Горький боролся за Авербаха до конца

В июле 1932 года состоялось организационное собрание Оргкомитета, на котором Горький настоял на своем решении: фамилия Авербаха была вписана красными чернилами в конце напечатанного на машинке списка "Состав Всесоюзного Оргкомитета Всероссийского Союза писателей". Продолжал он бороться за Авербаха и позже, когда тот был окончательно отстранен от участия в создании будущего ССП и отправлен на партийную работу на Уралмаш , в Свердловск:

ИЗ ПИСЬМА КАГАНОВИЧА - СТАЛИНУ 12 августа 1934 г. Горький настаивал на проведении Авербаха на съезд писателей от Москвы, но это не вышло (Сталин и Каганович. Переписка. 1931"1936 гг. М. РОССПЭН, 2001, стр. 431.)

ИЗ ПИСЬМА СТАЛИНА - КАГАНОВИЧУ, ЖДАНОВУ 30 августа 1934 г. Авербаха не следует вводить. Горький поступил нелояльно в отношении партии, замолчав в своем докладе решение ЦК о РАППе. Получился доклад не о советской литературе, а о чем-то другом..

Сталин (Сталин и Каганович. Переписка. 1932-1936 гг. М. РАССПЭН. 2001, стр. 465-466.)

И тут Горький взбрыкнул: ПИСЬМО А.М. ГОРЬКОГО В ЦК ВКП(б) 30 августа - 1 сентября 1934 г.

В ЦК партии

Уважаемые товарищи,

Съезд литераторов Союза Советских [Социалистических] республик обнаружил почти единодушное сознание литераторами необходимости повысить качество их работы и - тем самым - признал необходимость повышения профессиональной технической квалификации. Писатели, которые не умеют или не желают учиться, но привыкли играть роли администраторов и стремятся укрепить за собою командующие посты - остались в незначительном меньшинстве. Они - партийцы, но их выступления на съезде были идеологически тусклы и обнаружили их профессиональную малограмотность. Эта малограмотность позволяет им не только не понимать необходимость повышения [качства] их продукции, но настраивает их против признания этой необходимости, - как это видно из речей Панферова , Ермилова , Фадеева , Ставского и двух, трех других. Однако т. Жданов сообщил мне, что эти люди будут введены в состав Правления Союза как его члены. Таким образом, люди малограмотные будут руководить людьми значительно более грамотными, чем они. Само собою разумеется, что это не создаст в Правлении атмосферы, необходимой для дружной и единодушной работы. Лично я знаю людей этих весьма ловкими и опытными в "творчестве" различных междуусобий, но совершенно не чувствую в них коммунистов и не верю в искренность их. Поэтому работать с ними я отказываюсь, ибо дорожу моим временем и не считаю себя вправе тратить его на борьбу против пустяковых "склок", которые неизбежно и немедленно возникнут. И уже возникают: в журнале "Октябрь", книга 7-я, редактируемом группой Панферова, помещена речь т. Варейкиса , которую я считаю вредной, направленной против лозунга борьбы за качество литературы и вообще безграмотной. Это обстоятельство еще более отягчает и осложняет мое положение и еще более настойчиво понуждает меня просить вас, тт., освободить меня от обязанности председателя Правления Союза литераторов . В конечном счете дело как-то уладилось. Горького уговорили взять это свое заявление назад. Возможно, что ненавистной Горькому "группе Панферова" даже сделали некоторый укорот. Во всяком случае, в писательских кругах тогда это было воспринято именно так:

ИЗ СПРАВКИ СЕКРЕТНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО ОТДЕЛА ГУГБ НКВД СССР "ОБ ОТНОШЕНИИ ПИСАТЕЛЕЙ К ПРОШЕДШЕМУ СЪЕЗДУ ПИСАТЕЛЕЙ И К НОВОМУ РУКОВОДСТВУ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ"

Настроение и Панферова и писателей, группирующихся около него, очень подавленное. "Из наших", - как говорит Черненко, - "в правление союза вошел только Панферов. Ильенков очень удручен тем, что он оказался в стороне" Вообще настроения такие, что организационно "панферовская" группа окончательно разбита" "По мнению группы, расстановка сил на литературном фронте на сегодняшний день складывается такая: с одной стороны, Горький, линию которого будет, очевидно, проводить правление ССП - С другой стороны, - все руководство литературными делами в ЦК до Сталина включительно. На возражение, что, мол, странно, чтобы линия ЦК, поддерживаемая Сталиным, была одна, а линия правления другая, было отвечено, что Сталин считается с Горьким и считает возможным кое в чем уступать ему. ("Власть и художественная интеллигенция", стр. 245-247.) Итак, превратить Горького в куклу, в "чучело орла", в "зиц-председателя Фунта" не удалось. Но Авербахом Алексею Максимовичу пришлось пожертвовать. Во всяком случае, с полным отстранением этой его креатуры от дел Союза писателей ему пришлось смириться. Некоторое время Авербах еще сохранял кое-какие свои литературные посты и должности: оставался членом редколлегии "Литературного наследства", редактором горьковского альманаха "Год шестнадцатый". В этой последней должности ему однажды выпала роль "мальчика для битья": вместо Горького, которого наказать было нельзя, наказали его.

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛОМ КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ ЦК ВКП(б) А.И. СТЕЦКОГО СЕКРЕТАРЯМ ЦК ВКП(б) 22 мая 1933 г.

тов. Сталину и тов. Кагановичу

Вышел альманах "Год шестнадцатый" под редакцией Горького, Авербаха и др. Редактировал его здесь Авербах. Этот альманах следовало задержать. Не сделал я этого только потому, что он вышел как раз в день приезда Горького сюда и это было бы для него весьма неприятным сюрпризом. В альманахе помещено "Заседание о смехе" Масса и Эрдмана , представляющее злобную издевку над нами. Надо добавить, что основой произведения Масса и Эрдмана является некий контрреволюционный анекдот. Отвечает за это дело прежде всего Авербах . Это одно из проявлений приспособленчества, от которого он до сих пор не освободился. Авербах и теперь продолжает вовсю заниматься политиканством. Почти все писатели коммунисты (за исключением Афиногенова, Киршона, Макарьева) от него отвернулись. Это не мешает ему, цепляясь за авторитет Горького и прикрываясь им, сплачивать вокруг себя беспартийных. В результате беспартийные литераторы дезориентированы. ("Власть и художественная интеллигенция", стр. 200.)

На первом листе этой докладной Стецкого - две резолюции. Первая - подписанная Сталиным: "Молотову, Ворошилову, Куйбышеву, М. Горькому. И. Ст." И вторая: "Надо Авербаха наказать. Молотов". Там же - результаты голосования по этому вопросу: Каганович, Сталин, Ворошилов и Орджоникидзе - за. В этот раз Авербах отделался выговором.

Как было сказано в одной старинной русской летописи: Боярин был прав, и обидчиков его наказали, а боярина казнили позже и за другую вину. К судьбе Авербаха, конечно, приложима только вторая часть этой меланхолической реплики летописца: у Сталина не в обычае было признавать правоту впавшего в немилость "боярина", а тем более наказывать его обидчиков. Но развязка была такая же, как та, о которой сказано в летописи.

4 апреля 1937 года Авербах был арестован. Его обвинили в преступной связи с врагом народа Г. Ягодой , создании троцкистской группы в литературе, а также в том, что он спаивал сына Горького Максима, способствуя тем самым его гибели. Он был осужден "в особом порядке" и приговорен к высшей мере наказания - то есть к расстрелу . 14 июня 1937 года приговор был приведен в исполнение.

Эта характеристика не может не ошеломить каждого, кто хоть немного осведомлен об отношениях, которые связывали великого пролетарского писателя с этим "декадентом". Отношения были не просто близкие, а чуть ли даже не родственные. См. Горький и Ходасевич См. Горький "двигает" Л. Авербаха

Ссылки: