 |
Шкловский и футуристы - накануне перемен
Стихотворения Шкловского из книги "Свинцовый жребий" также были напечатаны в альманахе "ВЗЯЛ. Барабан футуристов" , который вышел в 1915 году. Революция набухает в небе, как большая чёрная туча, вызывая больше восторга и нетерпения, чем страха и тревоги, а жизнь течёт своим чередом. Люди жили на дачах, где текла, несмотря на войну, медленная жизнь. " Виктор Борисович Шкловский был мой старый знакомый, - вспоминал Николай Чуковский , - он стал приезжать к нам в Куоккалу летом 1916 года. В 1916 году он был крепкий юноша со светлыми кудрявыми волосами. Приезжал он к нам не по железной дороге, как все, а на лодке по морю из Сестрорецка. Лодка эта была его собственная. Приезжая к нам, он оставлял лодку на берегу, и, пока он сидел у нас на даче, её у него обычно крали. Воры всякий раз действовали одним и тем же методом - они отводили лодку на несколько сот метров, вытаскивали её на песок и перекрашивали в другой цвет. Начинались увлекательные и волнующие поиски лодки, в которых я неизменно принимал участие. Словно сквозь сон припоминаю я, как сидели мы с Виктором Борисовичем ночью в засаде и подстерегали воров. Тучи набегают на луну, босым ногам холодно в остывшем песке, от малейшего шелеста в ужасе сжимается сердце, и рядом Шкловский в студенческой тужурке - взрослый, могучий, бесстрашный, оказавший мне великую честь тем, что взял меня, двенадцатилетнего, себе в сотоварищи" 37ф. А его отец Корней Чуковский записывал в дневник: "У Шкловского украли лодку, перекрасили, сломали вёсла. Он спал на берегу, наконец, нашёл лодку и уехал в Дюны ". Маяковский читал в петербургской квартире Бриков на улице Жуковского свою "Войну и мир". Эльза Триоле [ 21 ] вспоминала узкую комнату в одно окно, "диван, на котором Лиля, когда уходили гости, стелила мне постель, рояль и теснота. С немеркнущей ясностью помню голос, выражение лица Володи, когда он читал".
Вздрогнула от крика грудь дивизий.
Вперёд!
Пена у рта.
Разящий Георгий у знамён в девизе,
барабаны
тра-та-та-та-та - та-та-та-та-та-та! И дальше Триоле пишет: "Помню барабан собственного сердца, Виктора Шкловского , который плакал, положив на рояль тогда кудрявую голову. Вот она, война! В этот приезд под Новый год у Лили устроили "футуристическую ёлку": разубранную ёлочку подвесили под потолок, головой вниз, как люстру, стены закрыли белыми простынями, горели свечи, приклеенные к детским круглым щитам, а мы все разоделись и загримировались так, чтобы не быть на самих себя похожими. На Володе, кажется, было какое-то апашевского вида красное кашне, на Шкловском матросская блуза. В столовой было ещё тесней, чем в комнате с роялем, гости сидели вокруг стола, прижатые к стене, блюда передавались через головы прямо из дверей. Были тут Давид Бурлюк с лорнетом, Велимир Хлебников , сутулый и бледный, похожий, как говорил Шкловский, на большую больную птицу, синеглазый Василий Каменский , Кузмин и Юркун и много другого народа. Я сидела рядом с Васей Каменским, у которого лицо было разрисовано синим гримировальным карандашом: синие брови, на одной щеке - синяя птичка. Но для Каменского иллюстрация лица была делом не новым, футуристы нередко выступали в таком виде, и у меня даже сохранилась фотография Каменского с цветочком на щеке. Казанское происхождение фотографии позволяет отнести её к февралю 14-го года, когда Каменский, Маяковский и Бурлюк ездили по России с докладами о футуризме. Это предположение подтверждается имеющейся у меня фотографией Маяковского с напечатанной подписью: Футурист Владимир Маяковский - и мельче: Электро-Велография, Казань, Воскресенская. Обе фотографии - открытки одного типа". Это воспоминание дополняет Лиля Брик: "Новый, 16-й год встретили весело. Ёлку подвесили в углу под потолком, "вверх ногами". Украсили её игральными картами, жёлтой кофтой, облаком в штанах, склеенными из бумаги. Все были ряженые. Маяковский обернул шею красным лоскутом, в руке деревянный, обшитый кумачом кастет. Брик в чалме, в узбекском халате, Шкловский в матроске, Эльза - Пьеро. Вася Каменский обшил пиджак пёстрой набойкой, на щеке нарисована птичка, один ус светлый, другой чёрный. Я в красных чулках, короткой шотландской юбке, вместо лифа - цветастый русский платок. Остальные - чем чуднее, тем лучше! Чокались спиртом пополам с вишнёвым сиропом. Спирт достали из-под полы. Во время войны был сухой закон. В этот вечер Каменский сделал Эльзе предложение руки и сердца, первое, полученное ею в жизни. Она удивилась и отказалась. Он посвятил ей стихотворение и с горя уехал жениться не то в Москву, не то на Каменку. "Стали собирать первый номер журнала. Маяковский, не задумываясь, дал ему имя "Взял". Он давно жаждал назвать так кого-нибудь или что-нибудь. В журнал вошли - Маяковский , Хлебников , Брик , Бурлюк , Пастернак , Асеев , Шкловский , Кушнер . До знакомства с Маяковским О.Брик книг не издавал и к футуризму не имел никакого отношения. Но ему так нравилось "Облако", что он издал поэму отдельной книжкой и предложил напечатать её в журнале. Каким будет журнал, определил Маяковский. В единственном номере этого журнала были напечатаны его друзья и единомышленники, поэтому журнал назвали "Барабан футуристов" 38ф. Разговоры о Викторе Шкловском всё время упираются в то, что его по недоразумению считают то критиком, то литературоведом, то теоретиком искусства. Но тут как с отечественным законодательством в области холодного оружия. А холодное оружие у нас понимается странно - согласно тому назначению, которое вложено в него кузнецом или оружейником. Оттого топор - не оружие, а самодельный нож мягкого гнущегося металла - вполне себе. Так и со Шкловским - он был предназначен для прозы, хотя прозы его читатель видит мало. Только все книги Шкловского, посвящённые чужим текстам или разным фильмам, написаны прозаиком. Рука Шкловского обучена прозе, её он всё время и пишет, сочиняя ли жизнеописание Льва Толстого или плач о Велимире Хлебникове. Но Шкловский ещё и человек авантюрного поступка. Такой поступок можно назвать иначе - самостоятельным. Сейчас таких писателей не бывает. Их не было и в 1940-е - много хороших писателей и поэтов тогда умирало в неудобных для жизни местах. Но они воевали, подчиняясь приказам, - одни хуже, другие лучше. Это были настоящие солдаты, которые потом решили что-то записать. А вот Шкловский был не просто солдатом, а человеком поступка, и совершал эти поступки, пока в воздухе не кончился запас авантюризма.
Ссылки: