Стогова Э.И. переводят в Киев

Между тем, я получил предписание, что по многим неисправностям в Саратовской губернии я перевожусь в Саратов . Я понял, что это была интрига Перовского , не возлюбившего меня после бунта удельных крестьян . Я в ту же минуту написал просьбу об отставке и послал к графу [ Бенкендорфу ], а Дубельту написал: "вам не угодно было спросить меня, желаю ли я в Саратов, а я доложу вам, что я не мальчик и не желаю быть игрушкой. Не нужен и не годен я в Симбирске, то увольте меня из службы, а в Саратов я не поеду". Дубельт отвечал: "Горячка Иваныч, граф посылает тебя в Саратов, как лучшего своего помощника, этого желал государь. Ты, Горячка Иваныч, не хочешь - оставайся в Симбирске и уничтожь свою просьбу, которую граф не принял". Опять моя взяла. В то время Бибиков был назначен киевским генерал-губернатором .

Он считался родней графу Бенкендорфу и вот какой: старший брат Бибикова, Николай, умер бездетен, на вдове его женился граф Бенкендорф, и тоже скоро овдовел, не имея детей. Кажется, нет родства, но считались родными. Бибиков обратился к Бенкендорфу с просьбою выбрать из своего корпуса штаб-офицера, способного занять должность правителя канцелярии. На этот раз опять пало на меня. Прописывая просьбу Бибикова ,\ делающую честь корпусу, граф писал: "желая исполнить просьбу Бибикова и просматривая несколько раз список штаб-офицеров корпуса, я всякий раз останавливался на вашей фамилии. Зная ваши способности, уверен, что на новой должности разовьется ваша деятельность"; к этому он прибавлял: "корпус жандар-мов столько обязан вам, что если не понравится вам новая обязанность, то, по прошествии года, предоставляется вам занять место в корпусе по вашему выбору". Отказаться было неприлично. Я изъявил согласие, написал письмо и закончил его так: "В Киеве столовых 1 000 руб. Я не приму этой должности без 2 000 руб. столовых и прошу дать мне на переезд 2 000 руб.". С первой же почтою все было исполнено, и мне не оставалось ничего делать, как поехать в Киев.

Прощай, мой милый Симбирск, прощай, моя вторая родина. Симбирск много дал мне счастливых дней, дал мне милую и ангела душою жену. Прощай, моя лихая деятельность! Я был на своем месте и по способностям, и по характеру. Я был любим всем обществом, не делал зла, а прекращал злоупотребления тихо, без шуму и старался исправлять, а не губить. После родной моей службы во флоте служба в Симбирске - была мне по душе, по сердцу и по уму. Успехи служебные в Симбирске - меня радовали, а успехов было много. Я много имел успехов и в Киеве, но уже не радовался; поэзия моя осталась в Симбирске и не посетила меня. За неделю до моего отправления в Киев нам Бог дал дочь Ираиду . Анюта должна была остаться, я отправился один в самую распутицу. После моей жизни в Сибири и Симбирске не хочется говорить о жизни в Киеве. Я сделал важную ошибку, для чего я не воспользовался и чрез год не ушел из Киева в корпус жандармов, я имел это право по письму графа Бенкендорфа. Мои способности, мое призвание было быть жандармским штаб-офицером. Да, по прошествии года в Киеве, перейди опять я в жандармы, приятнее бы прошла жизнь моя, но я не сделал того, купил под Киевом деревню, хозяйство шло успешно, жена - то беременна, то кормит, трудно, казалось, переезжать - так и сделался оседлым жителем. А потом умер граф Бенкендорф , потом умер Дубельт . Поступя в корпус, я был бы новым человеком. Не хочется мне писать о Киеве, а к Симбирску так и тянет. См. Стогов о поляках

Ссылки: