Вернадскому В.И. не разрешают публикацию сборника о "живом веществе"

Понятие о живом веществе, все возрастая и возрастая в его собственных глазах, затрагивало теперь такие простые и фундаментальные понятия, как время и пространство, тем самым подтверждая его космический статус. Без живого вещества невозможно понять порядок и гармонию природы. Именно гармония и порядок, красота и есть космос, по древним представлениям. Вернадский ясно понимает, что ему нужно как можно скорее ввести свое главное достижение в научный оборот. В начале октября 1929 года он возвратился домой и решил собрать воедино все свои статьи по теме живого вещества с 1916 года. Получилась солидная по размеру книжка. Назвал ее просто "Живое вещество" и объявил в проспекте академического издательства на 1930 год. Открывался сборник принципиальной статьей - его лекцией, прочитанной в Питере в мае 1921 года, - "Начало и вечность жизни". Но идущие как раз в академии проверки и чистка коснулись издательств. Оба заведующих - московским и ленинградским отделениями академического издательства - были арестованы и сосланы. Все планы подлежали пересмотру на предмет соответствия идеологии. И вот под пролетарский нож пошли сразу две книги Вернадского: "Живое вещество" и "Биосфера" на немецком языке, переведенная М. М. Соловьевым . Так академики впервые за 200 лет существования Академии наук попали под цензуру. Впервые они были лишены своего естественного права печатать то, что сами считали нужным и что подвержено только научной критике. В результате учиненного в академии розыска был впервые создан специальный орган, по видимости не имевший, а по существу в полной мере обладавший цензурными правами - Редакционно-издательский совет (РИСО) АН . Сборник же к тому времени был не только набран, но сверстан и даже сброшюрован. И тем не менее не вышел. Он существует в единственном экземпляре. Из типографии автору передали книжку, и Вернадский поставил ее на полку своей библиотеки. Через шесть лет, в 1936 году, снова пытался ее напечатать. Но история повторилась буквально. Арест директора, пересмотр планов. Опять Редакционно-издательский совет не рекомендует к печати. Книжка увидела свет только в 1940 году. Так важнейшее понятие "живое вещество" вовремя не вошло в научный лексикон. Но оставалась Европа, где можно было печататься без помех. Однако очередной поездки за границу он тоже лишен. В начале 1930 года пришел вызов из Сорбонны. Но в течение восьми месяцев Вернадский не может добиться документов. Его не пускают. Интересно проследить, как он себя ставил по отношению к власти. Не как подданный. Он пишет Сталину, Молотову, академику В. П. Волгину - после снятого Ольденбурга непременному секретарю академии , снова Сталину. В 1941 году вспоминал: "Второй раз писал Сталину о заграничной командировке по совету Луначарского. Я упомянул о том, что пишу ему по совету Луначарского . Луначарский говорил мне, что он получил выговор Сталина - как же могу я вмешиваться в эти дела - беспартийный. Мне кажется, что в 1930г. впервые в партийной среде осознали силу Сталина - он становится диктатором" 5-20 . И, наконец, письмо ка имя секретаря Президиума ВЦП Ка А. С. Енукидзе похоже на ультиматум: "Государство напрягает все силы для проведения философских методов в научные организации, и научная работа, в том числе и моя, где этим методам нет места, не имеет шансов на развитие и правильную постановку. Я стар для того, чтобы ждать, и я подошел в своей творческой мысли к слишком большим новым областям научного знания, чтобы мириться с недостаточными условиями научной работы, в какие я здесь поставлен, и с невозможностью вести ее интенсивно. Я глубоко чувствую свою ответственность перед государством, но, прежде всего, как всякий ученый, чувствую ее перед человечеством, ибо моя работа затрагивает проблемы более широкой базы, чем государство и его подразделения" 6-20 . И он просит, если командировку дать ему невозможно, отпустить его с миром вместе с Наталией Егоровной за границу - навсегда. Его письмо рассматривало Политбюро партии. В апреле 1931 года Луначарский сообщил академику Вернадскому устно, что в текущем году командировку ему дать невозможно, но что через год к этому решению правительство вернется и тогда вопрос будет во внеочередном порядке пересмотрен. В качестве компенсации БИОГЕЛу выделили в том же внеочередном порядке три тысячи валютой и 30 тысяч червонцами 7-20 . Оставалось лишь внимательно следить за положением в стране и утешаться тем, что происходящее с ним - не исключение. Владимир Иванович делает вырезки из газет о ходе коллективизации , обсуждает те изменения, которые несут коллективизация, применение передовой техники через МТС, агрохимия. Такое решение аграрного вопроса им в страшном сне не могло присниться, когда они составляли программу кадетской партии: второе издание крепостного права с тракторами и удобрениями. Невыносимое положение до некоторой степени скрашивается лишь бытовыми удобствами и обеспеченностью.

Академикам позолотили пилюлю. Ему лично помогает сносить умственный гнет выписываемая иностранная периодика : английская "Nature" и парижская "Revue des deux mondes". Положение лучше всех, как обычно бывает, понимают друзья. Самый близкий, Шаховской, правда, в Москве. Виделись редко, в основном во время приезда Вернадского в Москву, где они всегда соседи.

Сплошные перестройки и реорганизации, сотрясающие академию, не обходят стороной КЕПС . Разросшаяся к тому времени комиссия, состоящая из Московского отделения, отделов, комитетов, экспедиций и т.п., конечно, требовала какой-то перестройки. Он лелеял мечту создать на ее базе Менделеевский институт по изучению естественных производительных сил.

Но общее направление правительственных умов несколько иное: не изучение естественных производительных сил, а их эксплуатация на службе социализма. Нищее государство до зарезу нуждалось в золоте, нефти, редких металлах. В самой академии тоже явилось немало проводников линии партии на утилизацию природы. Именно они первые получали все привилегии в снабжении.

Так в 1930 году вместо КЕПС возник СОПС - Совет по производительным силам. Его председателем стал академик-нефтяник коммунист И. М. Губкин . Он направил совет на сотрудничество не столько с учеными, сколько с производственниками и разведчиками подземных кладовых. Личков , резко возражавший против переделки КЕПС в СОПС, был вынужден уйти из комиссии, стал сотрудником Геоморфологического института. Вернадский остался в совете рядовым членом, простым консультантом. Хотя на самом деле - просто наблюдателем. Вот что он пишет в дневнике 2 марта 1932 года: "Вчера заседание СОПС под председательством Губкина, доклад И. И. Гинзбурга в присутствии ГПУ, при участии представителей ГПУ (молчавших!). Выясняется интереснейшее явление. Удивительный анахронизм, который я раньше считал бы невозможным. Научно-практический интерес и жандармерия. Может ли это быть и для будущего? Но сейчас работа ученых здесь идет в рабских условиях. Стараются не думать. Эта анормальность чувствуется, мне кажется, кругом: нравственное чувство с этим не мирится. Закрывают глаза" 8-20 . Да, будущее ему было продемонстрировано: ГПУ превращалось на его глазах в экономическое министерство, использующее рабский труд для разработки недр. В этих условиях работать под прямым наблюдением ГПУ? Нет, он не Губкин.

Ссылки: