Одна б., две б., три б. [Войнович В.Н. Ошанин, 1958]

Декабрь 1958 года ознаменовался для меня двумя важными событиями. 7 декабря родилась моя дочь Марина , а несколько дней спустя состоялось Всесоюзное совещание молодых писателей , на котором по рекомендации Левина оказался и я. Участники совещания были разбиты на семинары, руководимые маститыми литераторами. Игорь Шаферан попал, на зависть мне, в семинар Твардовского , а мне в руководители достался известный поэт-песенник Лев Иванович Ошанин .

Наша группа состояла в основном из таких, как я, неизвестных поэтов, но двое о себе уже заявили. Первый, Эдмунд Иодковский , был автором знаменитой тогда "целинной" песни "Едем мы, друзья, в дальние края", а второй, Дмитрий Сахаров , заметного места в литературе пока не занял, зато был кандидатом и вскоре стал доктором биологических наук , что ввергало меня, недоучку, перед ним в благоговейный трепет. Фамилию свою Митя счел для поэта слишком сладкой и сменил ее на псевдоним Сухарев .

Этих двух стихотворцев Ошанин оценил положительно, а мои стихи разнес в пух и прах как искажающие нашу советскую действительность. Особенно разругал стихотворение "В сельском клубе разгорались танцы", написав на полях: "Ну, одна б., две б., три б., но не все же".

Я никаких б. вообще не имел в виду, но спорить с Ошаниным не стал. Желая понравиться участникам семинара, Лев Иванович рассказывал нам скабрезные анекдоты, но и о своей роли наставника советской молодежи не забывал. Помню удивившее меня его высказывание:

"Мировоззрение у нас у всех одно, но способы изображения разные".

Я и тут не спорил, но задумался: как же так? Если даже предположить, что мы все марксисты и социалистические реалисты, то все равно взгляды одного из нас на мир не могут не отличаться от взглядов другого.

Мировоззрение самого Ошанина было искренне советское и даже большевистское. Когда Иодковский прочел на семинаре стихотворение, в котором были строки: "Не хочу синицу в руках, а хочу журавля в небе", - Ошанин стихи похвалил, но заметил:

- Не наша идеология. Наша идеология: журавля в руки! - и сделал обеими руками такой жест, как будто он этого журавля уже схватил и свернул ему шею. Будучи очень известным поэтом-песенником, Ошанин слыл твердолобым ортодоксом, за что его не любили молодые поэты.

Андрей Вознесенский в стихотворении о вечерах в Политехническом музее написал:

"Как нам ошанины мешали встретиться".

Менее известному Льву Халифу тоже мешала "разнообразная ошань".

Мое мнение об Ошанине было не столь однозначно. Спустя несколько лет я с ним познакомился заново, когда мы сидели за одним столом в Малеевском доме творчества. Мне показалось, что, несмотря на свои большевистские взгляды, он человек незлой, выпивоха, любитель молодых женщин - то, что называется жизнелюб. Ошанин был настолько востребованным, что вряд ли мог вообразить, что ему, как большинству наших пенсионеров, придется влачить в 90-х жалкое существование. Печатать его перестанут, как и петь на его стихи-песни, а последнюю книгу на деньги, собранные дочерью-эмигранткой, издадут в Америке, куда он и сам уедет доживать свои последние дни. Теперь, в 2008 году, когда я пишу свои заметки, Ошанина опять вспоминают и поют.

Ссылки: