ИЭМ при большевиках

Произошла Октябрьская революция. Большевики вполне понимали необходимость научного учреждения, разрабатывающего среди прочих проблемы борьбы с заразными болезнями. Понимали. Но изменить свою природу не могли. Не могли и преодолеть ужасную разруху, голод и холод в стране после многих лет войн и революций. Ослабел и заболел от лишений И. П. Павлов. Принимались специальные меры, чтобы добыть для него дрова и обеспечить его продовольственным пайком. Другим было не легче. Ко всему добавили обыски и аресты. Т.И. Грекова пишет [ 3_1 ]:

"...Почетный директор ИЭМ, нобелевский лауреат академик И.П. Павлов подал в Наркомпрос и в Совнарком РСФСР заявление с просьбой разрешить заграничную переписку и выезд за границу... Управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич доложил о просьбе... В. И. Ленину . .. Ленин поручил Бонч-Бруевичу срочно... связаться с председателем Петросовета Г. Е. Зиновьевым , чтобы сделать все возможное для улучшения условий жизни и работы ученого. Кроме того, он попросил Бонч-Бруевича письменно известить академика Павлова о том, что советская власть высоко уценит его заслуги и обеспечит всем необходимым. В ответном письме... Павлов описал тяжелое положение ученых: болезни и смерти в результате истощения, уплотнение жилплощади, необоснованные аресты. Заканчивая он писал:

Теперь скажите сами, можно ли при таких обстоятельствах, не теряя уважение к себе, согласиться, пользуясь случайными условиями, на получение только себе жизни - обеспеченной во всем, что только ни пожелаю, чтобы не чувствовать в моей жизни никаких недостатков" - (выражение из вашего письма). Пусть бы я был свободен от ночных обысков (таких у меня было три за последнее время), пусть я был бы спокоен в отношении насильственного вселения в мою квартиру и т. д. и т. д, но перед моими глазами, перед моим сознанием стояла бы жизнь со всем этим моих близких. И как бы я мог при этом заниматься моим научным делом?.. В. И. Ленин, которому Бонч-Бруевич показал это письмо... вынес вопрос о помощи ученым на рассмотрение Совнаркома. В декабре 1919 г. в тяжелые для Советской республики дни постановлением Совнаркома "Об улучшении быта научных специалистов" была создана Комиссия по улучшению быта ученых - КУБУ . Возглавить комиссию поручили М. Горькому ... В июне 1920 г. Ленин лично высказал председателю Петроградского исполкома Зиновьеву просьбу обеспечить Павлова всем необходимым "...в виде исключения предоставить ему сверхнормативный паек и вообще позаботиться о более или менее комфортабельной для него обстановке, не в пример прочим".

Я бы подчеркнул тут "не в пример прочим" (цит. по статье Т. И. Грековой [ 3_1 ]).

Прошло несколько лет. Наступил "Год великого перелома" с уничтожением крестьянства, борьбой с "меньшевиствующим идеализмом", массовыми арестами.

"Среди арестованных в 1929-1931 гг. "буржуазных спецов" было немало крупных ученых. В ИЭМ были арестованы: А. А. Владимиров , возглавлявший его с перерывами в 1918-1927 гг., заведующий химической лабораторией Отдела патофизиологии И.А. Обергард , микробиолог профессор О.О. Гартох . Правда, вскоре они были освобождены по ходатайству руководства института. Павлов , возмущенный гонениями, обрушившимися на интеллигенцию, писал председателю Совнаркома В. М. Молотову:

Беспрерывные и бесчисленные аресты делают нашу жизнь совершенно исключительной. Я не знаю цели их (есть ли это безмерно усердное искание врагов режима, или метод устрашения, или еще что-нибудь), но не подлежит сомнению, что в подавляющем большинстве случаев для ареста нет ни малейшего основания, т.е. виновности в действительности" (Т. И. Грекова [ 3_1 ]).

Репрессии усиливались. Грекова пишет далее ([1, с. 61]): "Освобождение отдельных ученых не меняло общей ситуации. В 1930-1932 гг. в печати возникла активная кампания против политически нейтральных и оппозиционно настроенных ученых, начала воплощаться идея "особой пролетарской науки" и особой социальной природы передовых научных кадров. Глава Ассоциации институтов естествознания Коммунистической академии главный редактор журнала "Естествознание и марксизм" Э.Я. Кольман писал в статье "Вредительство в науке" (Большевик. 1931. *2. с. 73-81):

Подмена большевистской политики в науке, подмена борьбы за партийность науки либерализмом, тем более преступна, что носителями реакционных теорий являются маститые профессора, как махист Френкель в физике, виталисты Гурвич и Берг в биологии, что Савич в психологии, Кольцов в евгенике, Вернадский в геологии... "выводят" каждый в своей науке реакционнейшие социальные теории." Я еще надеюсь иметь повод отметить преступно-самодовольную и отвратительную роль Э. Я. Кольмана - очень он мне интересен как социально-психологический типаж того (нашего!) времени. Как похожи на него в те годы Б.П. Токин , И. И. Презент и многие-многие.

По созвездию выдающихся исследователей ИЭМ долгие годы в советское время занимал особое место в стране. И все это время Институт подвергался руководящему партийно-административному давлению. Вместе со всей страной он претерпел репрессии и террор 1930-1940 гг. Пережил Отечественную войну и страшную блокаду Ленинграда. На ИЭМ в значительной мере были направлены удары "Павловской сессии" , "сессии ВАСХНИЛ" , О. Б. Лепешинской . Выдающихся сотрудников унижали и увольняли. Иных арестовывали. Однако, возможно, самый сильный ущерб Институту был нанесен постановлением правительства о переводе основной части ИЭМ в Москву в статусе Всесоюзного института экспериментальной медицины . В Ленинграде остался лишь филиал -"просто ИЭМ". Рассказывать об этом подробно мне "не по чину" - это сделано сотрудниками ИЭМ - читайте их книгу [ 3_1 ].

Можно лишь сказать, что созданное принцем Ольденбургским учреждение выполнило самую главную задачу - способствовало, насколько было возможно, сохранению интеллектуального потенциала России в важнейшей научной отрасли.

Ссылки: