Принято решение о вывозе Института Нордхаузен в СССР

Источник: Книги Черток Б.Е.- Ракеты и люди

В начале августа 1946 года после путешествия по многим городам и предприятиям Советской зоны в Бляйхероде прибыла высокая правительственная комиссия, возглавляемая маршалом артиллерии Яковлевым . Фото 12 , Фото 13 , Фото 14 , Фото 15 , Фото 16 .

В составе комиссии были: министр вооружения генерал-полковник Устинов Дмитрий Федорович ; уже назначенный директором головного ракетного института НИИ-88 генерал-майор артиллерии Лев Робертович Гонор ; начальник Главного управления Министерства вооружения полковник Сергей Иванович Ветошкин ;

заведующий отделом оборонной промышленности Госплана Георгий Николаевич Пашков ; заместитель министра промышленности средств связи Воронцов .

Из старых знакомых в составе комиссии оказался только Победоносцев . Формально он еще числился, так же как я, Пилюгин, Мишин и некоторые другие, за НИИ-1 МАП .

Мы сразу поняли, что фактически все основные решения комиссии исходят от Устинова и Пашкова. А решать они должны были такие проблемы: как распределить все накопленные в институте "Нордхаузен" кадры специалистов, материальные и интеллектуальные богатства. Несмотря на то, что принципиально распределение обязанностей в ракетной технике предусматривалось постановлением от 13 мая , многие вопросы проектирования, производства, а тем более кадровые, еще не были определены на будущее. Устинов официально информировал нас, что его министерство головное и он уже договорился с Королевым , что тот переходит к нему на должность главного конструктора. В новом институте главным инженером будет Победоносцев . И здесь Устинов представил нам Гонора как будущего директора головного института. Устинов счел нужным остановиться на вопросе, который, видимо, очень волновал его лично и по которому в комиссии и где-то еще выше не было твердой позиции.

"Здесь проделана очень большая и важная работа. Нашей промышленности надо будет начинать не с нуля, не с пустого места, научиться вначале тому, что было сделано в Германии. Мы должны точно воспроизвести немецкую технику раньше, чем начнем делать свою. Я знаю, это некоторым не нравится. Вы тоже нашли много недостатков в немецкой ракете и горите желанием сделать по-своему. На первое время мы это запрещаем. Вначале докажите, что можете делать не хуже. А тем, кто ссылается на наш опыт и историю, я отвечаю: мы имеем на это полное право, мы заплатили за него большой кровью! Но мы никого не неволим. Кто не хочет, может искать другую работу. Разработку и изготовление двигателей, - сказал далее Устинов, - мы на себя взять не можем, и поэтому Глушко перейдет с этой проблемой в авиационную промышленность , которая выделяет ему специальный завод в Химках . Что касается системы управления, то это в основном, кроме рулевых машин, поручено Министерству промышленности средств связи и там руководство возлагается на Рязанского , на что он уже дал согласие, но поставил условие, чтобы с ним перешли Пилюгин и Черток в качестве его заместителей". По этому поводу Устинов решил, что Рязанскому хватит одного из нас, ибо ему в головном институте необходимо тоже иметь ведущего специалиста по всему комплексу проблем управления, а также ответственного за создание производства рулевых машин, от которых Министерство промсвязи категорически отказалось. Таким образом, мне с Пилюгиным предстояло расстаться и решить, кто куда. Так или иначе мы оба уходили из некогда родной авиационной промышленности. Вскоре я понял, что соответствующее распределение было сделано еще в Москве в партийно- государственном аппарате и согласовано на всех режимных и кадровых уровнях. Поэтому, когда Устинов произносил страстные речи по поводу того, кому куда надо идти работать, Николай Дмитриевич Яковлев , маршал с внешностью типичного простодушного русского мужичка, до того хитро улыбался, глядя на меня и Пилюгина, что было ясно: все это спектакль, решения уже приняты.

Для приличия нам были даны сутки на размышление. После многочасовых дебатов на комиссии Победоносцев поведал мне, что он уже договорился с Устиновым: Пилюгин уходит с Рязанским в качестве его заместителя, а я должен перейти в НИИ-88 заместителем к Победоносцеву, главному инженеру. Победоносцев счел нужным добавить для убедительности, что он много лучше меня изучил Устинова: "Поверьте мне, это очень сильный человек, с ним можно работать. Гонора я не знаю, но мне говорили что он, во всяком случае, человек порядочный и мы с ним поладим, тем более, что Гонор - это человек Устинова. Конечно, Королеву будет тяжело, но будем помогать. Соглашайтесь!" И я согласился.

Должен признаться, что молодой энергичный Устинов мне понравился. Да и не только мне. Рязанский сказал: "Знаешь, я жалею о таком распределении только потому, что вместо такого умного и энергичного министра, как Устинов, надо мной будет какой-нибудь трусливый долдон или просто равнодушный чиновник". Мне оставалось встретиться с Пилюгиным . Он махнул рукой и рассудил примерно так: "Мы все равно с тобой не разведемся. Остаемся в том же деле. Самое главное - это то, что оба уходим из авиации. Авиация не пожелала взвалить на себя проблемы ракетной техники. За нее взялся Устинов. Значит, надо ему помогать".

После того, как комиссия расправилась с расстановкой и распределением кадров, дележ лабораторий и производственного имущества прошел достаточно спокойно. Устинов потребовал, чтобы мы увеличили производство документации так, чтобы никому не было отказа в получении нужного количества комплектов. Но оригиналы - кальки и "кальки с калек" - должны быть в центральном архиве НИИ-88. Гайдукову и Королеву было приказано готовить детальные отчеты о деятельности института "Нордхаузен", имея в виду - это было сказано официально в первый раз - свертывание работ в Германии не позднее конца этого года. Конкретная дата не называлась.

Гонор счел нужным разъяснить, что он будет настаивать, чтобы Победоносцев, а также заместитель Королева по технической документации и еще ряд ведущих специалистов прибыли в Подлипки не позднее сентября. Во исполнение этого вполне законного требования мы уже в августе и сентябре начали потихоньку отправлять наших специалистов в Москву и "ее окрестности", как шутили военные, намекая на Подлипки, Болшево и неизвестно пока еще где расположенный ракетный полигон. Фото 17

После сравнительно мирного дележа лабораторий снова возникли проблемы, кому, чего и сколько достанется из собранных более чем за год технических богатств. Укомплектование двух спецпоездов было проведено во многом за счет аппаратуры и испытательного оборудования лабораторий. Институты в Москве должны иметь свои лаборатории, а укомплектовать их там уже будет невозможно. После всех переживаний мы с удвоенной энергией, на удивление немцам, развили бурную деятельность по изготовлению еще двух комплектов специального лабораторного оборудования. Это были массивные стенды для испытания рулевых машин, так называемые "маятники Хойзермана" - первое примитивное моделирующее устройство для настройки "мишгеретов", всевозможные пульты для проверки гироприборов, центрального распределителя, временного токораспределителя и, наконец, пульты для комплексных испытаний всей ракеты. Наши заказы в оживающей немецкой промышленности выполнялись охотно и быстро. На предприятиях, куда приезжали для оформления договоров представители института "Нордхаузен", директора уже привыкли к немыслимым срокам и шутили: "Ну что, опять "давай, давай!" Расплачивались мы щедро, почти не торгуясь, и к октябрю было наработано и закуплено достаточное на первое время количество оборудования. К этому же моменту заканчивались изготовление двенадцати ракет и их горизонтальные комплексные испытания.

Именно горизонтальные испытания оказались наиболее сложным технологическим процессом. Всегда с первого раза что-нибудь шло не так, как предусмотрено технологией и инструкцией. Транспаранты загорались, горели и погасали не по инструкции. Надо было хорошо знать логику работы общей схемы "земля - борт", чтобы быстро разобраться в причинах непорядков. Причин, как правило, было две: неопытность операторов- испытателей или отказы аппаратуры.

Процесс горизонтальных испытаний наглядно показал нам низкую надежность всей электрической схемы А-4 в целом. Из двенадцати ракет ни одна не прошла без десятка замечаний по причинам "контакта нет, когда он должен быть, или контакт есть там, где он не нужен". В последнем случае - это уже КЗ (короткое замыкание): из ракеты шел дым, все источники питания выключались и начинался технический совет на тему "что делать".

Кроме этих двенадцати ракет собирались и приводились в товарный вид агрегаты, из которых можно для обучения собрать ракеты на заводе в Подлипках. Такой комплектации накопили и автономно испытали на десять ракет.

Ссылки: