Готовилось письмо видных евреев, оправдывающих депортацию

Иосиф Бродский в одном из своих прозаических сочинений (оно называется "Размышления об исчадии ада"), вспоминая о днях, предшествовавших смерти Сталина, говорит, что маленькая их семья в те дни готовилась к отъезду: Ибо стало известно, что в результате "дела врачей" (в результате сомневаться не приходилось) всех евреев будут перемещать на Дальний Восток, чтобы тяжким трудом на благо своего социалистического отечества они могли искупить вину своих соплеменников: врачей-вредителей. Мы продали пианино, на котором я все равно не умел играть и которое было бы глупо тащить через всю страну - даже если б и разрешили; отца выгнали из армии, где он прослужил всю войну, и на работу нигде не брали; работала только мать, но и она держалась на волоске. Мы жили на ее зарплату и готовились к депортации, и по рукам ходило письмо, подписанное Эренбургом, Ботвинником и другими видными советскими евреями, которое гласило о великой вине евреев перед советской властью и которое со дня на день должно было появиться в "Правде". Сомневаюсь, чтобы такое письмо тогда "ходило по рукам". Но слухи действительно были. Правда, и слухи эти сильно отличались от того, что пишет Бродский. Но он жил тогда в Ленинграде, а я - в Москве. К тому же ему было тогда всего-навсего 13 лет, так что он вполне мог кое-что перепутать: на воспоминания о тех временах могли наложиться более поздние слухи и впечатления. Мне было тогда - 26. Но и я не могу сейчас точно сказать, когда эти слухи дошли до меня впервые: в последние недели жизни Сталина или уже после его смерти. Но если и после смерти, то вскоре. Слухов было много. Но все версии действительно сводились к тому, что вызвали тогда (в феврале 1953-го) куда-то наверх всех именитых советских евреев и предложили им подписать письмо, по сути оправдывающее и даже как бы обосновывающее необходимость высылки всех их соплеменников в места отдаленные. Еврейский народ, дескать, погряз в болоте сионизма, буржуазного национализма, а потому должен быть отправлен на "перевоспитание". Кто говорил, что именитых евреев, подписавших это письмо, минет общая еврейская участь.

Кто, напротив, утверждал, что, подписав, они тем самым признались бы в своей готовности разделить ее. Это все более или менее совпадает с тем, что рассказывает Бродский. А вот насчет того, что под тем письмом якобы стояла подпись Эренбурга, мне слышать не приходилось ни разу. Во всех доходивших до меня версиях утверждалось прямо противоположное: подписали будто бы все - и Ойстрах , и Дунаевский , и Ботвинник , и Левитан , и Рейзен , и Ландау , и Маршак , и Гроссман . Говорили, что даже самый главный еврей Советского Союза - Лазарь Моисеевич Каганович - и тот поставил под этим письмом свою подпись. И только Эренбург - единственный из всех! - категорически отказался его подписать. Рассказывали даже, что Каганович - сам, лично - звонил Эренбургу и уговаривал его подписать. Ничего не поделаешь, мол, надо. А то - еще хуже будет. Но Эренбург и тут устоял. Сказал, что не подпишет, пока сам Сталин не позвонит ему и не скажет, что надо.

- Статью Бубеннова в сегодняшней "Правде" читал? - помню, спросил меня в те дни мой друг Гриша Бакланов . Это было именно в том самом феврале. Могу даже сказать более точно: статья Михаила Бубеннова о романе Гроссмана "За правое дело" появилась в "Правде" 13 февраля 1953 года, за три недели до смерти вождя. Статья была разбойничья, доносительская, откровенно черносотенная. Но к этому мы тогда уже привыкли. А тут звучала какая-то новая нота. От всех предыдущих статей того же рода, которых к тому времени появилось уже немало, она отличалась какой-то особой зоологической злобой и ненавистью. Этой повышенной злобностью она была пронизана вся, от первой своей строки до последней точки. Но дело было не только в этом. Каждому прочитавшему ее сразу становилось ясно, что этой статьей власть сделала еще один, новый, следующий шаг по тому пути, о котором было объявлено 13 января сообщением о врачах-убийцах. Казалось бы, куда уж дальше! Но статья Бубеннова словно двинула стрелку барометра еще на одно какое-то деление. В ответ на Гришин вопрос я молча кивнул. Да, мол, конечно, читал.

- Ну? Что скажешь? Я ответил одним словом:

- Жуть.

- Говорят, сам Хозяин приказал печатать, - сказал Гриша. Больше мы не произнесли ни слова. Да и не нужны тут были никакие слова, и без слов все было ясно. Не знаю, от кого Гриша слышал, что статья Бубеннова была опубликована по указанию самого Сталина. Может быть, был накануне в "Правде", и кто-то из сотрудников намекнул ему на это. Как бы то ни было, слух этот был верен: позже он полностью подтвердился. Но самое интересное тут было то, что, услыхав, по чьему указанию была напечатана эта ужаснувшая меня статья, я ничуть не удивился. В сущности, Гриша не сообщил мне ничего нового. Я и без того знал (чувствовал): все, что происходит, делается по его приказам. Не только по его воле, а вот именно по его личным указаниям. Вернее, так: я знал (чувствовал), что осуществляется вполне определенный, уже давно написанный сценарий. Было совершенно очевидно, что события развиваются (нагнетаются) по заранее составленному плану. Чтобы увидеть это, не надо было обладать какой-то особой проницательностью. Вот лишь некоторые факты, выстроенные в хронологической последовательности. (Сейчас, выстраивая их, я опираюсь на документы, некоторые из которых были опубликованы в более поздние времена. Но что-то - и даже не что-то, а главное, - обо всех этих событиях уже и тогда ни для кого не было тайной).

Ссылки: