Октябрьская сессия ВАСХНИЛ 1935 года

Став академиком ВАСХНИЛ, Лысенко еще более воспарил духом, еще активнее взялся за раздувание шума вокруг своего имени. Предшествовавший ему мир науки, отношения между учеными, мораль - все эти старомодные понятия виделись неправильными и подлежащими разрушению. Червь отрицания проедал ему душу, а нашедшиеся во множестве корреспонденты газет, партийные функционеры, второстепенные (и не только одни второстепенные!) ученые разжигали амбиции "народного академика", публикуя одну за другой статьи, корреспонденции, очерки, фотографии Трофима Лысенко. 26 марта 1935 года газета "Социалистическое земледелие" опубликовала статью Лысенко "Яровизация картофеля на юге" ( 4_40 ).

8 апреля того же года газета напечатала заметку Лысенко о другом его детище - яровизации пшениц, в которой он писал: "Важной задачей является сейчас повсеместный тщательный учет результатов яровизации еще на корню ...чтобы завоевать этим примером в будущем году десятки миллионов пудов дополнительного урожая зерна" ( 4_41 ). 8 мая эта же газета расхваливала еще раз летние посадки картофеля ( 4=2 ), заявляя, что проблему картофеля "одним ударом ... блестяще разрешил академик Т.Д.Лысенко". После смены Президента ВЛСХНИЛ в академии решили изменить характер годичных сессий: делать их, во-первых, чаще и, во-вторых, предпринимать широкое общественное обсуждение проблем, поднимаемых на сессиях, открыть "всенародную трибуну передового опыта".

Первым примером такого рода должна была стать октябрьская сессия ВАСХНИЛ 1935 года. Задолго до сессии в газетах стали печатать статьи ученых и практиков. Первые объясняли идеи своих будущих докладов на сессии, вторые вместе с журналистами оценивали разные идеи со своих колоколен. Так получилось, что эта подготовка совпала с решением Сталина показать, что дело с продовольствием в СССР, наконец-то (после уже 7- лстнсго периода, пошедшего со времени поголовной коллективизации), поправилось.

2 октября 1935 года все газеты страны сообщили, что с 1 октября в СССР отменены карточки на продовольственные товары ( 4_43 ), введенные сразу после коллективизации. Чтобы одновременно люди знали, что не везде в мире дела с продуктами питания обстоят так хорошо, как в СССР, в течение почти 10 дней "Правда" публиковала не заметки, а большие статьи о продовольственных затруднениях в фашистской Германии ( 4_44 ).

Начав подготовку к октябрьской сессии, которая должна была открыться в конце месяца, газета "Социалистическое земледелие" стала печатать статьи о будущей сессии. Со страниц газеты звучали призывы к ученым и практикам обнародовать соображения по наиболее животрепещущим проблемам науки. Центральными на самом деле проблемами были такие, как организация селекционной работы с растениями и животными, улучшение семеноводства, агротехника основных культур. Статьи по этим вопросам появились ( 4_45 ), они принадлежали перу крупных ученых ( П.И. Лисицына , П.Н. Константинова , Н.М. Тулайкова ) и написаны были строго, к излишней сенсационности авторы не прибегали. Но так получилось, что за наиболее животрепещущие были выданы отнюдь не эти проблемы. Искусственно раздутыми оказались два вопроса: ошибки Л.С. Серебровского , предложившего кардинально перестроить селекцию животных на базе классической генетики, и революционная роль антигенетических предложений Т.Д. Лысенко .

Призывы Серебровского были крайне радикальными, его статьи, публиковавшиеся в течение года, были написаны прекрасным языком, пестрели терминами (часть из них так в генетике и не прижилась). Автор, став главным специалистом в ВАСХНИЛ, отвечавшим за внедрение генетики в практику животноводства, взялся за дело решительно. Однако, будучи чистым теоретиком, не зная множества тонкостей изощренной многовековой зоотехнической практики, Серебровский своими предложениями (многие из которых, надо признать, были сформулированы черезчур безапелляционного и потому выглядели особенно вызывающими для знатоков животноводческого дела) стимулировал критиков к достаточно резким высказываниям ( 4_46 ).

Что касается Лысенко, то шум вокруг его имени стоял и до начала сессии и во время нее. В "Соцземледелии" было опубликовано две статьи самого Трофима Денисовича (47), развязные статьи его трубадуров - М. Дунина (в будущем академика ВЛСХНИЛ) (48) и Л. Савченко-Бельского ( 4_49 ), а 22 октября Нарком земледелия Украины Л.Л. Паперный восхвалял Лысенко в газете "Правда": "Многие хаты-лаборатории ведут большую работу но изучению новых методов в селекции, разработанных академиком Т.Д. Пысенко ... Пользу ... лабораторий ... прекрасно понял Т.Д. Лысенко: именно он установил наиболее тесную связь с колхозными лабораториями" ( 4_50 ).

Через день, 24 октября, в газете "Социалистическое земледелие" группа сотрудников Днепропетровского института зернового хозяйства во главе с Фаиной Михайловной Куперман (в будущем близкая к Лысенко сотрудница, профессор Московского государственного университета) сообщила о том, что "но предложению акад. Т.Д. Лысенко и проф. Презента были проведены опыты по действию ультракоротких звуковых колебаний на растения хлопчатника", и что "под действием необходимых, лучших дозировок ультракоротких волн могут происходить положительные изменения - увеличение энергии прорастания, повышение урожайности, ускорение вегетационного периода" ( 4_51 ). Что понимали Лысенко и Презент в ультракоротких волнах, сказать нельзя, возможно, они знали с волнах, расходящихся по воде, но симптоматично, что все "мудрые" предложения народного академика и примкнувшего к нему "профессора" блистательно оправдывались и подтверждались в соответствующих руках.

25 октября в "Правде" на 1-й странице была напечатана фотография "Знатный бригадир Грейговской МТС, Николаевского района Одесской области Григорий Дымов в гостях у академика Т.Д.Лысенко знакомится с новым сортом яровой пшеницы" ( 4_52 ). Никакого сорта яровой пшеницы Лысенко показывать не мог: его надежды не сбылись. Но попробуй, поспорь с "Правдой", не только утверждающей, что сорт есть, но даже печатающей фотографии тех, кто этот сорт видел да еще в руках самого Трофима Денисовича. На следующий день в той же "Правде" была напечатана передовица "Советская сельскохозяйственная наука", в которой говорилось:

"За последние несколько лет советская сельскохозяйственная наука достигла немалых успехов. Всему миру теперь известна теория стадийного развития , ее создал и разработал молодой советский ученый Трофим Денисович Лысенко ... Яровизация , как агротехнический прием, дает уже дополнительно полтора центнера зерна с гектара. Академик Лысенко решил и другую важную проблему: невырождение картофеля на юго" ( 4_53 ). "а 2-й странице этого номера "Правды" была опубликована вместе со статьями адемиков Г.К. Мейстера и П.Н. Константинова статья Лысенко "Некоторые Итоги яровизации", а на 3-й странице запись беседы с матерью товарища Сталина - Екатериной Георгиевной Джугашвили , которая рассказала, как ее сын на днях, после многолетнего отсутствия посетил родной город Гори и даже долго побыл вместе со своим другом Лаврентием Берией в отчем доме. Да, был далеко не рядовой номер "Правды". В эти же дни в "Правде" была опубликована большая статья Н.И. Вавилова "Пшеница в СССР и за границей" ( 4_54 ). В ней приводились статистические данные - ссылки на американские, английские и немецкие работы. Крупнейший знаток пшениц и зернового хозяйства давал прогноз того, как должна строиться культура главного хлебного злака в СССР. В этой солидной, спокойной статье Лысенко был представлен ученым с огромными заслугами ( 4_55 ), а еще через три дня другой крупный ученый - генетик А.С.Серебровский писал:

"Селекция станет силой, изменяющей племенной состав нашего животноводства, лишь тогда, когда все селекционеры тесно свяжутся с колхозными массами. Академик Т.Д. Лысенко дал образец такой связи, и на его опыте мы должны учиться ... Социалистическая система открывает широкие просторы для племенного улучшения скота" ( 4_56 ).

Имя Лысенко с уважением повторили многие из тех, у кого брали интервью перед самой сессией, - Н.И. Вавилов ( 4_57 ), А.И. Муралов ( 4_58 ), Г.К. Мейстер ( 3_59 ) и многие из тех, кто выступал на сессии, хотя были ученые, которые обошлись без таких восхвалений ( 4_60 ) и среди них прежде всего П.И.Лисицын и П.Н. Константинов . Благодаря высказываниям восхвалителей формировалось общественное мнение на всех уровнях, раздувалась не по заслугам слава колхозного ученого. Что же было возразить по поводу величия Т.Д. Лысенко, если самые известные в те годы специалисты - растениевод Вавилов, генетик Серебровский, селекционер Мейстер - прославляли его?! В результате действительно серьезные проблемы оказались отодвинутыми на задний план (в частности, академик А.А. Сапегин коснулся проблемы исключительной важности, лишь сегодня осознанной как центральной в селекции, - выведения сортов так называемого "интенсивного типа", но его заметочка, написанная скромно, потонула в ворохе иных статей ( 4_61 ). Вот и получилось, что еще до всякого обсуждения на сессии проблем генетики, эта наука оказалась посрамленной, чему немало способствовало заявление нового Президента ВАСХНИЛ А.И. Муралова , сказавшего при открытии сессии, что "учение Лысенко о стадийности растений" уже сыграло огромную роль, а вот генетика мало чем помогла селекционерам:

"Генетика не дала никаких указаний относительно подбора родительских пар для скрещиваний...Некоторые генетики еще не освободились до конца от пут предрассудков и традиций буржуазной науки" ( 4_62 ). Видимо, такие слова вызвали у других членов академии возражения (возможно, кулуарные - во всяком случае на страницы прессы они не выплеснулись), почему Муралов в последний день сессии снова вернулся к этому вопросу и попытался сгладить неблагоприятное впечатление, но снова получилось неуклюже, слишком решительно:

"Я хочу, чтобы генетика, как наука, пошла на службу социалистическому земледелию уже сейчас, немедленно. Поэтому я стою за такую линию в науке, которая ведет к сближению генетики с селекцией" ( 4_63 ).

Впрочем нельзя было требовать от профессионального революционера 4=1 Муратова, далекого от науки, чтобы он трезво оценивал возможность "немедленного ... сближения генетики с селекцией". Такое сближение осуществлялось каждодневно, только результатов немедленных ждать было нельзя, и Муратову можно было простить это непонимание. Наверно, он и не стремился ни к чему плохому, но получилось так, что его требование формально совпало с лысенковской фразеологией, и этим очень поддержало мнение о полезности идей Лысенко. Наверно, также не стремился к чрезмерному возвеличиванию Трофима Лысенко и Вавилов, но повторявшиеся в каждой из его статей, в каждом из выступлений хвалебные фразы (см., напр., 4_57 ) играли в эти дни объективно негативную роль.

Выступление же самого Лысенко на сессии было не просто победным. Оно было вызывающим. "Где лучше разработано управление развитием в онтогенезе? - вопрошал новоиспеченный академик и сам себе отвечал. - Нигде в мире, и вряд ли оно скоро будет где-либо освоено так, как разработано у нас. Где в мире так четко и ясно разработан и так блестяще освоен подбор родительских пар для скрещивания? Можно поехать в Одессу и убедиться в том, что нами в течение 2 лет и 5 месяцев выведен новый сорт пшеницы путем скрещивания. Где в мире зарегистрированы такие факты? Где за границей разработана теория, на основе которой крестьянин, а у нас колхозник в один год мог бы провести громадную селекционную работу по повышению зимостойкости пшеницы: У нас эта теория разработана. О ней вы можете слышать и обсуждать ее в Одессе. Где в мире решен кардинально и окончательно вопрос борьбы с вырождением посадочного материала картофеля ранних сортов в южных районах? Эта болезнь имеется во всем мире. Только у нас этот вопрос решен и решен вне всяких институтов по вирусным болезням. На территории института в Одессе имеется посев картофеля без всяких признаков вырождения. Недалеко от Одессы в 25 колхозах имеется такой посев в 300 га. На 1936 год уже обеспечена площадь в 5000 га. На 1937 год весь юг будет обеспечен на 200% посевным картофелем ранних сортов (не завозным). Где в мире зарегистрировано такое явление?"( 4_64 ).

Разразившись таким словоизлиянием, Лысенко, видимо, считал, что он по заслугам воздал тем, кто еще летом этого же года пытался указать ему на серьезные ошибки в теоретических вопросах, влекущие его неминуемо к ошибкам в практике. Никакой критики дважды академик слушать уже не хотел. Теперь на всякую критику он отвечал однозначно: там, где не мог приклеить политический ярлык или натравить своих молодчиков, он переходил к выспренным разглагольствованиям о нужде колхозных полей и его, Лысенко, личной озабоченности подъемом их продуктивности в условиях побеждающего социализма и стоящих поперек его дороги вольных или невольных пособников буржуазии. Он вовсю оперировал термином "наука колхозно-совхозных полей", которая будто бы противостоит "буржуазной биологической науке". Последней, по его словам, "не под силу по самой природе капиталистического сельского хозяйства проверять истинность своих выводов" ( 4_65 ).

Начиная с этого года, Лысенко взял на вооружение один тон - поучателя всех и вся, что он и продемонстрировал на октябрьской сессии, объяснив собравшимся академикам: "Нас учат, что единственным надежным критерием истинности всех научных выводов является практика... Объяснения, которые не показывают закономерности существующих явлений и не дают руководства к действию, являются ненаучными, хотя бы они давались академиками ... Каждому известен предмет физиологии, агрохимии, селекции, генетики - это абсолютно обособленные друг от друга предметы. Однако среди этого научного наследства нет одного предмета - колхозного и совхозного растениеводства : Теперь, товарищи, наша первая задача - освоить богатейшее научное наследство И.В.Мичурина, величайшего генетика. Мы должны прежде всего освоить наследство Мичурина и Тимирязева и требовать от себя, от академиков, в первую очередь, от специалистов, от аспирантов и от студентов досконального знания работ этих двух великих людей. А мы интересуемся только тем, сколько прочтено иностранных книжек" ( 4_66 ).

Приближенные Лысенко равнялись на него и старались перещеголять шефа и пообиднее представить своих оппонентов из лагеря генетиков и селекционеров. Так, через три дня после окончания сессии в газете "Соцземледелие" на 3-х страницах был напечатан хвастливый очерк Д. Долгушина "История сорта" ( 4_67 ), подробно разобранный выше, в котором генетика была представлена немощной и вредной наукой, а генетики - недоумками, способными лишь со свечкой в руке искать на гектарах полей неизвестные им "подходящие формы" растений. Про свечки Донат Долгушин упоминал не только для куражу. Он все-таки был пообразованнее Трофима, поинтеллигентнее, да и времени на полях проводил больше, чем Лысенко, и знал, как генетики и селекционеры отбирают лучшие формы среди миллионов обычных, ничем не примечательных растений. Сказано это было со злым умыслом: кому же не известно, что эти генетики поголовно в Бога веруют, в церковь ходят, вот и скажем сегодня, в пору разгула воинствующих атеистов, про свечки, а поймут все про церковь! Где еще люди со свечками ходят!

Ссылки: