"КОМАРИКИ"

После грандиозного успеха обозрения "Все - свои" было решено написать настоящую пьесу о биологах. Тут же и авторский коллектив образовался - Ляля Розанова , Митя Сахаров , Гарик Дубровский и Ген Шангин-Березовский (шутейный псевдоним авторов - СаШа РозДуб).

Сначала обговорили тему, определили место действия - биостанция МГУ - и состав действующих лиц. Это профессор, работающий над созданием вакцины против возбудителя опасного для человека заболевания, разносчиком которого является некий вид комаров, обитающих на биостанции; его помощники - аспиранты и студенты. Это секретарь комитета комсомола Клёпа Ёлкина, формалистка и начётчица, которой принадлежат высказывания-"афоризмы" типа: "Излишний смех ведёт к расшатыванию устоев"; "Быт - не личное дело"; "Поцелуй, совершенный до брака, можно расценивать как поступок, недостойный комсомольца" и т.д. и т. п.

Завхоз биостанции Кульков, тупица и служака, который рад бы всё запретить, студентов убрать и превратить биостанцию в санаторий с подсобным хозяйством. И, наконец, аспирант философского факультета Гегельянов (он же, как выясняется впоследствии, муж Клёпы), прибывший на биостанцию для отдыха и размышлений "на лоне природы". Однако все приняли его за представителя неких "высших инстанций", собирающихся закрыть биостанцию и устроить на её месте дом отдыха и пионерлагерь. Нетрудно догадаться, к каким неожиданным и забавным ситуациям приводила эта путаница.

Работа над спектаклем закипела. Примерно раз в 10-12 дней авторы, а также Ляля Хаджи-Мурат , именуемая "архивариусом", и я , тогда культорг факультета, собирались у кого-нибудь дома, зачитывали и обсуждали написанное, вносили исправления и дополнения, разрабатывали дальнейшее направление сценария, распределяли, кто и что будет писать, выпивали за 6-7 часов работы бутылочку сухого вина - обычно "Баян-Ширей" (наверное, оно было одним из самых дешёвых) и расходились писать дальше. Было чрезвычайно интересно наблюдать за творческим процессом авторов, за их спорами и озарениями.

Ильф и Петров гениально описали трудности работы вдвоём; замечу лишь, что с увеличением авторского коллектива трудности возрастают в геометрической прогрессии. Мы собирались вечерами после напряжённых аспирантских и дипломных дней. Митя устраивался на диване, вытягивал тощие ноги и закрывал глаза. Целыми днями он оперировал под бинокуляром лягушачьих зародышей и в начале наших совещаний больше помалкивал, иногда подхихикивая или вставляя удачное словцо. Часам к двенадцати, когда все порядком обалдевали, он извлекал откуда-то смятую бумажку, выкладывал новую песню и, скромно заметив, что сочинил её в автобусе по дороге в университет, снова утомлённо умолкал. Митя сочинял любовные диалоги, Ген, естественно, музыку. Мы с Гариком ходили в разнорабочих: стягивали концы с концами, сокращали, писали резонёрские монологи положительных персонажей и вставляли ремарки. Гарик был наиболее деятельным, но его всё больше поджимали дипломные сроки. Кроме того, он был охотником, а наступала весна, охотничья пора. Лицемерно соболезнуя (никто из нас не мог оставить своих кроликов или головастиков ни на день), он то и дело исчезал "на тягу", каждый раз обещая привезти дичины. Дичины мы ни разу не видели. Зато, возвращаясь в Москву (почему-то преимущественно ночью), Гарик звонил из первого попавшегося автомата: "Мы идиоты! - кричал он. - Иришка не может влюбиться в Кюбзикова, это абсолютный бред! Она любит Петьку, вот что! А Кюбзиков - слышите, ха-ха! Он зато будет играть на дудке!"

Ген обладал наиболее философским складам ума. В перерывах между дебатами по вопросам драматургии он развивал перспективы лысенковского направления в генетике. Что касается драматургии, то он, единственный из четверых, прочно стоял на реалистических позициях. Остальным были чужды железные оковы драматургии. От водевиля с переодеванием нас заносило то в трагедию, то в оперетту. Один герой, отправленный нами в начале акта в тартарары, в конце, к немалому нашему изумлению, вновь болтался на сцене; другой, напротив, с великим триумфам возвращался из Москвы, хотя никому не было известно, когда и зачем он туда отправился. Из очерка Л. Розановой "Дятел с Биофака", журнал "Молодая гвардия" * 6, 1963 Исполнители большинства ролей были ясны в процессе написания пьесы. Это Ляля Розанова (Иришка), Лев Москалёв (Лерочка, брат Иришки), Гарик Дубровский (Петька Бузин), Серёжа Чепурнов (Витя Пеночкин), Гена Гапочка (аспирант-философ Гегельянов), Олег Гомазков (завхоз Кульков), Лия Фролова (Клёпа Ёлкина). Довольно быстро нашли и уговорили третьекурсника Володю Лобачёва сыграть Кюбзикова - увлечённого зоолога, которого ничто больше не интересует. Но было совершенно не ясно, кто будет играть лирическую героиню пьесы - аспирантку Светлану. И поиски начались. Выглядело это так: Олег Гомазков, Гарик и я шли по факультету на Ленгорах, и время от времени мальчики просили меня "показать" им ту или иную встреченную девушку. Я подходила к ней и начинала какой-либо разговор, а они издали смотрели и "оценивали" - подойдёт ли она к роли. После ряда неудачных попыток мы встретили мою однокурсницу, Зою Титову - милую, обаятельную девушку, хорошую спортсменку. Мальчишки издали показали, подняв кверху большой палец, что это "то, что нужно". И я стала уговаривать Зою сыграть роль Светланы. Сначала она активно отказывалась, ссылаясь на то, что никогда не участвовала в самодеятельности, тем более в спектаклях, но совместными усилиями я и подошедшие на помощь Олег и Гарик убедили Зою попробовать сыграть в нашей пьесе. И она замечательно исполнила эту роль и даже спела довольно сложную песню Светланы "Уже заря в полнеба отцвела...".

Пьеса была ласково названа "Комарики" и впервые сыграна на сцене ДК МГУ на Ленгорах 17 апреля 1955 года. Всё было как в настоящем театре - мизансцены, монологи, массовые сцены, прекрасные песни, лирика, любовь, сатира и юмор. Пьеса начиналась увертюрой, ноты которой не записаны, а жаль! Пожалуй, только Миша Андреев - наш неизменный концертмейстер - помнит эту чудесную музыку.

Афишу и замечательные декорации к спектаклю нарисовал Юра Ченцов . Премьера прошла при большом стечении нашего биофаковского народа и почётных гостей.

Народу было рекордное количество. Те, кто не мог протиснуться в зал, стояли в коридорах, под дверьми и ржали только на реплики, не видя сцены. Мы видели зал - хохочущий, внимательный, подпевающий... Среди зрителей были наши верные болельщики, наши родители.

О спектакле мне писать трудно: мы с Гариком были в числе играющих и, так сказать, видели его лишь изнутри. Митя стоял, притиснутый толпой зрителей к боковому барьеру ("сидячих" мест не хватало); полушёпотом он бормотал весь текст пьесы, реплика за репликой, включая "Ха-ха-ха!, "кладёт ей руку на плечо", "свет гаснет, занавес", и наверное, смахивал на сумасшедшего. Ген бегал из зала за кулисы, так как партию рояля исполнял он сам: в те времена Ген не знал нот, и воспроизвести музыку увертюры и антрактов кому-нибудь другому было крайне сложно. Из очерка Л. Розановой "Дятел с Биофака", журнал "Молодая гвардия", N 6 Играли ребята блестяще - ярко, с юмором и грустью (в соответствующих сценах). К финалу спектакля антикомариная вакцина была создана. Профессор, понимая, что его молодые коллеги-энтузиасты захотят, естественно, на себе испытать действие вакцины, ввёл её себе, предусмотрительно заменив вакцину в колбе физраствором. Как он и предполагал, каждый из его помощников ночью проникал в лабораторию, отливал в пробирку "вакцину", брал шприц и уходил, чтобы ввести её себе...

Пришёл и философ Гегельянов, долго искал сосуд с вакциной, нашёл большую колбу с этикеткой, на которой были нарисованы череп и скрещенные кости, и решил: "Это, очевидно, оно. Ведь ещё древние народы обозначали этим символом особо важные и вредные вещества". Нюхает. В колбе, естественно, спирт, а рисунок - это для завхоза Кулькова, который любил им попользоваться! "Запах резкий, но, я бы сказа, не противный... Кстати, каким инструментом нужно вводить в себя эту жидкость" - Находит громадный шприц. - Мне однажды вводили пенициллин... Однако, было бы затруднительно проделать это самому... (Думает, потом - радостно): "Диалектика учит нас, что всё в организме взаимосвязано! Введение жидкости через рот, таким образом, приведёт к тем же результатам". Наливает жидкость в мензурку, выпивает залпом, охает, хватается за сердце, лоб, пульс и идёт неверными шагами, произнося: "Истина! Я познал тебя. Материя движется... Всё крутится... Вечно!" Падает.

Эту сцену Герман Гапочка сыграл великолепно и был вознаграждён долгими аплодисментами, а фраза "запах резкий, но, я бы сказал, не противный" до сих пор используется нами в соответствующих ситуациях.

Роль завхоза Кулькова замечательно исполнил Олег Гомазков . "Я выпросил у нашего режиссёра роль завхоза. Роль была возрастная, характерная, смешная - было что играть, хотя текста оказалось всего ничего. Мой герой был эдакий кулачок, жмот, мечтавший о том, чтобы разогнать к чёртовой матери этих студентов и всю ихнюю науку и сделать из биостанции подсобное хозяйство. "Фрукт или овощ какой выращивать, а не у камарей ноги считать. И тебе польза, и - этому государству!" - говаривал мой персонаж. "Фрукт или овощ" - такая мечта казалась нам тогда высшим проявлением частнособственнической натуры, антиобщественной и паразитической. Интуитивно мне хотелось сделать Кулькова острее. Он должен ненавидеть студентов, этих шароварных интеллигентов, умеющих говорить иностранные слова; кляузничал на них заезжему начальству, подличал исподтишка. Я взял у соседа, бывшего подполковника, синие штаны-галифе, надел шлёпанцы и задрипанную ковбойку, сделал возрастной грим и небольшую грязь под носам, вроде как усы. Никакой особой идеи в этом облике не было, брал то, что казалось подходящим и что было под рукой. Спектакль имел большой успех. Среди почётных гостей были верные певцы комсомольской юности нашей - композитор Аркадий Островский и поэты Лев Ошанин и Назым Хикмет , который сидел где-то в первых рядах, смеялся вместе со всем залам. Потам, во время обсуждения спектакля, когда всем главным героям и героиням досталась куча комплиментов, он вдруг повернулся в мою сторону и сказал: "А вот это не просто плохой человек, не просто мерзавец - это тип социальный, опасный тип, и ты хорошо его показал!" Я был очень смущён и обрадован - роль-то всего ничего, а вот смотри, заметили! Да и кто заметил!". Из книги О. Гамазкова "Доминанта", Москва, 1994 Как мы радовались после премьеры пьесы! Казалось, что первое место на смотре МГУ - наше. Ведь кроме своей пьесы мы подготовили концерт, в котором участвовали многие наши артисты, уже известные в университете. Ан нет! Жюри, высоко оценив наш спектакль, посчитало, что концерт был недостаточно хорош, и присудило нам... ТРЕТЬЕ место! Было очень обидно, мы считали решение жюри несправедливым. Биофаковцам спектакль запомнился надолго, прошёл несколько раз с неизменным успехом, и не только на Биофаке. А некоторые сцены из него показывали на вечере первокурсника и на большом концерте, посвящённом 50-летию агитбригад Биофака в 1989 году. См. Песня "В сумерках синих"

Песня Дм. Сухарев "Каждому положен свой Державин"

"Комарики" - авторы и исполнители

Ссылки: