Муравьев Михаил Артемьевич (1880-1918)

См. в Википедии Муравьёв, Михаил Артемьевич  

Источник - Википедия 

Офицер царской армии, после Октябрьской революции примкнул к левым эсерам. С декабря 1917 года - начальник штаба наркома по борьбе с контрреволюцией на юге России, в январе-марте 1918 года - главком войск Южного фронта . 13 июня назначен командующим Восточным фронтом. В июле изменил советской власти, пытался поднять мятеж в войсках. При аресте оказал вооруженное сопротивление и был убит.

Михаил Артемьевич Муравьёв 
Дата рождения 13 (25) сентября 1880 
Место рождения деревня Бурдуково, Ветлужский уезд, Костромская губерния Российской империи 
Дата смерти 11 июля 1918 (37 лет) 
Место смерти Симбирск, РСФСР 
Принадлежность Российская империя, РСФСР 
Род войск пехота (Русская императорская армия, Красная гвардия, Красная армия) 
Годы службы 1898 – 1918 
Командовал: командир роты 122-го Тамбовского полка; начальник охраны Временного правительства; 
член штаба Петроградского ВРК; главнокомандующий войсками Петроградского военного округа; командующий войсками, действовавшими против войск Керенского — Краснова; командующий группой войск на Киевском направлении; начальник штаба наркома по борьбе с контрреволюцией на Юге России; начальник штаба Верховного главнокомандующего южной группы войск; командующий вооружёнными силами Одесской советской республики; командующий Восточным фронтом. 

Сражения/войны Русско-японская война; Первая мировая война; Гражданская война 

Михаил Артемьевич Муравьёв (13 (25) сентября 1880, деревня Бурдуково, Ветлужский уезд, Костромская губерния ? 11 июля 1918, Симбирск) — офицер Русской императорской армии, революционер (эсер), командир отрядов Красной гвардии и Красной армии. 

Муравьёв М. А. родился в крестьянской семье. Учился в Костромской учительской семинарии. В 1898 году поступил вольноопределяющимся в армию, в 1901 году окончил двухгодичное Казанское пехотное юнкерское училище, после которого был распределён в город Рославль Смоленской губернии. В том же году отличился на учениях, взяв в плен командующего войсками условного противника князя Куропаткина. 

Русско-японская война 
В 1904 году в чине поручика командовал ротой 122-го Тамбовского полка на русско-японской войне. В феврале 1905 года тяжело ранен в голову. Около пяти лет провёл за границей, в первую очередь — во Франции, где посещал Парижскую военную академию. В Париже на Муравьёва оказал влияние культ Наполеона. На 1 января 1909 года служил в 1-м Невском пехотном полку на Кавказе в чине поручика. Семь лет служил преподавателем в Казанском военном училище, женился на дочери командира резервного Скопинского пехотного полка. Существуют противоречивые данные о политической ориентации Муравьёва до революции. По одним источникам, он был черносотенцем, по другим — кадетом. По мнению украинского историка Савченко В. А., в 1907 году в эмиграции Муравьёв подпал под влияние революционных идей, и примкнул к эсеровской террористической группе Бориса Савинкова.

Первая мировая война 
На начало Первой мировой войны — капитан. После получения на фронте ряда тяжёлых ранений переведён преподавателем тактики в школу прапорщиков в Одессе[1]. 

Февральская революция 
Во время Февральской революции 1917 г. находился на Юго-Западном фронте. В марте попытался сместить одесского губернатора М. Эбелова как «недостаточно революционного и кадетского». На 1-м съезде Юго-Западного фронта (Каменец-Подольск, 7-20 мая) выступил с инициативой создания добровольческих ударных частей. В Петрограде возглавил «Оргбюро Всероссийского центрального комитета для вербовки волонтёров в ударные части» (также председатель Центрального исполкома по формированию революционной армии из добровольцев тыла для продолжения войны с Германией), вёл работу по формированию добровольческих ударных батальонов. На этом поприще Муравьёву удалось сформировать до 100 «батальонов смерти» и несколько женских батальонов. Он был замечен Керенским. Стал начальником охраны Временного правительства, был произведён в подполковники. После поражения Корниловского выступления разорвал дальнейшие отношения со Временным правительством, и примкнул к левым эсерам, активно критиковавшим Керенского слева. Историк Юрий Фельштинский подчёркивает, что Муравьёв, сам себя считая левым эсером, формально в ПЛСР так и не вступил. 

Октябрьская революция 
После Октябрьской революции предложил свои услуги Советскому правительству. Уже через два дня после восстания в Петрограде Муравьёв встретился со Свердловым и Лениным, после чего был уполномочен организовать борьбу с мародёрами, грабившими петроградские винные лавки. С 27 октября (8 ноября) 1917 — член штаба Петроградского ВРК, с 28 октября — начальник обороны Петрограда, с 29 октября назначен главнокомандующим войсками Петроградского военного округа, с 30 октября — командующий войсками, действовавшими против войск Керенского — Краснова. После окончательного подавления выступления Керенского-Краснова разослал телеграмму следующего содержания: 
    Всем Советам рабочих и солдатских депутатов. 30 октября, в ожесточённом бою под Царским Селом, революционная армия наголову разбила контрреволюционные войска Керенского и Корнилова. Именем революционного правительства призываю все вверенные полки дать отпор врагам революционной демократии и принять все меры к захвату Керенского, а также к недопущению подобных авантюр, грозящих завоеваниям революции и торжеству пролетариата. Да здравствует революционная армия! — Муравьёв. 
    8 (21) ноября 1917 заявил о сложении своих полномочий в связи с отзывом левыми эсерами своих представителей с ответственных государственных постов

На Украине и на румынском фронте 
9 (22) декабря 1917 назначен начальником штаба наркома по борьбе с контрреволюцией на Юге России В.А Антонова-Овсеенко. Совместно с командующим войсками Московского военного округа Н. И. Мураловым формировал в Москве отряды Красной гвардии для отправки на Дон против войск атамана А. М. Каледина. Один из изобретателей тактики «эшелонной войны». В январе-феврале 1918 года командовал группой войск на Киевском направлении. 19 января вошёл в Полтаву, где разогнал нелояльный к нему местный Совет, заменив его ревкомом. При занятии Полтавы приказал расстрелять 98 юнкеров и офицеров местного юнкерского училища. Через четыре дня после подавления войсками Центральной рады Январского восстания в Киеве войска Муравьёва вошли в Киев, где был установлен режим террора. При штурме города применялись отравляющие газы, был проведён массовый артобстрел (до 15 тыс. снарядов), в результате которого был разрушен дом Грушевского. 25 января (7 февраля) революционными матросами Муравьёва был самовольно убит с целью грабежа киевский митрополит Владимир. Сам же Муравьёв наложил на киевскую «буржуазию» контрибуцию в 5 млн руб. на содержание советских войск. По сведениям украинского Красного Креста, в первые дни после установления власти Муравьёва в Киеве было убито до 5 тысяч человек, из них до 3 тысяч — офицеры. Это была одна из крупнейших, если не самая крупная за всю Гражданскую войну, одномоментная расправа над русским офицерством. 9 февраля Муравьев направил рапорт Антонову-Овсеенко и Ленину о взятии Киева: 
    Сообщаю, дорогой Владимир Ильич, что порядок в Киеве восстановлен, революционная власть в лице Народного секретариата, прибывшего из Харькова Совета рабочих и крестьянских депутатов и Военно-революционного комитета работает энергично. Разоруженный город приходит понемногу в нормальное состояние, как до бомбардировки… Я приказал частям 7-й армии перерезать путь отступления — остатки Рады пробираются в Австрию. У меня были представители держав Англии, Франции, Чехии, Сербии, которые все заявили мне, как представителю советской власти, полную лояльность…Я приказал артиллерии бить по высотным и богатым дворцам, по церквям и попам… Я сжег большой дом Грушевского, и он на протяжении трех суток пылал ярким пламенем… 
    Исследователь Савченко В. А. сопровождает это высказывание Муравьёва следующим замечанием: «Муравьев явно прихвастнул, говоря о своей международной деятельности, тем более что державы Чехия на февраль 1918 года просто не существовало, а Сербия была полностью оккупирована австрийскими войсками». С середины марта — начальник штаба Верховного главнокомандующего южной группы войск Советской России Антонова-Овсеенко, направленной против украинской Центральной рады. Будучи сторонником лозунга «Россия единая, великая и неделимая» Муравьёв был ярым противником «украинизации», а «украинцев» считал «предателями-мазепинцами» и «австрийскими шпионами». Войска Муравьёва проводили массовые репрессии против украинской интеллигенции, офицеров, буржуазии, говорить на улицах на украинском языке стало опасно. Большевистское правительство Народного Секретариата Украины, переехавшее из Харькова, потребовало удаления Муравьёва из города, назвав его «вожаком бандитов». После взятия Киева войска Муравьёва начали разбегаться, сократившись с 15 тыс. штыков до трёх с половиной, затем до двух, 2-й гвардейский корпус «самодемобилизовался» в полном составе, не оставив ни одного бойца. 14 февраля 1918 года был назначен командующим фронтом, получив задачу выступить против румынских войск, стремившихся захватить Бессарабию и Приднестровье. В своей телеграмме Ленин потребовал от Муравьёва: «Действуйте как можно энергичнее на Румынском фронте». В ответ Муравьёв сообщил: 
    Положение чрезвычайно серьёзное. Войска бывшего фронта дезорганизованы, в действительности фронта нет, остались только штабы, место нахождения которых не выяснено. Надежда только на подкрепления извне. Одесский пролетариат дезорганизован и политически неграмотный. Не обращая внимания на то, что враг приближается к Одессе, они не думают волноваться. Отношение к делу очень холодное — специфически одесское. Самовольно наложил на одесскую «буржуазию» контрибуцию в 10 млн руб., объявил город на военном положении, приказав уничтожить все винные склады, разогнал городскую думу. Вместо десяти млн. руб. удалось собрать только два, после чего Муравьёв приказал изъять все поголовно деньги из банков и из касс всех предприятий, включая даже те, что предназначались для выплаты зарплат рабочим. 9 марта учредил на подконтрольной территории военно-революционные трибуналы. Муравьёв командовал войсками Одесской Советской республики до 12 марта 1918 года, однако удержать город не смог. После оставления Одессы 11-12 марта приказал сухопутным частям и кораблям военного флота Одесской советской республики «открыть огонь всеми пушками по буржуазной и национальной части города и разрушить ее».[3] 1 апреля 1918 г., бросив свои войска, прибыл в Москву. Ленин по инициативе Антонова-Овсеенко предложил ему пост командующего Кавказской советской армией, однако местные большевики во главе с председателем Бакинского совнаркома Шаумяном С. Г. крайне резко выступили против подобной кандидатуры. В середине апреля параллельно с разгромом анархистов в Москве Муравьёв арестован по обвинению в злоупотреблении властью и связях с анархистами; следственная комиссия не подтвердила обвинение, и постановлением Президиума ВЦИК от 9 июня дело «за отсутствием состава преступления» было прекращено. Сам же Муравьёв, находясь в Одессе, описывал свои «подвиги» в Киеве следующим образом:

         Мы идем огнем и мечом устанавливать Советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям… бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может и тысячи, были безжалостно убиты… Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг — быть беспощадными! 

Мятеж и гибель 13 июня 1918 г. назначен командующим Восточным фронтом. Германский посол граф Мирбах, желая мотивировать Муравьёва на борьбу с чехословацким корпусом, вручил ему взятку. Однако это обстоятельство ничуть не помешало новому главкому через месяц взбунтоваться против большевиков. Кроме того, 1 июля посредник между германской миссией и командованием Восточного фронта был неожиданно арестован ВЧК. Во время левоэсеровских восстаний Ленин начал сомневаться в лояльности Муравьёва, приказав Реввоенсовету фронта тайно следить за его действиями, «запротоколируйте заявление Муравьева о выходе из партии левых эсеров. Продолжайте внимательный контроль». Кроме того, Ленин запросил члена Реввоенсовета фронта Мехоношина К. А. о реакции главкома на известия из Москвы, на что Мехоношин ответил, что в ночь с 6 на 7 июля главком не спал, находился в штабе фронта, и был в курсе всех событий, но «заверил [реввоенсовет фронта] в полной преданности Советской власти». 10 июля Муравьёв поднял мятеж. До сих пор достоверно неизвестно, пошёл ли он на это по собственной инициативе, или получив соответствующий приказ ЦК партии левых эсеров. Хотя советская историография прямо увязывает мятеж Муравьёва с левоэсеровским восстанием в Москве, исследователь Савченко А. В. считает, что Муравьёв поднял мятеж самостоятельно, получив известия из Москвы, и опасаясь ареста из-за подозрений в нелояльности. Сам же Муравьёв во время событий заявлял, что он предположительно «действует самостоятельно, но ЦК [ПЛСР] обо всём знает». Историк Юрий Фельштинский подчёркивает, что достоверность этого заявления Муравьёва остаётся сомнительной, и ЦК «не мог знать» о действиях Муравьёва. В ночь с 9 на 10 июля Муравьёв, бросив штаб фронта в Казани, без ведома реввоенсовета фронта погрузил два лояльных себе полка на пароходы и отбыл из города. Перед мятежом успел приказом по фронту перебросить из Симбирска в Бугульму местную коммунистическую дружину. 11 июля он с отрядом в тысячу человек прибыл на пароходе «Мезень» из штаба фронта, размещавшегося в Казани, в Симбирск, занял стратегические пункты города и арестовал руководящих советских работников (в том числе командующего 1-й армией Михаила Тухачевского, также зампреда губисполкома Шеленкевича К. С., политкомиссара штаба Симбирской группы войск Лаврова А. Л., и других большевиков). Выступил против заключения Брестского мира с Германией, объявил себя «главкомом армии, действовавшей против Германии», телеграфировал в СНК РСФСР, германскому посольству в Москве и командованию Чехословацкого корпуса об объявлении войны Германии. Войскам фронта и Чехословацкому корпусу (с которым он до мятежа и должен был воевать) предписывалось двигаться к Волге и далее на запад для отпора германским войскам, якобы начавшим в это время наступление. Выступил с инициативой создания так называемой Поволжской Советской республики во главе с левыми эсерами Спиридоновой, Камковым и Карелиным. Планировал привлечь на свою сторону чехословаков и офицеров. На сторону Муравьёва перешли левые эсеры: командующий Симбирской группой войск и Симбирским укрепрайоном Клим Иванов, и начальник Казанского укрепрайона Трофимовский. Ленин и Троцкий в совместном правительственном обращении заявили, что «Бывший главнокомандующий на чехо-словацком фронте, левый эсер Муравьев, объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте». Однако это обращение было опубликовано только 12 июля, когда сам Муравьёв уже был мёртв. 11 июля явился на заседание исполкома губернского Совета вместе с представителями левоэсеровской фракции, предложив отдать ему власть. На тот момент местные левые эсеры ещё не были удалены от власти, и занимали посты военного, земельного и продовольственного губернских комиссаров. К этому времени председателю губернского парткома Варейкису И. М. удалось тайно разместить вокруг здания латышских стрелков, бронеотряд и особый отряд ЧК. Сам Муравьёв также безуспешно попытался заблокировать здание шестью броневиками. Во время заседания из засады вышли красногвардейцы и чекисты, и объявили об аресте. Муравьёв оказал вооружённое сопротивление, и был убит (по другим источникам — застрелился). Бонч-Бруевич М. Д. в своих мемуарах даёт следующее описание обстоятельств этого ареста: В зал, расположенный рядом с комнатой, где по требованию Муравьева должно было состояться совместное с ним заседание губисполкома, ввели несколько десятков красноармейцев — латышей из Московского отряда. Против двери поставили пулемет. И пулемет и пулеметчики были тщательно замаскированы. Счастливо, избежавший ареста председатель губкома Варейкис приказал пулеметчикам: — Если Муравьев окажет сопротивление при аресте и будет заметен перевес на стороне главкома и его сообщниках, то стрелять прямо в комнату и косить направо и налево, не разбирая, кто там, — свои или чужие. Сам он должен был также находиться среди этих обреченных «своих». К одиннадцати часам вечера все приготовления закончились. Дала положительные результаты и проведенная коммунистами разъяснительная работа; команда броневого дивизиона, на которую Муравьев особенно рассчитывал, постановила ему не подчиняться. Сам же Варейкис так описал попытку ареста Муравьёва: 
    Я объявляю перерыв. Муравьев встал. Молчание. Все взоры направлены на Муравьева. Я смотрю на него в упор. Чувствовалось, что он прочитал что-то неладное в моих глазах или ему совестно своей трусости, что заставило его сказать: — Я пойду успокою отряды. Медведев наблюдал в стекла двери и ждал сигнала. Муравьев шел к выходной двери. Ему осталось сделать шаг, чтобы взяться за ручку двери. Я махнул рукой. Медведев скрылся. Через несколько секунд дверь перед Муравьевым растворилась, из зала блестят штыки. — Вы арестованы. — Как? Провокация! — крикнул Муравьев и схватился за маузер, который висел на поясе. Медведев схватил его за руку. Муравьев выхватил браунинг и начал стрелять. Увидев вооруженное сопротивление, отряд тоже начал стрелять. После шести — семи выстрелов с той и другой стороны в дверь исполкома Муравьев свалился убитым. 12 июля официальная газета ВЦИК «Известия» поместила правительственное сообщение «Об измене Муравьёва», в котором утверждалось, что «Видя полное крушение своего плана, Муравьев покончил с собой выстрелом в висок». После гибели Муравьёва среди комиссаров и красноармейцев широко распространились подозрения против вообще всех бывших царских офицеров. Кроме того, последствия мятежа оказались крайне тяжёлыми для фронта. Как подчёркивает исследователь Соколов Б. В., войска Восточного фронта были деморализованы и сбиты с толку сначала телеграммами главкома Муравьёва о мире с чехословаками и войне с Германией, а затем — об измене Муравьёва, и о продолжении войны с чехословаками.
     Подполковник Каппель В. О. принял решение воспользоваться моментом, и нанести удар. Красная армия вскоре оставила Бугульму, Мелекесс и Симбирск, а в начале августа и Казань, где в руки чехословаков и Народной армии Комуча попала часть российского золотого запаса. В связи со сложившимся тяжёлым положением на фронте на станцию Свияжск вскоре после падения Казани лично прибыл наркомвоенмор Троцкий Л. Д. 

Оценки 
Историк Савченко В. А. описывает Муравьёва, как авантюриста, одержимого мечтой стать «красным Наполеоном». По его мнению, Муравьёв установил в Киеве и Одессе режим террора и грабежей, выигрывая при этом «только такие сражения, в которых его силы превосходили силы противника минимум в три раза». По мнению Юрия Фельштинского, «на Украине Муравьев и его армия прославились неслыханными грабежами мирного населения, террором и зверствами». Деятельность Муравьёва оставила в целом негативные воспоминания даже у самих большевиков. Тесно работавший с ним на Украине Антонов-Овсеенко назвал Муравьёва «смелым авантюристом и крайне слабым политиком», который выражался «высоким штилем», и «жил всегда в чаду». Едва не расстрелянный Муравьёвым Тухачевский охарактеризовал его следующим образом: Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовывать солдатские массы… Мысль «сделаться Наполеоном» преследовала его, и это определенно сквозило во всех его манерах, разговорах и поступках. Обстановки он не умел оценить. Его задачи бывали совершенно нежизненны. Управлять он не умел. Вмешивался в мелочи, командовал даже ротами. У красноармейцев он заискивал. Чтобы снискать к себе их любовь, он им безнаказанно разрешал грабить, применял самую бесстыдную демагогию и проч. Был чрезвычайно жесток. В общем, способности Муравьева во много раз уступали масштабу его притязаний. Это был себялюбивый авантюрист, и ничего больше. Не лучшим было и мнение председателя ВЧК Дзержинского Ф. Э., в апреле 1918 года арестовавшего Муравьёва в Москве: худший враг не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени нашей советской власти, восстанавливая против нас все население. Грабеж и насилие — это была сознательная военная тактика, которая, давая нам мимолетный успех, несла в результате поражение и позор.

Левый эсер Михаил Муравьев был назначен командующим советскими частями, наступавшими в декабре 1917 г. на главном направлении кампании красных Полтава - Киев. Под Киевом армия Муравьева насчитывала около семи тысяч штыков, 26 пушек, 3 броневика и 2 бронепоезда. На прикрытие Киева со стороны Черниговской железной дороги был направлен отряд киевских украинских добровольцев: сотня студентов (Народного университета и Университета Святого Владимира) и гимназистов, "Курень смерти" и отряд 1-й юнкерской школы - всего до 450 человек при одной пушке и 16 пулеметах (во время боя к ним присоединилось еще до 80 вольных казаков).

В отчаянии командование посылало молодых идеалистов, не нюхавших пороха, на явную смерть. Их задачей стало только задержать наступление.

15 января 1918 г. эти украинские части прибыли на станцию Круты (между Бахмачем и Нежином), где уже на следующее утро встретили красные цепи. Студенческая сотня была практически не подготовлена к бою, многие гимназисты и студенты в первый раз взяли в руки винтовки. В неравном трехчасовом бою украинская оборона была разгромлена, общие потери составили 150 человек, причем часть жертв (30 человек) - расстрелянные большевиками пленные студенты и гимназисты. Большевики потеряли намного больше. Разгром под Кругами окончательно открыл красным путь на Киев.

22 января члены Центральной Рады утвердили судьбоносные решения: "о праве подписания сепаратного мира с германцами в Бресте" и "о созыве Украинского Учредительного собрания 2 февраля 1918 года".

В этот же день красные армии Муравьева оказались на околицах Киева. За этот день они захватили Дарницу, Труханов остров, Слободку перед мостом через Днепр.

Амбициозный главком Муравьев отдал своим войскам приказ - штурмовать город с ходу, "беспощадно уничтожить в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции". Тяжелая артиллерия, развернутая на Слободке, начала систематически обстреливать центр города.

В своем докладе в Москву Муравьев так описал штурм Киева: "Я приказал артиллерии бить по высотным и богатым дворцам, по церквям и попам. Я сжег большой дом Грушевского , и он на протяжении трех суток пылал ярким пламенем". Позднее Муравьев хвастался своими подвигами: "Мы идем огнем и мечом устанавливать советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям, бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а может и тысячи, были безжалостно убиты. Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг - быть беспощадными!" Муравьев первым в Гражданской войне использовал отравляющие газы (причем сам в этом признался), запрещенные всеми международными соглашениями как изуверское оружие. Газы помогли его армии захватить мосты через Днепр и преодолеть оборонительные укрепления украинских войск на днепровских кручах.

Захватив Киев, Муравьев на неделю стал его полным хозяином, организовав в городе классовый террор , который прошелся косой смерти по интеллигенции, офицерам, буржуазии. По разным подсчетам, только за неделю было уничтожено от двух до трех тысяч киевлян (среди них - около тысячи офицеров и генералов; в числе погибших генералы царской армии и армии УНР Б. Бобровский , А. Разгон , Я. Сафонов , Н. Иванов , Я. Танзюк ).

- Из Интернета

Ссылки: