Некрасов Виктор Платонович (1911 - 1987): краткая биография

См. ВИКТОР НЕКРАСОВ В РАЗНЫХ ИЗМЕРЕНИЯХ

Сын Платона Федосеевича и Зинаиды Николаевны (урожд. Мотовиловой) Некрасовых. Известный советский писатель (Сталинская премия II степени за повесть "В окопах Сталинграда", 1947 г.). Родился в Киеве, но раннее детство провел вместе с матерью в Лозанне и Париже. В 1915 г. переехал вместе с матерью и бабушкой в Киев. В 1929 г. не прошел в Художественный институт, устроился стажером и затем техником на строительство нового киевского вокзала. В 1930 г. поступил на архитектурный факультет киевского Строительного института (закончил в 1936 г.), в 1933 г. посещал литературную студию при Союзе писателей Украины, в том же году по-ступил в театральную студию при киевском Театре русской драмы им. Леси Украинки. За проект Киевского вокзала получил четверку, а за роль Хлестакова - пятерку. В 1937 г., по окончании студии, пытался поступить в МХТ, а затем в студию К.С. Алексеева-Станиславского при МХТ, но неудачно. Был исключен из труппы Театра русской драмы. Поступил в Железнодорожный передвижной театр , который колесил по Винницкой обл. В 1938 г. опять поехал в Москву, на просмотр у К.С. Алексеева- Станиславского. Осенью этого года мэтр умер, и В.П. Некрасов в его студию так и не попал. Работал в театрах Владивостока, Кирова и Ростова-на-Дону. В августе 1941 г. был призван в армию. Войну окончил в 1944 г. после второго тяжелого ранения под Люблином (Польша) в звании капитана и в должности заместителя командира 88-го отдельного саперного батальона по строевой части 79-й гвардейской стрелковой дивизии.

В 1974-м был вынужден эмигрировать из-за "идеологических разногласий" с советской властью. Обосновался с женой Галиной Викторовной Базий и пасынком Виктором Кондыревым в Париже, где работал заместителем главного редактора журнала "Континент", регулярно выступал на радио "Свобода". После нелестного комментария в одной из радиопередач о трилогии Л.И. Брежнева - "Малая земля", "Возрождение", "Целина" (подготовленной "литературными неграми" и изданной в 1978 г.) был лишен советского гражданства. Написал несколько эмигрантских откровенных повестей и очерков. Умер в Париже, похоронен на кладбище Сен-Женевьев де Буа.

Об этой противоречивой личности и выдающемся писателе еще предстоит создать полноценную и объективную жизненную и творческую биографию. Пока же приведем не-сколько психологических и творческих зарисовок:

<...> Ребенком он был изумительно мил и хорош, никогда с ним не было никаких ссор, споров, трений. Делал, что ему говорили. Кроме школы ходил на уроки английского, французского. Когда он поступал в вуз, оказалось, что в архитектурный не принимали детей интеллигентов ("умный" закон!), а можно было только поступить в художественный. И вот Вика звонит своей бабушке: как ему быть - поступать в художественный? Много ли студентов у нас найдется, которые, поступая в вуз, советуются со своей бабушкой?!

Но, увы, война его совершенно изменила. Он вернулся оттуда грубый, два раза был ранен, ничем домашним не интересующийся, с жуткими манерами и окруженный всяким сбродом, вечно живущим у нас!

<...> Да, Вы писали, что у Вики нерусское произношение. Он же говорит с отчаянно еврейским произношением. Все его друзья евреи. Один его знакомый еврей приглашает его к себе и говорит: "Пожалуйста, только не говорите с таким еврейским акцентом. Моя мать очень обидчива". Он думал, что Вика это нарочно представляет евреев. А он вообще так говорит. Забавно? <...> У нас было всегда 5-6 комнат: гостиная, столовая, кабинет, спальни. Честь честью, как полагается. А у них (Зины и Вики) [всего] две комнаты и, правда, очень хорошая кухня, переделанная из комнаты. Вике предлагали большую и более удобную квартиру (кажется, из-за того, что у него бывают иностранцы), но он не захотел. Будто бы потому, что тогда бы переехали к нему жить его "друзья" со своими семьями, на тех же условиях, как их [нынешняя] приживалка [ Нина Аль ].

<...> Да, а Вика любимый маминой мамы внук, никогда на ней (могиле) не бывает! Зина одной знакомой говорит, что Вика был на кладбище. Та спрашивает: "На каком?". И Зина достойно говорит: "Ведь Вика бывает только на еврейском кладбище". <...> В 1947 году, когда они были уже очень богаты, я сказала, что перестану готовить им. Надо было слышать негодующий крик Вики: "Мама, слышишь, сюрпризик к Новому году! Соня не хочет больше готовить!".

Вы думаете, они замечали, что я тридцать лет делала все для них. Нет. Вика мне сказал: "С тех пор, как я помню себя, я всегда тебя ненавидел". Через десять лет он повторил: "Не только я ненавижу тебя, но и все мои товарищи". Вся эта сволочь, которая у нас жила, для которой я должна была стоять в очередях, готовить, мыть посуду и прочее.

<...> Знаешь сказку Андерсена? Был милый мальчик, любил свою бабушку, вдруг злая фея бросила ему осколок зеркала, и он невзлюбил свою бабушку и всех близких. Вот это в каком-то возрасте произошло с Зиниными детьми. Все домашнее им сделалось противным. Мне казалось, что у меня с Викой были всегда хорошие отношения, никаких ссор у нас никогда не случалось. Вдруг, когда ему было уже двадцать восемь лет (до этого возраста он ведь не уезжал из дома), он мне заявляет: "С тех пор, как я помню себя, я всегда тебя ненавидел". Потом эту же фразу он мне повторил, когда ему было уже тридцать восемь лет. Это счастье, что нам удалось разъехаться. <...> Были ли у Зины [и Лунгиных в Москве], видели ли "великого человека", как иронически "мой мальчик" [ Александр Ефимович Парнис ] называет Вику. Удостоил ли он Вас своим разговором или глядел на Вас как будто Вы не человек, а воздух? Вы знаете, есть такой рассказ Мопассана. Какой-то человек, по-видимому, парижанин, сошел с ума. Очевидно, у него началась мания величия. Придя с прогулки домой, он рассказал, что все монархи Европы ему кланялись. Когда кому-нибудь везло, мы дома говорили "уже tous les monarques de l?Europe l?ont salue". Кажется, в этой стадии сейчас Вика. <...> Вика очень странный, то он дружит, дружит, целыми днями у кого- нибудь пропадает, а потом как ножом обрежет: знать не хочет и годами не заходит. <...> Вдруг звонит [домработница] Ганя . Приглашает меня придти к ним обедать: "она и удвох". Что означает, что Вика куда-то уехал, и я могу придти, не побеспокоив их "паныча" (пишу по-русски, а не по-украински). На Украине ведь "панычом" называли неженатого барина, хотя бы ему было, как Вике, 50 лет. <...> Приехала Галина Викторовна [Базий, будущая жена паныча Вики]. Могла бы у них провести один день. Не мог с ней Вика посидеть? Сперва обедали, потом лег спать, потом полез в ванну. Хорош? Она сидела у меня весь вечер! <...>Вы считаете, Паустовский талантливее Вики? Не нахожу. Вика *действительно талантлив. Его люди мне чужды, все milieu [(среда, окружение) противно, но пишет он хорошо. Вы поглядите, как легко его читать. Его "Первое знакомство" на редкость удачная, живо написанная вещь. Я села на лавочке на Крещатике и прочла не замечая времени, на одном дыхании". То же самое писала одна очень интеллигентная старуха, она очень разбирается в литературе. Села читать, писала она мне, и оторваться не могла, ее домработница зовет ее ужинать. Она с ней всегда очень любезна, а тут раздражается и говорит: "Да погодите, не мешайте!". Прочтя всю книгу, она думала, какое впечатление общее, и решила - грациозно.

<...>[Николай Алексеевич] Ульянов мог бы быть критиком. Я например нахожу, что в Викиных вещах нет конструкции (как у Тургенева, Короленко и т.п. - все законченно), а какой-то винегрет или вермишель. А Ульянов это же самое называет "мозаикой". Хорошо звучит. <...>Одна моя знакомая мне сказала: "Мотовиловы всегда говорят "a batons rompus" [("урывками, через пятое на десятое")]. Думаю, что в отношении меня это более чем верно. Но и эти Викины воспоминания ["По обе стороны океана"] (по-моему, значительно хуже "Первого знакомства") слишком уж написаны a batons rompus (из писем С.Н. Мотовиловой И.Р. Классону, ф. 9508 РГАЭ, и в Лозанну, ф. 786 отдела рукописей РГБ).

А вот психологическая зарисовка из повести Анатолия Гладилина "Меня убил скотина Пелл" (Андрей Говоров - alter ego автора): "Вика всегда удивлял Говорова полной свободой своего поведения. Казалось, в характере Вики вообще отсутствует понятие "должен", которое давило на Говорова и определяло его поступки. Вика делал то, что хотел (и писал много, легко, не мучаясь), встречался с теми, с кем хотел встречаться (для него не существовало обязаловки: мол, иначе люди обидятся. Обидятся - черт с ними!) Весь ритуал ответных визитов, ответных звонков, необходимых присутствий Вика откровенно презирал. И ему не только прощали то, что никогда бы не простили другим, его все, за исключением активных подонков с больным самолюбием, любили. Видимо, люди чувствовали, что в тот момент, когда Вика с ними, это не вежливость, не отбывание номера, нет, они ему действительно интересны".

Ссылки: