Юдина Мария Вениаминовна (1899-1970)

Тем, кто забыл или никогда не знал, напомню, что Юдина Мария Вениаминовна (1899-1970) - великая пианистка, уровня Рихтера и Софроницкого. Для нас с Глебом Семеновым она была любимейшей исполнительницей. Мы старались не пропускать ее концертов. В приведенном письме Глеб, рассказывая о концерте Юдиной, вспоминает вечер в Малом зале Ленинградской филармонии, за пять лет до этого - осенью 1961-го, когда Мария Вениаминовна играла последний раз, а потом на пять лет ее концерты были запрещены (так!). Мы были с Глебом вместе на том осеннем концерте 1961-го. Юдина исполняла произведения Шенберга и Веберна , что было уже преступлением по тем временам. Эти композиторы были негласно запрещены . Их не исполняли в концертах. Мало того. Первое, что сделала Мария Вениаминовна, подойдя к роялю, - обратилась к публике (зал был битком набит!) и сказала следующее: она не будет сегодня играть на бис (!), но зато каждое из произведений она исполнит по два раза, "ибо - иначе не дойдет (!), это редко исполняется". Зал встретил это ее вступление бурным шорохом. Но это было не последнее потрясение того вечера. Нас ожидали еще большие неожиданности! Разумеется, после конца второго отделения Марию Вениаминовну долго не отпускали. Зал встал, гремели аплодисменты. И тогда, посадив зал величественным движением руки, Мария Вениаминовна на бис прочла стихи... Авторы, добавлю, названы не были; это - "Вчера, о смерти размышляя..." и "Когда случилось петь Дездемоне...". Я очень высоко оцениваю культурный уровень петербургской филармонийской публики тех лет, но думаю все-таки, что тогда, в сентябре 1961 года, далеко не все присутствовавшие в Малом зале Филармонии узнали стихотворения Николая Заболоцкого и Бориса Пастернака , ибо оба поэта к тому времени уже давно не переиздавались. Мы с Глебом в тот вечер сразу же идентифицировали эти тексты. Более того, Глеб их тихо читал вместе с Юдиной. Что и говорить! Разразился чудовищный скандал. Администрация Филармонии была в истерике. Сразу же об этом "случае" доложено было и ленинградскому и более высокому центральному начальству. Власти стояли на ушах!.. Мария Вениаминовна Юдина (как стало известно) объяснила, что в этот вечер исполнялось 40 дней по смерти Владимира Софроницкого , и она играла в память о нем. И стихи соответствующие тоже выбраны были ею не случайно. Помню, как уже на следующий день Глеб Семенов через своего сводного брата Арсена Дегена передавал администрации Малого зала томики Заболоцкого и Пастернака, чтобы убедить их (и чтобы они, в свою очередь, могли эти книги продемонстрировать вышестоящим чиновникам и таким образом оправдаться), что эти стихи были напечатаны в советских издательствах и никто их вообще-то не запрещал, во всяком случае гласно.

Стоит ли добавлять, что Мария Вениаминовна надолго была отлучена от публичных выступлений. Глеб, описывая в приведенном письме к Т. Хмельницкой концерт, оговаривается, что она выступала впервые "на открытой площадке". Думаю, что он не случайно не называет Большой или Малый залы Консерватории в Москве. Вероятно, концерт ее шел в каком-то более второстепенном зале. Я во всяком случае могу засвидетельствовать, что когда Юдину допустили до концерта в Петербурге (это было тоже в 1966-1967 гг, вскоре после московского концерта, описанного Глебом), то ее, разумеется, не пустили ни в Большой, ни в Малый зал Филармонии, а предоставили Концертный зал у Финляндского вокзала. Я была на том ее концерте (видимо, это был последний раз, когда я слышала Марию Вениаминовну). Она играла Тридцать две вариации Бетховена. Для меня это было большим откровением, я не подозревала по своей недостаточной музыкальной образованности, что это произведение Бетховена таких грандиозных размеров. Юдина поделила его на две части, размежевав их антрактом. Помню, что во время антракта музыкальная общественность роптала. Какая-то молодая экзальтированная особа из консерваторских кругов громко возмущалась: "Ну зачем она это делает, ну зачем это оригинальничанье?!. Она просто любит помучить публику!.."

Что касается сказанного Глебом в письме о Гинзбург , то я тогда же рассказала Л.Я. об этом сопоставлении ее с Юдиной, но Л. Я. очень решительно запротестовала, сказав, что религиозные искания Юдиной ей чужды, что она вообще не очень сочувствует ее "чудачествам" и не приемлет такой стиль поведения (речь шла конкретно о некоторых по советским меркам экстравагантных поступках М. В., о которых говорила вся Москва). Следом за письмом о Юдиной Семенов, не дожидаясь ответа, пишет еще одно письмо Тамаре Хмельницкой.

Ссылки: