Галич: гастроли в Америке

В США Галича пригласил председатель американского Совета по международному радиовещанию Давид Абшайр - он попросил директора нью-йоркского бюро радио "Свобода" Джина Сосина передать Галичу приглашение посетить Штаты в марте 1975 года [ 1592 ], а также уведомить, что все расходы Совет берет на себя. Согласно программе, Галич должен был дать несколько концертов в Нью-Йорке для советских эмигрантов, а потом вместе с Сосиным приехать в Вашингтон, чтобы обсудить проблемы прав человека с рядом крупных правительственных деятелей, встречи с которыми организовал Абшайр.

Сосин сделал для Галича визу и 12 марта вместе с двумя своими (и Галича) давними друзьями - Виктором и Галиной Кабачник , работавшими на радио "Свобода" в Нью-Йорке,- встретил его в аэропорту имени Джона Кеннеди. "Встреча друзей в аэропорту была очень радостной,- вспоминает Сосин,- и по дороге к Манхэттену наш гость все волновался от встречи со знаменитыми нью-йоркскими небоскребами.

Через день Галич был приглашен в качестве почетного гостя на банкет, организованный АФТ-КПП (Американской федерацией труда и Конгрессом производственных профсоюзов). Профсоюзы в это время вели активную борьбу за права рабочих в Советском Союзе и знали Галича как диссидента. Я был переводчиком и объяснял, что такое "гитарная поэзия", которую гость представил собравшимся. Галич был теплым и открытым человеком, любившим жизнь. Америка его очаровала" [ 1593 ].

Галич действительно был приглашен на большой политический раут - руководство социал-демократической партии устроило банкет в честь руководителя профсоюза сталелитейных работников, которого в этот вечер награждали медалью Юджина Виктора Депса, одного из основателей рабочих профсоюзов Америки. Дело в том, что, как это ни странно на первый взгляд, и социал-демократы, и сталевары вели в Вашингтоне борьбу с проникновением в столицу коммунистической идеологии и предавали гласности наиболее серьезные факты нарушения законности в СССР. А возглавлял эту борьбу лидер американского рабочего движения Джордж Мини .

13 марта состоялся торжественный обед. За парадным столом в огромном зале большого отеля собралось множество людей: тут были и портные, и рабочие железных дорог, и рабочие сталелитейной промышленности. Вечер вел известный негритянский певец и председатель партии американских социал-демократов Баярд Растин . Как вспоминает Галич, "вел он этот вечер необыкновенно интересно, потому что он и говорил, и объявлял имена выступающих, и заодно пел старые негритянские "спиричуэлз", которые подхватывал весь зал" [ 1594 ].

Ближе к концу вечера Растин дал слово Галичу, назвав его своим собратом, и представил слушателям как "Солженицына русской песни". Затем Галич сам подошел к микрофону и в ответ на приветствия произнес на английском языке краткое вступительное слово: "В советской печати бытует утверждение, что в СССР люди живут, как братья, а в капиталистической Америке человек человеку волк", после чего обратился к залу: "Так вот, мои дорогие волки!" Потом достал гитару, пригласил присутствующих мысленно перенестись в маленькую московскую квартиру и спел несколько песен: "Старательский вальсок", "О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира" и "Когда я вернусь" [ 1595 ]. Первая из этих песен, переведенная на английский язык Джином Сосином , произвела на слушателей особенно сильное впечатление, поскольку была созвучна их собственной борьбе за права человека. А еще через день газета "Нью-Йорк тайме" опубликовала об этом мероприятии отдельную заметку - "Русский поэт протеста поет на обеде". В ней сообщалось, что на мероприятии присутствовало около шестисот гостей и что Галич превратил его своим присутствием в праздничный четверг [ 1596 ]. С этого вечера для Галича началась необычайно насыщенная двухнедельная программа: встречи, выступления, интервью. Наибольшее впечатление на него произвело посещение Толстовского фонда - знаменитой толстовской фермы, где находился Комитет помощи русским беженцам и куда графиня Александра Львовна , дочь самого Толстого, пригласила его на блины. Несмотря на то что Александра Львовна предлагала ему принять американское гражданство, Галич поблагодарил ее и сказал, что рассчитывает вернуться на родину и, пока он не вернется в Россию, у него будет только этот беженский паспорт. Так до конца своих дней Галич и остался беженцем. Далее предстояла поездка в столицу Соединенных Штатов. "Саша предпочел отправиться в Вашингтон поездом, а не самолетом,- вспоминает Джин Сосин.- Можно было отдохнуть и взглянуть на страну. Мы с Глорией встретились с ним на Пенсильванском вокзале. Только тронулись и въехали в туннель под Гудзоном, как вдруг погас свет. Мы молча сидели в темноте, и тут раздался Сашин голос: "Западная технология!" - провозгласил он по-русски насмешливым тоном" [ 1597 ].

В Вашингтоне Галич вместе с Максимовым , приехавшим в Америку еще 2 марта в качестве писателя и главного редактора журнала "Континент" , выступил в комиссии американского сената. Сенатор Генри Джексон (тот самый, который в 1974 году совместно с Чарльзом Вэником принял знаменитую поправку Джексона-Вэника , вынудившую советские власти разрешить еврейскую эмиграцию), узнал, что Галич находится в Вашингтоне, и сам любезно пригласил его зайти к нему и поговорить. Ну и, конечно, не забыл Галич посетить местное отделение радио "Свобода" и Русскую службу "Голоса Америки". Вообще он был первым из диссидентов, приехавшим на радиостанцию "Голос Америки" . Выступая перед ее сотрудниками, исполнил "Опыт ностальгии", "Когда я вернусь", цикл о Климе Коломийцеве, спел несколько лирических песен и закончил свое выступление тремя песнями из "Поэмы о Сталине". Там же его спросили, почему он уехал из Норвегии . Галич ответил: "Но ведь там же нет русских" [ 1598 ]. И действительно, за исключением Виктора Спарре и нескольких славистов, общаться там было практически не с кем.

После выступления в сенате Галич и Максимов присутствовали на обеде у Давида Абшайра , где беседовали с сенаторами, а также с различными политическими и культурными деятелями. Галич повидал там многих писателей - разговаривал с Юрием Елагиным , автором книг "Укрощение искусств" и "Темный гений ( Всеволод Мейерхольд )". Встретился после более чем десятилетнего перерыва с драматургом Юрием Кротковым и, когда зашел разговор о причинах эмиграции, сказал ему: "Знаешь, почему я все это сделал? Потому что надоело служить. Ты же понимаешь меня. Ведь там у нас писатель должен служить."[ 1599 ] Эта мысль нашла свое отражение и в стихах: "Мы бежали от подлых свобод, / И назад нам дороги заказаны. / Мы бежали от пошлых забот - / Быть такими, как кем-то приказано!" Встретившись с Борисом Филипповым , Галич выразил ему признательность за осуществляемый им совместно с Глебом Струве проект издания собраний сочинений крупнейших российских поэтов: Ахматовой, Мандельштама, Заболоцкого, Гумилева. Была встреча и с Джоном Барроном , автором книги о советских шпионах - "KGB: The secret work of Soviet secret agents" (1974). A 18 марта в Вашингтоне Центр стратегических и международных исследований при Джорджтаунском университете устроил в честь Галича и Максимова большой банкет. Более сорока сенаторов, конгрессменов, писателей и ученых приветствовали российских изгнанников. Словом, полный триумф! Однако вместе с тем Галич не закрывал глаза и на многочисленные уступки Запада советским властям. Его визит в Вашингтон совпал с обменом культурными делегациями между США и СССР, проходившим в духе "разрядки международной напряженности". Галич, прекрасно зная, из кого составлена советская делегация, во время встречи с членами конгресса и Государственного департамента спросил у представителей Госдепа: "Как это получается, что вы посылаете в Советский Союз писателей, а вместо них принимаете генералов КГБ?" Американцы были так ошарашены, что не нашлись что ответить. [ 1600 ]

Перед отъездом из Вашингтона Галич дал несколько небольших концертов для эмигрантов, а затем снова вернулся в Нью-Йорк. Подъезжая на поезде, он увидел, как по перрону бегает Наум Коржавин и размахивает руками, приветствуя его. В этот день они вдвоем гуляли по городу и даже побывали в "Самом большом в мире магазине мужской одежды" [ 1601 ].

Вечером 26 марта состоялось выступление Галича в русско-американском обществе взаимопомощи "Отрада" . А на следующий день корреспондент Колетт Шульман , знавшая Галича еще по Москве [ 1602 ], организовала его концерт для студентов и преподавателей в Колумбийском Русском институте - в помещении Irving Plaza, 17 (15-я Восточная улица). "Ввиду ожидаемого большого наплыва публики снят зал на 650 мест [ 1603 ]. А.А.Галич будет петь свои песни и баллады, аккомпанируя себе на гитаре. Как известно читателям Нового Русского Слова, гитара его в пути сломалась, и срочно нужно было найти новую. Маленькое объявление в нашей газете дало неожиданные результаты: с утра до ночи телефон на квартире В.И. Юрасова [ 1604 ] звонил, не переставая. В Нью-Йорке внезапно было обнаружено громадное количество русских семиструнных гитар, владельцы которых готовы были с радостью одолжить свой инструмент знаменитому барду" [ 1605 ].

Подробный отчет о концерте Галича через два дня был помещен в той же газете "Новое русское слово" : "Старожилы не запомнят (так!-М. А.) такого количества людей на русском концерте, какое собралось 27 марта в зале Ирвинг Плаза, чтобы послушать песни и стихи Александра Галича.

Зал, вмещающий 600 человек, был переполнен. Концерт должен был начаться в 7.30 вечера, а публика начала приходить уже в 6 часов. К 7 часам внизу уже нельзя было найти ни одного свободного места. Публика стала подниматься на балкон; молодежь расположилась прямо на полу поближе к эстраде. Молодежи было много. Явно преобладали представители третьей эмиграции , которые слушали Галича еще в России. Но было много представителей и второй, и первой эмиграции, для которых эта встреча с знаменитым бардом была первой. Несмотря на естественную усталость после почти ежедневных выступлений, Александр Галич пел в этот вечер много и охотно. Перед концертом его приветствовал от имени издательства "Посев" (которое выпускает все книги поэта) В.К.Молчанов . В горячей речи К.В.Болдырев [ 1606 ] приветствовал поэта, символизирующего в глазах всех русских внутреннюю свободу и достоинство человека. <...> Встреченный общими аплодисментами, А.А.Галич начал именно с этого стихотворения "Отчий дом", которое он прочел без аккомпанемента гитары, с громадным внутренним волнением. А затем в течение двух часов он пел, вызывая у слушателей поочередно и смех, и слезы. Ни одна его вещь не оставляла аудиторию равнодушной. Да и можно ли равнодушно слушать такие песни, как "Облака плывут, облака", или "Опять над Москвою пожары" <...>

В конце программы вся публика поднялась с мест и устроила А.А.Галичу долгую овацию. И потом еще в течение часа поэт надписывал автографы на своих книгах и пожимал протянутые ему руки" [ 1607 ]. Другие детали этого концерта описал в своих мемуарах литературовед Виктор Эрлих : "Я очень хотел увидеть и услышать его на американской земле. Концерт был замечательный, но несколько обескураживающий. Сатира Галича была очень русской и точно воспроизводила речь персонажей. Аудитория, состоявшая главным образом из старых эмигрантов, была благожелательной, но они "не врубались". Их неадекватность символизировал ошеломляюще плохой язык ведущего концерта. Его первая фраза: "Нам подвезло" вместо "Нам повезло" - была безграмотной. Во время столпотворения после концерта я подошел к Галичу. Он, казалось, был рад меня видеть и представил меня злополучному ведущему в манере, которая меня сначала поразила: "А это профессор Эрлих,- объявил он своим густым баритоном,- с которым мы однажды выпили большое количество водки". Моей первой реакцией было: "Это не то, чем мне запомнился тот вечер". Я быстро понял, что по этой реплике будут судить о моем характере и сказал: "А это человек, у которого хранится ликер?. Вспоминая ту незабываемую встречу, я вынужден признать, что подобная рекомендация не была незаслуженной. Мы пили практически все время" [ 1608 ].

Помимо старых американцев на концерте Галича в Нью-Йорке присутствовали и некоторые недавние эмигранты из СССР: например, в задних рядах переполненной аудитории можно было увидеть скромно стоявшего Михаила Барышникова , который пришел послушать своего друга. В тот же день, 27 марта, Галич снова увиделся с Барышниковым - на этот раз на дне рождения у Ростроповича . Там же после долгого перерыва он совершенно неожиданно встретился с Бродским . "Мы как-то охнули, увидев друг друга, обнялись, и даже чуть ли не стали друг друга ощупывать, чтобы удостовериться в том, что мы - это мы, по-прежнему!" - скажет он в своем выступлении на "Немецкой волне" (1976) и добавит, что поскольку Бродский продолжает жить в Америке и вытащить его к микрофону довольно затруднительно, то он (Галич) сейчас сам прочтет поэму Бродского "Посвящается Ялте", напечатанную в шестом номере "Континента" [ 1609 ]. На дне рождения Ростроповича Леонид Лубяницкий сделал знаменитую теперь фотографию, на которой стоят рядом улыбающиеся Галич, Ростропович и Вишневская, серьезный Бродский и хохочущий Барышников. А уже вечером следующего дня Галич покинул Америку. [ 1610 ]

Ссылки: