянцем», «Очаровательные глазки», «Златые
горы», «Шумел, горел пожар московский». Эти песни также повлияли на стиль
Руслановой. Завершающим эпизодом в её «образовании» были занятия с
профессором Саратовской консерватории Михаилом Медведевым. Педагог-вокалист
воспитывал в Лидии Руслановой навыки академического вокала; работал с ней
над классическим репертуаром: романсами, ариями из опер. Оперной певицей
Лидия Русланова, как известно, не стала, но о Медведеве отзывалась с
благодарностью.
Лидия Русланова, обладая абсолютным слухом и превосходной музыкальной
памятью, не стремилась всё время исполнять один и тот же репертуар, собирая
русские песни. Русланова знала так много разнообразных песен — северных,
среднерусских, сибирских, казачьих — что могла бы удивить даже опытных
фольклористов. Она исполняла памятные, богатырские, молодецкие,
разбойничьи, протяжные, заунывные, весёлые, игровые, круговые, хороводные,
плясовые, балагурные, бурлацкие, скоморошьи, обрядные, свадебные, гулевые,
подблюдные, бабьи, посиделковские песни, а также былины, плачи, заплачки и
думы. Каждая песня становилась небольшим спектаклем.
Лидия Русланова была также талантливым интерпретатором песен: могла спеть
одну несколько раз, и каждый раз по-новому. Многие из песен Лидия Андреевна
«реабилитировала». Самый яркий пример — её вариант шуточной песни
«Валенки», изначально — дореволюционной цыганской песни. Примитивная
мелодия и такие же примитивные слова Русланова обыграла блестяще, сделав из
деревенских страданий целый моноспектакль. Руслановские «Валенки» не похожи
ни на какие ранее известные напевы.
Лидия Русланова не ограничивалась только русскими народными песнями. Она
исполняла и песни советских композиторов. Так, она первой запела песню
гражданской войны «По долинам и по взгорьям», песни «Партизан Железняк» и
«Враги сожгли родную хату» и другие. Одной из первых исполнила
«Катюшу».
Лёгкость, с которой Русланова исполняла песни, давалась упорным трудом. Она
не раз говорила: «Хорошо петь — очень трудно. Изведёшься, пока постигнешь
душу песни, пока разгадаешь её загадку. Песню я не пою, я её играю. Это
целая пьеса с несколькими ролями».
Оценки
Критические
Критику своего исполнительского стиля Русланова слышала во время обучения у
профессора Медведева со стороны работников консерватории. Так, например,
говорили, что она «до сих пор не умеет правильно петь». Здесь имеется в
виду неакадемичность звучания, однако это естественно. «Народное» горловое
пение и бельканто (то есть пение прикрытым, опёртым звуком) подразумевают
разные постановки голоса, принципиально разный тип дыхания, разные
эстетические модели звучания.
В советское время Русланову критиковали за то, что много зарабатывала, и за
её характер, за «примитив и псевдонародность», её концертные костюмы, за
«лубочность», а также за «разнузданные цыганские песни». Так, в 30-х годах
в газете «Советское искусство» появилась статья с говорящим названием
«Опошление народного искусства», в которой писалось: «„Солистки“ типа
Руслановой поют каким-либо утробно-задушенным звуком. Разухабистостью,
развязностью старой дореволюционной эстрады садового типа они заменяют
напевность и скромность народного исполнения» и тому подобное. 17 апреля
1948 года в той же газете была напечатана статья «Поговорим об эстраде»,
где писалось: «Ряд серьёзных упреков можно предъявить к такой популярной
артистке эстрады, как Лидия Русланова. Кое-кто продолжает называть русскими
певицами артисток, которые появляются на сцене в сарафанах и лаптях и
исполняют частушки под саратовскую гармонь. Но эти наряды выходят из моды
даже в самых глухих деревнях, а ещё больше выходят из моды „раздолье удалое
и сердечная тоска“. Неслучайно Л. Русланова, продолжающая линию этих певиц,
с таким трудом осваивает новый репертуар. Ей надо очень серьёзно подумать о
своём положении на советской эстраде».
После смерти певицы и распада Советского Союза оформилась новая волна
обвинений в адрес Лидии Руслановой, уже не связанная с её певческой
деятельностью. Ряд исследователей, в том числе Виктор Суворов, Александр
Бушков и некоторые другие отрицали правомерность оправдания Лидии
Руслановой по обвинению в присвоении трофейного имущества. Так, например,
Виктор Суворов в книге «Тень Победы» писал: «Главное в жизни Лидии
Руслановой — обогащение. Стяжательство — её страсть и цель жизни.
Воровством, мародёрством, скупкой и продажей краденого она сколотила
баснословное состояние. Сколько бы она песен ни пела, в Советском Союзе она
не смогла бы на все свои деньги купить даже раму от картины Айвазовского. А
она имела картинную галерею. Поэтому её подпольный бизнес надо считать
основным занятием. Остальное — прикрытием».
Положительные
Татьяна Николаевна Барышникова, отбывавшая вместе с Руслановой срок в
Озерлаге, так вспоминала о ней: «Это была актриса с большой буквы, это был
мастер в самом высоком значении этого слова. Она играла каждую песню,
проживала каждый номер на сцене. Помимо этого она была удивительно добрым,
по-русски широким и щедрой души человеком. Она очень быстро сошлась с нами.
Когда утром мы отвели её в барак к нашим мужчинам, она тут же нашла
какие-то смешные байки, с большим юмором рассказала об этапе. Она держалась
с мужеством, которое в ней просто поражало».
Илья Набатов, её многолетний партнёр по сцене, так отзывался о ней: «Певицы
такой, как Русланова, я за долгую жизнь на эстраде не встречал! Если вы
спросите, какой голос был у Руслановой — сопрано? Меццо-сопрано?
Колоратурное сопрано? Ни то, ни другое и не третье. У неё был русский голос
со всеми его оттенками, широтой звука, задушевностью и необычайной силой
воздействия. Широта её творческого диапазона была необыкновенной — ей
одинаково удавались и лирика, и трагедийность, и безудержная, развесёлая
удаль».
Высоко оценивал талант Лидии Руслановой Леонид Утёсов. Ему принадлежат
слова: «Её имя стало почти нарицательным: Русланова — это русская
песня».
Надежда Бабкина так вспоминает ощущения от выступления Лидии Руслановой:
«Когда она выходила перед нами на сцену в Колонном зале, я просто
задыхалась от счастья. Диво дивное! Потрясающая мощь! Уникальная женщина! И
такой внутренней глубины, мне кажется, что дна там не видно».
Виталий Вульф так отозвался о ней: «Роскошный голос. Контральто.
Мастерство. Отчеканено каждое слово. Внешний облик замечательный. Дивное
лицо. Властность, плавность, музыкальность».
Интересные факты
Когда Лидия Русланова жила в сиротском приюте, в Саратов с гастролями
приезжала Надежда Плевицкая. У Лидии Руслановой не было денег, чтобы купить
билет. Контролёр не хотел её пропускать, но, узнав, что перед ним та самая
Сирота, пустил, наказав при этом сидеть незаметно.
В середине 1930-х годов Русланову пригласили выступить на правительственном
приёме в Кремле. После выступления её позвали к столу, за которым сидела
вся партийная и государственная верхушка, и предложили садиться. Русланова
на это ответила: «Я-то сыта, вы вот родственников моих накормите в
Саратове. Голодают». И якобы
Сталин, услышав это, сказал:
«Рэчистая». Больше Лидию Русланову не приглашали.
На одном из банкетов Лидия Андреевна случайно опрокинула бокал с вином на
скатерть. Сидевший рядом
Алексей Толстой недовольно
пробормотал: «Осторожно, будет пятно на моих брюках!», на что Русланова
сказала: «У тебя без пятен только брюки и остались!»
Рассказывают, что однажды актёр Владимир Яковлевич Хенкин купил старинную
картину и пригласил её зайти, чтобы посмотреть и сказать своё мнение. После
обычных приветственных поцелуев Хенкин показал Руслановой полотно
полуторастолетней давности в отличной раме — писанное маслом лицо полного
мужчины. Восхищаясь мастерством живописца, Хенкин торжественно объявил, что
это портрет Ивана Андреевича Крылова работы Тропинина. Лидия Русланова
внимательно рассмотрела картину и со вздохом произнесла: «Ну, что не
Тропинин, так это и не обязательно: ошибиться может каждый. Но изображён-то
и не Крылов». На вопрос «А кто же?», Русланова ответила: «Это, Володя,
собственной персоной Михаил Семёнович Щепкин! Был у тебя в прошлом такой
коллега!..»
Лидия Русланова нередко ходила в гости к друзьям-артистам. Так она
познакомилась с певицей Надеждой Обуховой. Гости попросили обеих певиц
спеть. Обухова, аккомпанируя себе на рояле, исполнила несколько романсов.
Дошла очередь до Руслановой. «Простите, но после великой Обуховой я петь не
могу, не смею». Надежда Андреевна встала и горячо поблагодарила Русланову:
«Огромное спасибо вам, Лидия Андреевна, за такие высокие слова обо мне! Но
чистосердечно скажу, что, как бы я ни пела, если бы мы стали выступать
вместе в одном концерте, то больший успех всё равно был бы у Вас».
Во время финской войны Илья Набатов на новогоднюю ночь решил подшутить над
Руслановой и Гаркави, для чего выпросил у красноармейца маскировочный
халат, шапку и винтовку. Когда машина с Руслановой и Гаркави поравнялась с
Набатовым, он крикнул: «Стой». Из машины вывалился огромный человек в
железной каске с пистолетом и крикнул: «Рус, сдавайся!». Илья Набатов
испугался. Человеком в каске был Михаил Гаркави.
Лидия Андреевна рассказывала такой случай: приехав на фронт, увидела, как
солдаты, собравшись у старенького патефона, слушают песни в её исполнении,
подошла к ним и спросила: «Отдыхаете?». Её не узнали, ответили «Нет, мы на
посту». «На посту, а патефон крутите», — возразила певица. «Не твоё дело,
тётка, проходи». Тогда она решила разыграть солдат и спросила: «А кто это
поёт?». А они ей: «Экая ты темнота, Русланову не знаешь». Певица ответила:
«А я и есть Русланова». Бойцы не поверили, засмеялись. Русланова показала
паспорт. Не убедила. Тогда она подошла к патефону, остановила пластинку и
запела «Липу вековую»… Бойцы остолбенели. А потом извинялись, и все долго
хохотали.
Лидия Русланова была известна в артистической среде не только своими
исполнительским талантом, но и своим характером. Её порой побаивались.
Известен случай, когда Лидия Русланова отчитала одну певицу, сказав ей:
«Песню надо петь, а не шептать! Если голоса нет — садись в зал, других
слушай. Конечно, ты про любовь поёшь, тут кричать вроде бы ни к чему, но
хоть любимый-то твой признания должен услышать?! И потом, что же ты поёшь,
любезная моя? Что же это у тебя вся любовь какая-то неудачная: он ушёл, она
изменила, они не встретились… А радость-то где же? А дети-то откуда
берутся? И ещё — ты объявляешь: народная песня Сибири! Ты, моя любезная,
народную-то песню не трогай! Она без тебя обойдётся, и ты без неё
проживёшь! Вот так, моя любезная.»
Будущая актриса Нина Русланова, детство которой прошло в детских домах,
получила свою фамилию в честь певицы Лидии Руслановой.
18 августа 2014 года в программе Прямой эфир, на телеканале Россия-1
пенсионер из города Киров Юрий Лимой заявил о том, что Лидия Русланова
является его матерью. По результатам экспертизы ДНК он смог доказать
родство с Юлией Лейкиной, племянницей Руслановой.
См. Знакомая Ардовых Лидия Русланова
Ссылки: