"СКОЛЬКО ЖЕ НАДО ВЫНЕСТИ ЧЕЛОВЕКУ?"

Первый пуск прототипа противоракеты с временной стартовой позиции был осуществлен 13 октября 1957 года в 8 часов 10 минут. Она еще не имела штатного ускорителя, а вместо второй ступени был весовой имитатор. Основной целью эксперимента была проверка схода противоракеты с пусковой установки, отделения ускорителя от второй ступени и работы бортовой аппаратуры. Первый пуск противоракеты, оснащенной связкой из четырех разгонных двигателей ПРД-18 и весовым имитатором второй ступени прошел ночью 16 октября 1958 года. По рассказам очевидцев, собранное на технологической позиции изделие везли на стартовую позицию 6-й площадки по бездорожью со скоростью 5 километров в час. На этот путь затратили сутки.

Рассказывает В.А. Ермоленко . "Пуск вызвал переполох. При угле старта 78 градусов противоракета ушла в небо почти вертикально. Гул сначала затихал, затем начал нарастать и создалось впечатление, что противоракета падает прямо на стартовую позицию. Многие наблюдавшие пуск поспешили в бункер, на безопасную глубину. Но вот, где-то вдалеке, раздался удар о землю - опасность миновала.

Осенью 1959 года, после отработки пусковой установки, двигателей Исаева и Картукова , начался этап автономных испытаний В-1000 в полной комплектации. Часть пусков были аварийными. Несколько противоракет были потеряны из-за непонятного процесса, происходившего при отделении первой ступени (расцепке). Вторая ступень совершала в этот момент незапланированный маневр, выходила на большие углы атаки и разрушалась.

Первое предположение высказал П.Д. Грушин : остатки порохового заряда при догорании дают дополнительный импульс отделившемуся корпусу ускорителя, который ударяет вторую ступень и деформирует ее. Была изменена конструкция решетки сопла ускорителя. Однако при более тщательном анализе телеметрических записей выяснилось, что истинная причина кроется в механизме фиксации рулей второй ступени. Этот механизм был установлен на переходном отсеке и при отделении отсека заклинивал рули в отклоненном положении, что вызывало резкое вращение и выход второй ступени на большой угол атаки. После изменения способа фиксации рулей дефект был устранен.

Последние пуски на автономном этапе прошли без замечаний и в мае 1960 года В-1000 была признана годной для комплексных испытаний экспериментальной системы".

Первый пуск В-1000 по условной цели в рамках комплексных испытаний состоялся 12 мая 1960 года. К сожалению, неправильно выданная команда привела к недопустимой перегрузке и поломке изделия. На конец июня Кисунько назначил первую проводку баллистической ракеты станцией "Дунай-2" совместно со всеми тремя радиолокаторами точного наведения. В октябре, после опытных проводок, РЛС "Дунай-2" и три РТНа были полностью подготовлены к работе по баллистическим ракетам.

Первый пуск ракеты Р-5 в качестве мишени состоялся 5 ноября 1960 года. Испытание было неудачным. Спешная подготовка к очередной годовщине Великого Октября привела к аварии - вскоре после старта Р-5 рухнула на землю. При втором пуске отказала станция "Дунай-2". Последующие пуски телеметрических ракет прошли успешно, но ошибки наведения были еще велики. Однако, устраняя недостатки системы, Кисунько последовательно, шаг за шагом, приближался к намеченной цели.

Рассказывает Ю.А. Каменский . "Вместе с О.В. Голубевым , отвечавшим за точность наведения, мы выбрали для первых пусков радиус, равный 50 метрам, что означало упреждение подрыва перед встречей противоракеты с целью примерно 0,3 секунды. Впоследствии этот радиус изменялся в зависимости от прогнозируемых в момент встречи динамических ошибок, но не превышал 75 метров - максимальной дальности поражающего действия боезаряда противоракеты.

В ночь на 24 ноября 1960 года по инициативе Г.В. Кисунько был проведен первый и единственный пуск противоракеты В-1000 с осколочной боевой частью конструкции А.В. Воронова . Головная часть баллистической ракеты Р-5 была оснащена весовым макетом. Точность наведения противоракеты была в этом пуске близка к радиусу поля поражения (около 50 метров), но эта оценка могла быть и оптимистичной.

На следующий день группа военных под руководством капитана В.Н.Репина (в состав группы входил и я) выехала к месту падения ГЧ. Мы нашли фрагменты головной части, но никаких доказательств попадания поражающих элементов не было. Грунт в месте падения был каменистый и головная часть могла разбиться при падении. Средства полигона также не зафиксировали явлений разрушения в воздухе. В связи с этим, пуск был оценен как пробный.

Вскоре конструктор А.В.Воронов уехал с полигона и все последующие боевые пуски В-1000 проводились только с осколочной боевой частью К.И. Козорезова . Надо сказать, что и военные заказчики, и Г.В.Кисунько очень серьезно относились к задаче фиксации факта разрушения или функционального поражения головных частей ракет Р-5М и Р-12.

Помимо внешнетраекторных измерений оптическими и радиосредствами полигона, факт поражения цели определялся фиксацией изменения внутренних процессов в головной части и ядерном заряде. Эти задачи решали как конструкторы ОКБ-586 в Днепропетровске , так и представители Мин- средмаша. Атомщики предложили так называемую систему контрольного подрыва - устройство, которое на высоте около 3 километров выдавало команду на подрыв ядерного заряда. Если эта команда не проходила, головная часть считалась пораженной. Если эта команда проходила (разумеется, взрывался заряд обычного взрывчатого вещества), то головная часть, а, соответственно, и ядерный заряд, считались не пораженными".

К сожалению, за давностью лет не представляется возможным точно установить последовательность событий и объективность данных. По свидетельству Н.А. Айтхожина , 24 ноября 1960 года был проведен пуск противоракеты, оснащенной телеметрической аппаратурой. При этом впервые была зафиксирована фактическая величина промаха 21 метр, то есть головная часть ракеты Р-5М оказалась в пределах зоны поражения боезаряда противоракеты В-1000. Это был 59-й пуск противоракеты с начала испытаний, из которых 39 были бросковыми, а 20 - в замкнутом контуре управления. Окрыленный результатами, Г.В.Кисунько дал указание провести следующий пуск 25 ноября. При этом противоракету оснастили боевой частью А.В.Воронова. Боевая часть не обеспечила поражения, и главный конструктор системы распорядился последующие пуски проводить только с боевой частью К.И.Козорезова.

Испытания с БЧ Козорезова начались в декабре 1960 года. Все пуски, проведенные 8, 10, 17, 22 и 23 декабря, закончились неудачно. По одному разу отказали РТН, центральная вычислительная машина и станция "Дунай- 2", дважды - противоракеты. Выход из строя всего лишь одной из радиоламп ЭВМ М-40 привел к отказу сразу всей системы. Все это дало повод противникам системы поставить вопрос о прекращении испытаний, а министр В.Д. Калмыков открыто назвал коллектив Кисунько "детским садом".

Ситуация становилась драматической. На самом деле главной причиной срывов была низкая надежность комплектующих элементов . Большие неприятности доставляли самоустраняющиеся неисправности в контактных соединениях, которых во всей системе было более сотни тысяч. Однажды, перед централизованной работой весь полигон 12 часов ждал устранения неисправности в передатчике РТН, которая, в конце концов, самоустранилась. Остановив пуски баллистических ракет, Кисунько провел еще четыре испытания противоракет с макетами боевых частей по условной цели. В конце 1960 года на полигон прибыли генеральный конструктор В.Н. Челомей и сын Н.С.Хрущева . Они проехались по площадкам. Затем Челомей встретился с Кисунько и сказал ему:

- С твоей системой ничего не получается. Я сейчас занимаюсь "Тараном". Там все продумано, постановление скоро выйдет. Так что полигон мы у тебя отберем.

После отъезда Челомея к Кисунько зашел начальник строительства Губенко . Главный конструктор был очень расстроен и сильно переживал.

- Григорий Васильевич, что за "Таран" такой? Кисунько грустно посмотрел на Губенко и ответил:

- Нет никакого "Тарана". И никогда не будет. Просто они хотят меня съесть, а систему и полигон отобрать. Силы за ними огромные. Так что иного выхода, как сбить до конца года эту чертову ракету, у меня нет! И я ее собью. Обязательно собью!

Он до боли стиснул огромные кулачищи, и в какой-то момент собеседнику показалось, что по лицу его покатилась слеза. Хотя, может быть, это действительно только показалось. Очень давно это было.

Слухи о том, что Челомей, Расплетин и Минц готовят проект постановления о закрытии системы "А" будоражили полигон. Ситуация становилась критической, и Кисунько, имевший вспыльчивый и неуживчивый характер, и, в силу этого, наживший немало недоброжелателей, только усугублял положение. Хорошо зная особенности своего характера, он говорил:

- Мне промахнуться нельзя. Никак нельзя. Если я промахнусь, меня съедят. Другого не съедят, а меня - обязательно.

Вспоминает К.И. Козорезов .

"Неудачные испытания последних месяцев держали Григория Васильевича в страшном напряжении, и, проведя несколько "незачетных" пусков с моей боевой частью, он твердо решил "перехватить" баллистическую ракету 30 декабря. Пригласив нас - ведущих конструкторов - к себе, он попросил отправить с полигона в Москву всех, кто не задействован непосредственно в боевом цикле, с таким расчетом, чтобы оставшиеся на полигоне люди могли войти в один самолет. Вылет этого самолета он наметил на 31 декабря, и объявил:

- К Новому году успеем. К сожалению, надежды Григория Васильевича не сбылись, и перехват вновь остался незачетным. Тогда я подумал: сколько же надо вынести человеку, чтобы достичь грандиозной цели? Слава богу, природа наделила главного конструктора могучим организмом".

Вспоминает Л.Г.Хватов .

"Зачетную работу провели рано утром 31 декабря. Это был один из самых драматических эпизодов. Начало работы было прекрасным: цель обнаружили и захватили на автосопровождение все три РТНа. После пуска противоракета была сразу взята на автосопровождение. Мы были уверены, что поразим цель. Но в самый ответственный момент у оператора одного из РТНов не выдержали нервы и он нажал кнопку "Перезахват" (то есть, "Сброс"), которую вообще не надо было трогать. Автосопровождение было сорвано, противоракета не поразила цель. Настроение - хуже некуда. Всем дали команду: лететь в Москву. До нового, 1961 года оставалось около 20-и часов. Срочно собрав вещи, сели в ЛИ-2 и вылетели с площадки в Приозерск. Здесь, на аэродроме, уже стояли два готовых к вылету самолета - ИЛ-18 и ТУ-104. Но оказалось, что в Москве сплошной снегопад и нас выпустили только в Свердловск . В Свердловске повторили, что Москва не принимает и порекомендовали проводить старый год в ресторане аэропорта, что мы и сделали. В последний момент Кисунько удалось договориться по телефону с высоким начальством в Москве, и нам дали разрешение на вылет. В условиях почти полного отсутствия видимости наш ИЛ-18 долго кружил над Москвой, и, наконец, приземлился на совершенно пустом аэродроме Внуково.

Ни одного рейсового автобуса не было, но, к счастью, удалось договориться с водителем "левого" автобуса. За десять минут до боя кремлевских курантов я прибыл домой.

На работе появились в первых числах января 1961 года, и увидели, что обстановка вокруг системы "А" и ОКБ-30 еще более накалилась. В ОКБ появились новые люди из других подразделений КБ-1, которые в открытую обсуждали необходимость прекращения работ над системой "А". Уверенный в своей правоте, главный конструктор вновь собрал команду и вылетел на полигон".

Ссылки: