Военные русские организациям в Аргентине

В Буэнос-Айресе были различные Императорские военные организации, куда входили участники 1-й мировой и Добровольческой армии, ставшие теперь 80-ти летними стариками и старше, среди которых смертность и дряхлость занимают видное место. Наше военное значение после пережитых доблестных боевых действий, теперь свелось к нулю, но у нас сохранилась память о прежнем величии России и ее армии, и наши воспоминания могут для ученых историков представлять известный интерес.

В лучшем положении находятся все организации участников 2-й мировой войны, на четверть века моложе нас, но и они уже не молодые, а старше 55-ти лет; они уже отцы и деды и им поздно возобновлять военную службу, кстати, сказать, и не предвидящуюся.

С потерей всякой надежды на боевое будущее для спасения России отпали все прежние приготовления к войне и закончились всевозможные повторительные, военные и высшие военно-научные курсы. К числу военных организаций 1-й мировой и гражданской войн в Аргентине относятся: Русский Общевоинский Союз (РОВС) , включающий; Союз Галлиполийцев и Корниловское объединение; Южно-Американский отдел Военно-научного института по исследованию проблем войны и мира, имени профессора генерала Головина; Суворовский Союз; Союз Императорской Конницы и Конной Артиллерии; Гвардейское объединение; Группа первопоходников; Союз пажей; Объединение Дроздовцев; Казачья станица; Каюткомпания; Императорская Армия и Флот в Южной Америке (легитимная организация); различные полковые и военно-училищные объединения; Аргентинский отдел Союза военных инвалидов; Общество военных инвалидов имени генерала Баратова;

К числу военных организаций участников 2-й мировой войны относятся: Аргентинский Отдел Общества Св. Благоверного Вел. Князя Александра Невского (состоящего из чинов Русского Корпуса в Сербии); Аргентинский Отдел Обще-Кадетского объединения (ОКО); Организация власовцев.

Корпусная и кадетская организации еще живы и следует удивляться их долгосрочной спайке, достигнутой на полях сражений ценою крови. Корпусники до сих пор издают прекрасный иллюстрированный журнал "Наши Вести", а кадеты - такой же отличный журнал Обще-Кадетского Объединения "Кадетская перекличка", связывающие своих однополчан и однокашников в одну крепкую военную семью. Поэтому на зарубежных книжных полках легко можно найти прекрасно изданные и хорошо иллюстрированные истории полков, военных училищ и кадетских корпусов, при полном отсутствии аналогичных историй университетов и гимназий, численно превосходящих военно-учебные заведения и полки.

Я, например, в моей домашней библиотеке имею прекрасно изданные и иллюстрированные истории своего училища и своего полка, на русском и на английском языках под заглавием: "Незабываемое прошлое Славной Южной школы. Исторический очерк Елисаветградского Кавалерийского Училища", "Сумские гусары" и "Russian Нussar". Из прочих исторических книг военно-учебных заведений особенно роскошно, красиво и богато издана книга-альбом с массой фотографий далеко удаленного Хабаровского кадетского корпуса.

Из числа этих организаций я состоял членом правления Союза Императорской Конницы и Конной Артиллерии, и сперва вице-председателем, а затем - председателем Южно-Американского Отдела Военно-Научного Института имени профессора генерала Головина. Деятельностью Союза Императорской конницы очень хвастаться не приходится, так как кроме красивых воспоминаний прошлой кавалерийской жизни, банкетов в дружеской обстановке с вином и шампанским Союз ничего другого и полезного не предпринимал. Председателем Союза Императорской Конницы и Конной Артиллерии был видный и представительный гвардии полковник Дараган , который по окончании Пажеского корпуса намеревался выйти в 5-й гусарский Александрийский Императорский полк Александры Федоровны. Однако, при встрече с хорошо его знавшей Царицей, она ему сказала: "Я желаю Вас видеть в своем Уланском полку". И по ее желанию Дараган вышел из Пажеского корпуса в лейб-гвардии Уланский Ее Величества полк. Здесь он часто встречался с государыней даже в частной жизни за чашкой чая, и был искренно предан Царю и всей Царской семье. Полковник Дараган был отличным председателем, и он удачно устраивал наши дружеские встречи, где за стаканом вина вспоминалась "днем служба царская, а ночь гусарская". Но, кроме того, он всегда просил меня подготовить небольшой и кратковременный доклад из истории кавалерии или изложить сведения о современных атомных бомбах и вероятных будущих условиях атомной войны. Таким образом, при встречах полковник Дараган стремился совместить приятное с полезным. К нашему несчастью, среди членов Союза кавалерии было несколько человек "легитимистов" , считавших только себя законопослушными, а всех других законоотступниками. Внося всюду раскол, они и у нас откололись, образовав параллельно второй Союз Конницы. Однако с отъездом полковника Дарагана в Северную Америку оставшиеся нашли компромисс с отколовшимися и восстановили в Аргентине единый Союз Императорской Конницы и Конной Артиллерии. После двух полковников, по возрасту отказавшихся от председательствования вскоре скончавшихся, согласно устава, был избран председателем легитимист ротмистр Меньшиков . Не проявив никакой деятельности на своем новом посту, на одной из дружеских встреч он объявил во всеуслышание: - Его Императорское Высочество, Государь Великий Князь Владимир Кириллович утвердил меня в должности председателя Союза Императорской Конницы и Конной Артиллерии в Аргентине, и никаких выборных начал в Союзе впредь не будет. Очевидно, что ни что другое, кроме своего Высочайшего утверждения на высоком посту, его не интересовало, так как за 10 лет своего председательствования, он не созвал ни одного заседания правления и ни одного собрания, и Союз быстро покатился к развалу. Я знаю только один случай проявления деятельности ротмистра Меньшикова. Как-то раз в газете "Русское Слово" появилась заметка, что на одной из общественных чашек чая, первый тост был поднят за здравие "В. Князя Владимира Кирилловича", что побудило его разразиться длинным и назидательным наставлением по адресу редактора газеты от лица Союза, что возмутительно и недопустимо писать "В. Князь", а надо писать полностью "Великий Князь". Вот и вся деятельность "Высочайше" пожалованного председателя Союза, гордого своим "законным" назначением.

Теперь все это никакого значения не имеет, так как в живых осталось очень мало членов Союза. Я, например, из 12-ти гусарских офицеров остался единственным и последним, а у улан, драгун и казаков, дело обстоит не лучше. Совершенно в другом положении оказался Южно- Американский Отдел Военно-Научного Института . Здесь Председателем, возглавлявшим Отдел института, был человек высокого ума и знаний военного искусства профессор военных наук генерального штаба полковник Месснер . Он всецело вкладывал свою любовь и энергию в возглавляемое им дело, которое процветало, давая отличные результаты.

Будучи подпоручиком артиллерии производства 1912-го года полковник Месснер закончил 1-ю мировую войну начальником штаба 15-й пехотной дивизии, был награжден Георгиевским оружием и 7-ю русскими боевыми орденами и одним иностранным, а за 2-ю мировую войну еще двумя иностранными орденами. Защитив диссертацию, он был удостоен Военно-Научным Институтом звания профессора военных наук. Он автор 37- ми научных трудов, из коих 7 премированы на конкурсах, а 3 переведены на немецкий, итальянский, сербский и болгарский языки. В качестве корреспондента, редактора и директора печатных органов он опубликовал на 10 языках, в 12 странах, тысячи статей по вопросам войны, дипломатии, антикоммунизма, и российского национализма.

Кроме печатного дела полковник Месснер был лектором в Белграде на Офицерских повторительных курсах ген. Драгомирова, на Кубанских Казачьих Курсах и профессором Высших Военно-Научных Курсов генерала Головина , где читал лекции по гражданской войне. Обладая таким высоким научным стажем в Аргентине, полковник Месснер легко мог руководить Южно-Американским Отделом Института, организованные им публичные лекции и доклады, многолюдно посещались офицерами и широкой публикой и слушались с большим интересом. Он и других членов Института, в том числе и меня, привлекал к военно-научной и исторической работе, и я тоже неоднократно выступал в Буэнос-Айресе с публичными докладами. Благодаря ему я вошел в контакт с Русским Историческим Архивом Колумбийского Университета , который продолжаю и до сих пор. Глубокое понимание полковника Месснера в военном искусстве и его способность разбираться в военной обстановке, видны из следующих фактов. Принято считать, что по опытам конца предыдущей войны следует готовиться и к будущей, предстоящей войне. 1-я мировая война закончилась позиционно, все живое глубоко зарылось в землю и поля сражений опустели. На этом логичном основании военные ученые всех стран были уверены по собственному опыту, что предстоящая 2-я мировая война должна быть позиционной, и, тратя колоссальные деньги, начали строить неприступные оборонительные линии: Мажино во Франции , Зигфрида - в Германии и Сталина в Советском Союзе . Несмотря на авторитет военных ученых всего мира, полковник Месснер один наперекор всем выступил с возражением против общего мнения, предсказывая маневренный характер очередной войны, считая, что новое сильное, быстроходное, бронированное оружие как танки и авиация произведут революцию в военном деле, и приведут его к новому маневру. Потом так оно и оказалось, чудеса техники по постройке оборонительных линий пропали даром.

В ожидании 3-й мировой войны полковник Месснер предсказал, что такой войны по типу двух предыдущих больше не будет, а будут лишь многочисленные мелкие военные столкновения и революции по всему миру, что он назвал "мятежевойной".

В 1973-м году, оставив меня своим заместителем, полковник Месснер поместил в местной газете "Русское Слово" следующее сообщение: "В Военно-научном институте . Вследствие кончины Генерального штаба генерала И.А. Свищова, председателя Института по исследованию проблем войны и мира имени профессора генерала Н.Н.Головина, и тяжелой затяжной болезни следующего по старшинству в институте Генерального штаба полковника Сергеевского, во исполнение обязанностей председателя означенного Института вступил полковник профессор Месснер; штабс-ротмистр Вакар назначен председателем Южно- Американского Отдела Института". Еще при жизни Месснера я успел поставить его в известность о своей болезни, но смену мне найти было трудно, так как в Институте не осталось ни одного офицера генерального штаба или слушателя Высших Военно-Научных Курсов. Однако долго председательствовать мне не пришлось, так как вскоре у меня был такой тяжелый приступ инфаркта, что пять докторов считали, что и одного дня не проживу. После удара я полгода пластом пролежал в кровати, и остался навсегда прикованным к дому инвалидом, но на голове приступ не отразился и сидя за столом, я теперь еще могу писать мои воспоминания.

Со смертью полковника Месснера и после моей болезни, Институт потерял свою активность, но моя посылка исторических трудов в Колумбийский Университет, есть прямое продолжение моей прежней деятельности в Институте.

Ссылки: