ПОЛИГОН "А" И ЕГО СТРОИТЕЛИ

10 февраля 1956 года министр обороны СССР Георгий Константинович Жуков подписал директиву о создании полигона противоракетной обороны "А" . 20 февраля была назначена комиссия 4-го ГУ МО для выбора места дислокации. Возглавил ее начальник 2-го НИИ МО генерал-лейтенант артиллерии С.Ф. Ниловский .

В состав комиссии вошли представители КБ-1 ( Е.П. Гренгаген ), РТИ ( Г.И.Кирьянов и И.В.Тарковский ), ГУРВО ( Б.П. Еремин ), 4-го НИИ МО ( И.Ф.Бабич ) и другие специалисты.

Среди нескольких возможных вариантов выбрали два основных - пустыня Большие Барсуки с центром будущего полигона в 100 километрах от города Аральска и пустыня Бетпак-Дала с центром полигона на берегу озера Балхаш. На Балхаш и в Аральск выехали рекогносцировочные группы. Казахстанская пустыня Бетпак-Дала (Северная голодная степь) простирается на запад от озера Балхаш и занимает площадь около 75 тысяч квадратных километров. Полигон с зонами падения баллистических ракет комиссия предложила разместить на территории нынешних Карагандинской и Джамбульской областей Казахстана в пределах восточной и центральной частей пустыни, центр полигона и ряд основных объектов - на западном берегу озера, неподалеку от железнодорожной станции Сарышаган.

Комиссия отметила, что, по данным Карсакпайской метеорологической станции, в течение года в этой части пустыни зафиксировано 73 случая штиля и до 253 солнечных дней, годовое количество осадков - 100-200 мм, зимой грунт промерзает на глубину до двух метров. Рельеф - пустынное каменистое плато на высоте 400 - 500 метров над уровнем моря с мелкосопочником, такырами и солончаками. Фауна: тушканчики, змеи, волки, корсаки, сайгаки, орланы, скорпионы и фаланги. Юго-западная часть озера Балхаш пресная. Вода сильно минерализована, но пригодна для питья и технических нужд. Аральский полигон был уже освоен - здесь находился гарнизон, "принимавший" головные части баллистических ракет Р-5, запускаемых с Капустина Яра . Поэтому некоторые члены комиссии высказали мнения в его пользу. Оба варианта были доложены начальнику 4-го ГУ МО П.Н.Кулешову и главнокомандующему Войсками ПВО страны С.С. Бирюзову .

Дальновидный Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов порекомендовал остановить выбор на Балхаше и немедленно приступить к строительству. Свое решение он мотивировал тем, что дальность вновь разрабатываемых отечественных баллистических ракет возрастает и вскоре стрелять ими по Аралу будет невозможно - слишком близко от Капустина Яра. 1 апреля 1956 года было принято решение о строительстве полигона, получившего впоследствии название 10-й Государственный научно-исследовательский испытательный полигон ( ГНИИП-10 ). Долгое время он был одним из самых секретных объектов страны, и лишь в Договоре по ПРО от 1972 года ему впервые присвоили открытое название - полигон Сарышаган . Учитывая то, что название полигона на протяжении его истории менялось, а также то, что название полигон Сарышаган малоупотребимо, здесь и далее в книге автором приводится наиболее распространенное название - Балхашский полигон .

Первыми строились площадки * 2 и * 4В. Все грузы на 2-ю площадку для радиолокатора РЭ от станции Сарышаган доставлялись колоннами автотранспорта. Добравшись до середины маршрута (район будущей 6-й площадки), радировали на 2-ю, чтобы колонну встречал тягач, так как последние 40 километров в низинах можно было преодолеть только с его помощью. На один рейс до объекта и обратно, на погрузку и разгрузку отводилось пять суток. Площадка * 4В (временная) предназначалась для строительства временных сооружений жилого городка. Вскоре неподалеку началось строительство города Приозерска . Сроки для строительства отвели жесткие. Поняв, что непременно их сорвут, если что-нибудь не придумают, строители решили: грунт каменистый, прочный. Строить дома будем без фундаментов. Многие специалисты возражали, но к их мнению никто не прислушался. В рекордные сроки были возведены несколько кварталов Приозерска. А вскоре по бульвару Советской Армии треснули все дома. Жителей выселили, и часть города превратилась в мертвую зону. Пришлось все начинать сначала. Рассказывает первый начальник строительства Балхашского полигона, генерал А.А. Губенко .

"В апреле 1956 года я завершал один из крупных объектов Министерства обороны в Курганской области. Настроение бодрое: скоро сдам объект и - в отпуск всей семьей. Срочный вызов в Москву, к маршалу инженерных войск Михаилу Петровичу Воробьеву , спутал все планы. Однако делать нечего. Сел в поезд и тронулся в путь.

На душе тревожно. Недавно получил известие о том, что на меня пришла "телега" прямо министру обороны Г.К.Жукову. Дело было так. Перед началом курганского объекта меня по традиции предупредили: сдашь в срок - наградим, завалишь - исключим из партии, снимем с должности и отдадим под трибунал. Время было суровое, и я "гнал", что есть силы. Вскоре и родилась "телега":

"Губенко не щадит людей, проявляет к ним нечеловеческое отношение". К счастью, объект шел по графику, а потому никто не стал обращать на жалобу внимания, и все обошлось благополучно. Но об этом я узнал позже, а пока находился в неведении. Выйдя на перрон московского вокзала, услышал голос диктора по громкоговорителю:

- Товарищ Губенко! Вас ожидают в радиорубке. Прямо с сопровождающим поехал на прием к маршалу Воробьеву. Михаил Петрович начал без обиняков:

- Получай новое назначение. Поедешь в Казахстан. Начнешь там строительство полигона ПРО. Вторая площадка должна быть сдана в феврале 1957-го. Иначе - держись! Все. Вот тебе и все! О том, что такое полигон ПРО, маршал не сказал ни слова. Начал выяснять. Никто не знает. Один коллега усмехнулся: - Влип ты здорово. Наши уже больше года в Тюратаме му...хаются. Конца - краю не видно. Тебе, судя по всему, почище досталось. А что такое ПРО - понятия не имею. Наконец, посоветовали: - Езжай на развилку Ленинградского и Волоколамского шоссе. Там - КБ. Встретишься с Кисунько . Он расскажет.

Слава богу! Приезжаю. Вхожу в кабинет главного конструктора загадочной системы. Он встречает радушно. Усаживает в кресло. Начинаем беседу, и вдруг слышу:

- Всего проекта, Александр Алексеевич , на сегодняшний день я и сам не имею. Сделайте пока только вторую площадку. А позже я вам все предоставлю.

Вот так: поезжай туда, незнамо куда, построй то, незнамо что! Делать нечего. Возвращаюсь в главк инженерных войск. Говорят:

- Мы тебе выделяем самый боевой УИР-32 . Поезжай в Одессу , передислоцируй его в Казахстан. Все остальное будет.

Прибываю в Одессу. Встречает мой старый знакомый еще со времен Великой Отечественной Анатолий Михайлович Шаповал .

- В УИРе триста пятьдесят вольнонаемных. Как узнали о пустыне, так все подали заявления об уходе. Я с ними ничего поделать не могу. А офицеры каждый день тащат мне медсправки о том, что не могут ехать в Казахстан по состоянию здоровья. Что делать будем? Спрашиваю:

- Толя, мы с тобой на фронте вместе были, ты-то, хоть, поедешь? Молчит.

- Толя, поезжай со мной хоть на полгода. А после мне легче будет. Согласился. "Подбили бабки": остались со мной со всего УИРа одиннадцать офицеров и одна вольнонаемная медсестра Катя. Да и те упрашивали отпустить их через три месяца.

13 июля, в 13.00 мы, тринадцать первостроителей, прибыли на полустанок Сарышаган . Нашел заспанного председателя сельсовета и, умолчав об истинной цели приезда, коротко рассказал о планах строительства. Выслушав меня, он ошалело вытаращил глаза и спросил:

- У вас там в Москве хоть один умный шэловек есть?

- А что такое?

- А то, что тут даже казахи не живут - одни тушканчики. Ай-яй-яй!

От таких слов мурашки пошли по коже. Подумал: "Действительно, как же мы здесь жить будем?" После осмотра станции страх усилился - колея-однопутка, никаких запасных путей. Дальше - больше. Получаю телеграмму:

"Встречайте эшелон Московского автозавода Зпт 200 автомобилей Тчк". Вот так. Где же разгружать-то? Вскоре телеграммы посыпались со всех концов: "Встречайте эшелон..." "Встречайте эшелон..." "Встречайте эшелон..."

До этого я поработал на многих, в том числе, на крупных стройках. Но такого не видел. Казалось, вся страна шлет нам машины, трактора, оборудование, материалы... Эшелоны шли один за другим и я понял, если что-то не придумаю - наступит катастрофа. Решил взять технику, прибывших солдат, "стащить" все лежавшие вдоль железнодорожного полотна запасные рельсы и соорудить обводной путь для разгрузки вагонов. Брать запасные рельсы категорически запрещалось.

Узнав о моем самоуправстве, железнодорожники пожаловались в прокуратуру. Дошло до Алма-Аты. Оттуда приехал прокурор и решил меня "забрать". Я доложил в Министерство обороны. Из министерства кому-то позвонили, прокурор сразу затих и убрался восвояси. За три месяца на полигон прибыло около 5 ООО автомобилей различных марок. Тут же возникла проблема: где взять столько водителей? К счастью, в Москве тоже догадались об этом и вскоре военкоматы всей страны начали присылать к нам курсантов автошкол ДОСААФ. Однако, опыта у этих водителей никакого, тем более опыта работы в столь тяжелых условиях. Вскоре меня завалили сводками - в день до ста аварий автотранспорта. На весь полигон - ни одной ремонтной мастерской. Где их взять? Кругом - пустыня!

Решил срочно строить авторемонтный завод и школу переучивания прибывающих шоферов. Но на все нужно время. А сроки строительства поджимают.

Не все понимают мои проблемы. Спрашивают: людей дали, транспорт дали, почему простой? По телефону не объяснишь, что такое пустыня. Даю команду строить ремзавод и автошколу. Оказывается, они не предусмотрены планами. Черт с ними, с планами. Взял ответственность на себя. Построили быстро, и вновь проблема: где взять преподавателей, оборудование, инструменты?

Первой по графику шла площадка * 2 . До нее - двести сорок километров. Что она представляет - никто не знал. Известно было только то, что туда заранее "запустили" геологов. Мне прислали самолет У-2, и я попросил заместителя слетать на место будущего строительства. Вернулся он весь черный от пыли. Одни глаза сверкают. И с ходу - в карьер:

- Ё-о-о... твою...! Это же могила! Кругом пески! Геологи сказали, что воду найти не могут! Я сбегу!

Спрашиваю: - Как это, сбежишь? Отвечает: - Сбегу и все! Насилу успокоил. Снарядил первую экспедицию. Назначил начальником транспортной колонны Григория Алексеевича Метленко , начальником строительной площадки номер два - Аркадия Дмитриевича Задорина . Зачитал им назначения, снабдил всем необходимым, дал воду, продукты, танковые тягачи, бульдозеры и выпроводил. Ехали они семь суток.

За сорок километров от площадки геологи нашли воду и пробурили небольшую скважину. Питьевая вода есть, но где брать воду для стройки? Вскоре геологи обустроили несколько колодцев, но оказалось, что вода в них плохая и для бетона не годится. Нашлись умельцы, "покумекали" - и бетон пошел. Воды для стройки понадобилось много. Организовали так называемые отряды водяных - огромное количество солдат набирали из этих колодцев по три ведра воды в час и возили их на площадку.

Только решили "водные" проблемы - кончился хлеб. Мука есть, но печь негде. Дал команду: сыпьте муку в суп и варите. Вот вам и будет суп с хлебом. Промучались несколько месяцев, пока не построили печи.

К 1957 году я получил 75 строительных батальонов. В феврале, как и планировали, закончили вторую площадку. За двое суток сколотили хибару для Григория Васильевича Кисунько. Вскоре он прилетел, устроился в этой хибаре и сразу взялся за радиолокатор. Разобравшись, понял, что проблем столько, что сроки монтажа технологического оборудования радиолокатора РЭ могут быть сорваны. По ВЧ позвонил куратору в ВПК Борису Александровичу Киясову и попросил поторопить заводы, задерживающие поставку оборудования. Лишь через несколько дней спросил меня, нельзя ли построить ему домик на 4-й площадке (будущий город Приозерск), так как бывать на полигоне придется много и часто. Мне понравилось, что главный конструктор начал с дела, и только решив основные проблемы, побеспокоился о самом себе. Я ответил согласием и распорядился построить хороший домик. Место для домика выбрали на полуострове, почти в самом центре будущего города Приозерска. Вскоре построили.

И началось... Все генеральные и главные конструкторы стали просить и даже приказывать мне тоже построить им такие же домики, как у Кисунько. Я сказал, что денег нет. И тут же предприятия С.А.Лавочкина, А.А.Расплетина, П.Д.Грушина, А.И.Микояна начали выделять мне деньги на строительство. Что делать? Надо ведь полигон, а не коттеджи строить?

Обратился в Министерство обороны. Там свистопляска: то разрешают строить, то запрещают, то снова разрешают, то снова запрещают...

Помогая мне, по мере сил и возможностей, Г.В. Кисунько выпросил для полигона девять радиостанций. Привезли, установили. Никакого толку. Ни одна из радиостанций не достает до площадок. Удрученно вздыхаю:

- Григорий Васильевич, площадки разбросаны на огромном расстоянии. Дорог нет. Сложно руководить строительством в таких условиях. Кисунько задумался, а затем произнес: - Я вас понимаю. Мне выделили самолет У-2 . На свой страх и риск, разрешаю вам использовать его два часа в сутки. Самолет - это хорошо. Два часа - это не очень хорошо. Но другого выхода нет. Решили применить следующую примитивнейшую технологию руководства строительством с помощью авиации. Диспетчер стройуправления в пять утра вылетает на самолете и поднимается над полигоном на такую высоту, с которой, если позволяет погода, видны все или большинство площадок. Площадки, над которыми стоит пыль столбом, работают. Площадки, над которыми нет никакой пыли, не работают. Значит, в отношении их руководства надо принимать срочные меры.

Вскоре по радиолокатору РЭ стрельнули первой ракетой. Григорий Васильевич сделал какие-то измерения, посидел за расчетами, покумекал и после зашел ко мне с очень довольным видом:

- Ну вот, теперь я знаю. Систему сделаем! Я не понял, о чем он узнал и что собирается сделать, но от слов его и самого вида их хозяина исходила такая непоколебимая уверенность, что я тут же заразился ею и радостно подтвердил:

- Конечно, сделаем, Григорий Васильевич! В ту прекрасную летнюю ночь мы долго просидели в его хибаре за разговорами и выпили, если мне не изменяет память, не одну бутылку водки. Наконец-то, я узнал о том, что такое система противоракетной обороны, как значима она для страны. И жизнь казалась мне изумительной, и полной грандиозных планов, а магическая сила главного конструктора не оставляла сомнений в том, что эти планы обязательно сбудутся.

К середине 1957 года на полигоне уже работало 110 тысяч строителей и представителей промышленности. На разбросанных по пустыне площадках возводилось множество объектов. Нас начали посещать академики, генеральные и главные конструкторы...

Строилась станция Сосульникова . Минц долго сомневался, строить или не строить свою станцию, но, наконец, решился. Его институту была отведена восьмая площадка. Кисунько слышать не хотел о РЛС Минца и во время всех своих экспериментов опирался только на данные Сосульникова.

Вскоре завезли и начали пускать противоракеты . Очень хотелось посмотреть на эти штуковины поближе, но режим был жесточайший, а тревожить перегруженного проблемами Григория Васильевича не хотелось. Попросил об экскурсии начальника полигона Степана Дмитриевича Дорохова . Он охотно согласился.

Стартовая позиция была обнесена колючей проволокой. Но я знал, где есть дырка, а Степан Дмитриевич знал, когда будет очередной пуск. Осторожно пролезли в дырку и примостились на бугорке. Старт. Ракета отделилась от пусковой установки и пошла вверх. Но вдруг завихляла и начала падать. Уже наученный опытом, Дорохов среагировал мгновенно: - Бежим! И что есть мочи помчался к ограждению. Я - за ним. Проскочили через "колючку". Сзади - взрыв оглушительной силы. Слава богу, нас не задело. Переведя дух, обнаружили, что разорвали в клочья все обмундирование. Вот так экскурсия!

Степан Дмитриевич Дорохов прибыл на полигон в августе 1956 года. Был он крепким, среднего роста, с бело-серебристыми волосами, седыми бровями и черными глазами. Имел привычку часто моргать, особенно при решении важных вопросов. Возрастом был чуть помоложе меня, подтянут. Натуру имел добрую, не злопамятную, но в нужную минуту мог прижать здорово, помня государственную ответственность, лежащую на нем. Приехал он один, жену не привез. С ним был десяток солдат и офицеров. Вскоре потребовал построить себе штаб. Я ответил ему, что, как начальник строительства, штаба тоже не имею - он у меня "на колесах", - так как по приказу министра обороны никаких объектов, кроме "двойки", строить не разрешено. Дорохов противоречить не стал и смирился. Однако вскоре приехал его главный инженер М.И. Трофимчук , характером отличавшийся от начальника полигона. Для проектировщиков мы построили казарму, абсолютно им необходимую. Трофимчук "положил на нее глаз", но при Дорохове активности не проявлял. Однажды Дорохов уехал в командировку, и Трофимчук тут же написал приказ о передаче этой казармы ему. Зная требования вышестоящих органов, я отказался выполнить приказ, а, зная характер главного инженера, тут же приставил к казарме охрану до въезда проектировщиков.

Оказалось, я как в воду глядел. Трофимчук взял свою охрану и пошел на захват. Увидев его бойцов, мои доблестные строители не разбежались, и сообщили мне. Я передал им боевой приказ: "При необходимости применять оружие на поражение". В момент доведения приказа Трофимчук с охраной уже вплотную приблизился к казарме, но мои гвардейцы-сталинградцы не дрогнули и отстояли несчастный сборно-щитовой домик СР-2 .

Вернулся Дорохов, и все улеглось. В казарму въехали проектировщики. Улучив минуту, Трофимчук подошел ко мне и процедил: - У тебя не солдаты, а бандиты. Я ответил ему подобающим образом, и конфликт был исчерпан.

В 1958 году на полигон пришла беда. Врач сообщил мне: дизентерия . Количество больных росло стремительно, и вскоре от проклятой болезни слегли 15 тысяч строителей. Госпиталь рассчитан на тысячу человек. Что делать? Беспрестанно звоню в Москву во все инстанции. До сих пор не могу забыть, как один чиновник спокойным голосом сообщил мне: - Варите чай и давайте им только чай. Послав его подальше, я бросил трубку. Разместил часть больных в бараках, покинутых геологоразведчиками. Наконец, приехал из Москвы один умный врач, выслушал меня и сказал:

- Никто вам не поможет, кроме вас самих. Ищите сатураторы. Много сатураторов... И поите их газированной водой. Звоню начальнику тыла Маршалу Советского Союза И.Х. Баграмяну : - Пришлите сатураторы. Баграмян:

- Надо было заявку в конце прошлого года подать. Где я тебе сейчас их возьму? Позвони в Туркво. Может, они помогут. В Туркестанском военном округе, узнав, что у меня 15 тысяч больных, обалдели, и сообщили, что всех их сил и возможностей не хватит, чтобы мне помочь. Взял себя в руки, собрался с мыслями и решил: вызываю командиров, ставлю каждому задачу отобрать несколько смекалистых солдат, даю солдатам десять суток отпуска и наличные деньги. Пусть едут, куда хотят, но через десять суток каждый должен привезти по сатуратору. Расторопные нашлись быстро. Выдал деньги и отпустил управлений их по всей Руси великой.

Вскоре солдаты вернулись и привезли мне кучу сатураторов. Где взяли - на радостях не спрашивал. Но радость была преждевременной. Сразу возникла новая проблема: где раздобыть баллоны с газом? Нашли винодельческий завод. Директор завода сразу все сообразил:

- Газу у меня полно. Я вам его дам. А вы мне за это - пятьсот тонн цемента. Отдавать на сторону цемент запрещалось строго-настрого. Но никаких прокуроров я уже не боялся, и отдал директору столько, сколько он просил. Директор завалил меня баллонами. Пустили сатураторы и через две недели выздоровело около десяти тысяч моих солдатиков.

Зимы на Балхаше суровые, а середина зимы в пустыне - жуткая картина. Если где-то в пути растерялся, да еще ночью, смерть может настигнуть не только одного человека, но и целое подразделение. Ехал я как-то с одной из отдаленных площадок. От нее до Приозерска - более 100 километров. Промерз до костей, устал. Проезжаю мимо 22-й площадки, думаю: устал - не устал, а завернуть и посмотреть, как там люди, надо. Благо, площадка в полукилометре от дороги. Подъезжаю: о, ужас! Батальон из пятисот человек жжет привезенную казарму. Все столпились вокруг костров, греются и не понимают главного: дело не в том, что жгут казарму, в которой им жить, а в том, что сожгут ее еще до полуночи, а потом замерзнут. Что же произошло? Должны были засветло собрать казарму, но не успели. Зимой, в лютый мороз в пустыне без крова - верная смерть. Командир батальона растерялся и люди вышли из подчинения. Мою усталость как рукой сняло. Гаркнул, что есть мочи:

- Вста-а-ть!!! Все встали. Поглядел на тех, кто были подальше от костра: дрожат, зуб на зуб не попадает. Приказал убрать с костров оставшиеся щиты казармы, взять лопаты и шагом марш на заготовку топлива.

Топливом в пустыне служил боялыч - низенький саксаул ростом до 30 сантиметров. Заготавливается он просто - надо ствол подрезать лопатой прямо у земли. Через полчаса вокруг лежали горы боялыча. Назначил старших у костров, остальных направил на сборку казармы. Сильно замерзших оставил возле костров на 15 минут, а потом и их отправил на работу. Все делали бегом. Узнав, что люди с утра ничего не ели, приказал натопить из снега воды и приготовить пищу, запустив в котлы все продукты, положенные на день. После ужина дело пошло веселее. Послышались остроты и насмешки над тем, как жгли казарму. Ближе к утру казарму собрали, но люди устали до предела. Приказал еще раз их покормить и - на отдых. Командир батальона подошел ко мне и попросил побыть с ними до утра. Что делать? Остался. Утром простился и уехал.

Небывалое по масштабам строительство полигона ПРО с его разбросанными по пустыне объектами развернулось в полную силу".

Ссылки: