Создание ЦНПО "Вымпел", начальник Маркин, зам.Кисунько, разрушение ПРО

Из Кисунько Г.В.

В канун Нового, 1970 года замминистра В.И. Марков созвал руководящий состав подведомственных ему организаций Минрадиопрома и обратился к присутствующим со следующей речью:

"Я собрал вас, чтобы объявить приказ министра Валерия Дмитриевича Калмыкова о создании Центрального научно-производственного Объединения (ЦНПО) "Вымпел" по тематике ПРО , СПРН и контроля космического пространства. В него войдут следующие организации: ОКБ "Вымпел" с его филиалами, Радиотехнический институт (директор Александр Львович Минц ), НИИ ДАР (и. о. директора Франц Александрович Кузьминский ), КБ радиоприборов (директор Георгий Георгиевич Бубнов ), Днепропетровский радиозавод (директор Леонид Никифорович Стромцов ), головная организация ЦНПО - научно-тематический центр (НТЦ) выделяется из ОКБ "Вымпел"; Тринадцатое Главное управление Минрадиопрома реоганизуется в Спецуправление в составе НТЦ. Генеральным директором ЦНПО "Вымпел" и начальником НТЦ министр назначил меня, заместителем генерального директора по научной работе - Григория Васильевича Кисунько .

Первым взял слово академик Александр Львович Минц .

- Категорически возражаю, - сказал он. Этот приказ ставит меня в положение административного диктата со стороны Григория Васильевича Кисунько по научным вопросам, в которых наши взгляды принципиально противоположны. На это Марков ответил репликой:

- Значит, нам придется подобрать другого директора РТИ ?.

Выступление А.Л. Минца свидетельствовало о том, что для присутствующих зачитанный Марковым приказ выглядел как явно прокисуньковский, возможно даже и составленный с участием Кисунько. В самом деле: вновь созданное ЦНПО даже свою "фамилию" взяло от ОКБ "Вымпел". И более того: одно из подразделений этого кисуньковского ОКБ, а именно - НТЦ поднято до статуса головного предприятия объединения. И, наконец, - повышение статуса Кисунько до уровня первого лица после генерального директора в объединении. В действительности министр Калмыков совместно со своим замом Марковым просто повторил уже применявшийся ко мне в 1960 году способ удушения меня как генерального конструктора путем отключения моих связей с возглавлявшимся мною ОКБ-30 , под предлогом назначения меня якобы на более высокую, а на самом деле бутафорскую должность. В 1960 году такой бутафорией была должность первого зама ответственного руководителя КБ-1, сейчас - должность зама генерального директора ЦНПО. Таким образом, я оказываюсь подвешенным в административном вакууме, отгороженным директорскими барьерами от моих сподвижников (теперь уже бывших?) по системам "А" и А-35 . Эти барьеры,- и главный из них - барьер начальника НТЦ, необходимо будет преодолевать каждодневно и ежечасно по всем "генконструкторским" вопросам, непрерывно возникающим при отладке объектов системы А-35. Все это куда страшнее и безысходнее, чем то, что было в 1960 году. Возражать против приказа министра - бессмысленно, жаловаться в ЦК и ВПК - тоже бесполезно, ибо приказ наверняка был обговорен с Сербиным и Горшковым. С такими мыслями я выслушал приказ министра и обмен репликами между Марковым и Минцем, который увидел в приказе административный диктат над собой по научным вопросам "со стороны Григория Васильевича". И я подумал: "Мне бы ваши заботы, уважаемый Александр Львович! Вы по-прежнему остаетесь полноправным директором НИИ и генеральным конструктором выполняемых институтом разработок. И никто не собирается расчленять ваш НИИ на части и "разгружать" вас от административных дел путем отстранения от директорского поста. И ваш "конфликт" с Марковым не разыгран ли по сговору специально для меня?

Вскоре после объявления приказа о создании ЦНПО Марков в дополнение к другим должностям подмахнул у министра приказ о назначении себя техническим руководителем ЦНПО "Вымпел". На предприятиях, вошедших в ЦНПО, началась стремительная "реорганизация" путем чисток и перетасовок кадров, в процессе которых Марков насаждал на ключевые посты лично обязанных и преданных людей - не сведущих в области ПРО и СПРН.

Устранялись строптивые и приручались страхом и подачками менее стойкие, подверженные шкурническим соблазнам, выдвигались явные бездарности и изгонялись творчески активные кадры, несогласные с новшествами Маркова. О всесилии Маркова говорили шепотом, повторяя им же распускавшиеся слухи о том, что у него наверху - "рука" в лице члена Политбюро К.Т. Мазурова , с которым Марков якобы дружен с партизанских времен.

Вот пример распространения этого мифа: Марков вызывает к себе Курышева, скажем, к 15.00, но за полчаса раньше приказывает подать машину и просит секретаршу от его имени извиниться перед Курышевым, когда тот явится, но при этом никому не сообщать, что Маркову пришлось срочно выехать к Мазурову. Ясно, что этот "секрет" получает идеальные каналы для своего распространения в виде слухов, обрастающих подробностями, передаваемых "по секрету". И хотя эти слухи были блефом - им верили, когда видели, что академик Минц вынужден был уйти из своего института, видели, как в открытую травят членкора Кисунько, как сняли члена коллегии МРП Васюкова .

Марков запросто то разделял главки, то упразднял, то снова создавал, кого хотел - выводил в генералы, а кого - за ворота предприятия: так было с Сидоровым - главным инженером НТЦ: за время отпуска его уволили из армии и из НТЦ, а после отпуска просто отобрали у него пропуск, когда он, ничего не подозревая, явился на работу.

В то же время Марков не упускал возможности продемонстрировать, что умеет оценить сговорчивость и приспособленчество: он мог запросто прямо в ресторане достать из кармана орден Октябрьской Революции или орден Ленина и тут же на банкете вручить его имениннику. Можно себе представить, с какой легкостью управлялся Марков с людьми меньших рангов, особенно из бывших моих сотрудников.

Интересен эпизод, в котором Марков привел к повиновению группу ученых НТЦ, по совместительству во времена ОКБ-30 преподававших на спецкафедре МФТИ . Занятия этой кафедры происходили на территории предприятия в рабочее время. Узнав о негативном отношении этих бывших моих сотрудников к марковским новациям, он издал приказ об учете часов преподавания в рабочее время и вычете соответствующих сумм из основной зарплаты преподавателей. Этим нехитрым приемом ученая оппозиция не только была приведена к удобному Маркову виду, но и возжелала иметь его во главе своей кафедры. Это и было немедленно оформлено с присвоением ему звания "доцент", которое сотрудники стали применять с иронией наподобие паханской клички. С привлечением ученой верноподданнической команды Марков тасовал людей как хотел не только в подразделениях, но и особенно в НТС и в секциях НТС. Это давало ему возможность штамповать от имени "научной общественности" любое нужное ему решение, которое затем становилось основой для подготовки директивных документов для представления на утверждение вышестоящих директивных органов. Но, поскольку эти решения заимствовались из тупиковых идей, подкинутых из США, мне ничего не оставалось, как писать на них особые мнения и сложить с себя должность зама по научной работе генерального директора ЦНПО.

А Марков изображал меня как упрямца, игнорирующего научно-техническую общественность, устраивал проработки и взыскания на поддакивающем партбюро с участием прирученных моих "учеников" типа Пугачева В.Н. и "орденоносца" Голубеева О.В. , заранее подготовленные выступления которых Марков комментировал в том смысле, что вот, мол, от Кисунько отшатнулись даже его ученики.

Кстати, Марков не случайно скомпоновал карликовую "головную организацию ЦНПО" в виде НТЦ с присоединением к нему небольшой группы бухгалтерского и диспетчерского аппарата: по численности коммунистов это предприятие "не тянуло" на организацию парткома. Из наличных коммунистов с трудом наскребли состав "карманного" (для Маркова) партбюро.

И все же большинство кадровых специалистов, сформировавшихся на первопроходческих работах бывшего состава ОКБ-30, находилось в состоянии глубоко спрятанного глухого недовольства "марковскими процессами", и даже спустя 5 лет существования ЦНПО возникла реальная угроза того, что коммунисты "прокатят" своего "доцента" на очередных выборах в партийные органы.

Выход из положения был найден в том, что столы выдачи бюллетений и сразу же рядом с ними стол с урной для тайного голосования были выставлены в узком проходе между сценой и первым рядом кресел. А на сцене над всем этим конвейером стояли Марков и секретарь Ленинградского РК КПСС Репников , так что люди голосовали под их прямым наблюдением: получил бюллетень - сразу же бросай его в урну. Если кто пройдет мимо урны, чтобы даже только прочитать бюллетень, будет сразу же взят на заметку, а потом еще раз при вторичном прохождении через конвейер, чтобы опустить бюллетень в урну. Таким образом, Марков прошел "единогласно" и в партбюро, и на районную партконференцию, а дальше - и на съезд КПСС.

Характерно, что Марков был делегатом всех съездов КПСС, начиная с Двадцать третьего, причем из-за особых отношений его с Репниковым (сложившихся еще в период их совместной работы в КБ-1).

ЦНПО "Вымпел" территориально находясь во Фрунзенском районе, "в порядке исключения" оказалось в ведении Ленинградского райкома партии (впрочем, Репников не удержался от соблазна подстроить себе единогласное избрание делегатом съезда на ленинградской партийной конференции и за это впоследствии был бесшумно "освобожден" от кресла секретаря райкома и получил убежище в одном из главков Минрадиопрома).

Позднее я случайно узнал, что Марков и его команда, третируя и "выдавливая" меня от противоракетных дел, не гнушались использовать мою фамилию вне ЦНПО в своих целях. Приведу два примера. Пример первый. У меня в кабинете раздается звонок кремлевской "вертушки". Снимаю трубку, а из нее - грубая словесная тирада:

"Слушай, по-хорошему предупреждаю: не лезь на мои заводы. Туполев говорит". Я отвечаю, что не лезу ни на какие заводы, стараюсь спокойно выяснить, о чем идет речь, но Андрей Николаевич не дает сказать слово, продолжает:

"Не валяй ваньку, будто ничего не знаешь. Не прекратишь - буду жаловаться Косыгину".

И после этого - короткие гудки в телефонной трубке. Оказалось, что на заводы Минавиапрома ЦНПО "Вымпел" (при посредничестве "сталинского пенсионера" М.3. Сабурова ) начал выходить с заказом на изготовление антенн для РЛС "Неман" с комментарием для пущей важности:

"Это по заданиям главного конструктора Кисунько". А ведь "Неман" - это измененный шифр уже известной читателю забракованной мною Программы-2 !

Пример второй. В ученом совете МАИ защищается докторская диссертация секретаря парткома ЦНПО "Вымпел" Валерия Васильевича Сычева . На защите присутствует и выступает замминистра радиопромышленности В.И. Марков , специально подчеркивая, что диссертант - один из ведущих сподвижников и учеников нашего генерального конструктора Григория Васильевича Кисунько (впоследствии, в связи с обнаружившимся в диссертации плагиатом, на мой вопрос академику В.П. Мишину об общем его впечатлении о диссертации по результатам ее защиты Василий Павлович сказал, что у него лично были серьезные сомнения, но он проголосовал в ученом совете "за", "учитывая ссылку на твою фамилию").

Между тем внутри режимного пространства, ограниченного ширмой секретности, вовсю и довольно открыто велась травля и вытеснение меня как главного конструктора. Дело дошло до того, что 26 мая 1971 года Марков в присутствии своего первого зама Заволокина заявил мне:

"Сейчас вам самый удобный момент уйти по-хорошему из ЦНПО с сохранением всех чинов и регалий, например, главным конструктором в ЦКБ "Луч". В противном случае ваш авторитет в ЦНПО будет постепенно падать, и вам все равно придется уйти, но уже не по-хорошему, а по-плохому.

Тогда, отвечая отказом на предложение Маркова, я как-то не задумывался над тем, на каком основании замминистра радиопрома предлагает мне работу в ЦКБ другого министерства, выделившегося из моего ОКБ-30 в Миноборонпром во главе с сыном секретаря ЦК КПСС Д.Ф. Устинова . Причем люди, бежавшие из ЦНПО Маркова, охотно и без каких-либо ограничений принимались в ЦКБ "Луч". Не исключено, что предложение Маркова по моему "трудоустройству" было сделано с согласия самого Дмитрия Федоровича, который под влиянием известных академиков стал горячим сторонником идеи поражения баллистических ракет сфокусированными мощными лазерными лучами. Для воплощения этой идеи возникла аналогия с созданием КБ-1 под началом Куксенко и Берия-младшего. Почему бы не повторить этот опыт в ЦКБ под началом Кисунько и Устинова (младшего)? Так завязывались в один узел тупиковые научно-технические направления в ЦНПО "Вымпел" и в ЦКБ "Луч".

Еще один пример. В сентябре-октябре 1972 года Марков спровоцировал выступление с предложением Омельченко и Пугачева на его имя, минуя меня как генерального конструктора, об "упрощенной" модернизации системы А-35 . Марков для рассмотрения этого предложения создал рабочую группу и командировал ее на полигон с задачей выработать предложения в варианте, фактически не затрагивающем ни аппаратуру, ни боевые программы ЭВМ стрельбовых комплексов. При этом он заявил, что "если генеральный конструктор не согласится с этим вариантом, то руководство работами будет поручено другому лицу". Об этих "играх" Маркова вокруг идеи "упрощенной" модернизации я узнавал от преданных мне членов рабочей группы "по секрету". Сейчас мне приятно назвать некоторых из этих ребят: Вячеслав Закамский , Евгений Баршай , Виктор Рипный . Это они в то смутное время спасли модернизацию А-35, которая впоследствии под шифром А-35М будет принята на вооружение. Между тем Марков уже в открытую не упускал случая заявлять о своем намерении поручить работы по системе А- 35 "другому лицу", устранив ее генерального конструктора.

Например, в марте 1972 года на совещании у зампреда ВПК при Совмине Л.И. Горшкова Марков заявил, что модернизацию системы А-35 в заданные сроки ЦНПО проведет выделенными для этого силами и без генерального конструктора, причем без него даже быстрее и лучше. Это сказано в присутствии представителей многих министерств, но председательствующий пропустил заявление Маркова мимо ушей. И не удивительно: ведь это тот самый Горшков, который вкупе с Сербиным из ЦК и министром Калмыковым разрабатывал сценарий устранения генерального. Посетив меня в больнице 19 мая 1968 года, эта "особая тройка" уже имела подписанный на меня приговор, закамуфлированный под Постановление ЦК и Совмина от 20 мая и спущенный Маркову для исполнения. И вот Марков старается под понимающим взглядом Горшкова показать, что все идет как задумано.

В моем дебюте в структуре ЦНПО хорошо запомнился эпизод с запуском в разработку РЛС "Неман" в ОКБ "Вымпел" , когда меня пригласили в партком этого ОКБ, чтобы "посоветоваться" в связи с письмом на имя генерального директора, подписанным заместителями генерального конструктора Сидоровым (он же директор), Омельченко и секретарем парткома Мурашко . Суть письма- просьба поручить ОКБ "Вымпел" (а точнее, его обрубку после ампутации НТЦ) разработку РЛС "Неман", а это означало коренные расхождения дирекции и парторганизации ОКБ с генеральным конструктором в вопросах перспективной тематики. Но тогда зачем меня пригласили? Может быть, в расчете на то, что ради сохранения себя в шутовском генконструкторском звании я соглашусь посадить на шею нашего славного "Вымпела" кучку пришлых неманских авантюристов?

Все эти вопросы я выпалил в виде тирады с вставками из непарламентских выражений, после чего все три подписанта - особенно Омельченко - наперебой стали меня уверять, что их письмо не предательство, а тактическая уступка генеральному директору: под флагом "Неман" будем делать то, что считаем нужным. Я ответил, что перебежка под чужой флаг - это всегда измена своему флагу, и в эти игры я не играю. С этими словами я покинул заседание парткома.

Нелепая история с "Неманом" была лишь одной из многих наблюдавшихся мною в ЦНПО интриг, инициируемых сверху в расчете на холуяжно- пресмыкательское капитулянтство предателей снизу при демонстративном игнорировании меня и как генерального конструктора, и как зама генерального директора по научной части. Думаю, что у читателя невольно возникнет вопрос: в условиях потрясающего административного произвола, интриг, травли, отторгнутости от бывшего своего коллектива, в условиях унижения человеческого достоинства, - при всем этом что мешало вам, генеральному конструктору, по примеру академика А.Л. Минца протестующе хлопнуть дверью? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить угрозу мне "уйти по-хорошему" и мой ответ из арии варяжского гостя:

"Мы в море родились - умрем на море".

Мой уход был бы истолкован как бегство генерального конструктора с системы А-35 (а также с системы "Аргунь" ) на завершающей фазе ее создания; систему, с которой сбежал генеральный, объявили бы как плод его несостоятельности и могли бы просто закрыть, лишив СССР важного аргумента в военно-техническом соперничестве с США. Мой уход также избавил бы Маркова от всякой критики его прожектов на научно-технических совещаниях, советах и т. п. Поэтому для меня единственно возможным оставался вариант - стоять до конца, хотя было ясно, что дело кончится насильственным устранением меня из ЦНПО "Вымпел" и из МРП .

Вколачивание РЛС "Неман" для разработки коллективу первопроходцев системы ПРО сопровождалось удушением научного задела этого коллектива. Это видно на примере РЛС 5Н24 ("Аргунь") , создание которой удалось заложить, когда Марков еще директорствовал в НИИ и нам даже в сновидениях не мог привидеться в будущей своей зловещей роли.

См. ОБРАЗОВАНИЕ ЦНПО "ВЫМПЕЛ"

Ссылки: