Шноль С.Э. о странном поступоке Д.А. Сухарева и Д.А. Сахарова

  Из Шноля

Высокочтимые мною поэт Дмитрий Сухарев и физиолог Дмитрий Сахаров поразили меня недавно художественной публикацией [ 10_11 ] с осуждением моей оценки жизни Н. К. Кольцова (а также Н. В. Тимофеева-Ресовского и профессора М. Г. Удельнова - о них я выскажусь в соответствующих главах этой книги).

Причина этой публикации - трагическая участь X. С. Коштоянца . Выше, в тексте этой главы, видно, что я лишь упомянул о том, что X. С. Коштоянц был членом комиссии, осудившей Н. К. Кольцова за его работы по евгенике. Все последующие годы жизни X. С. Коштоянца его участие в этой комиссии и авторство в статье в Правде "Лжеученым не место в Академии" отравляли ему жизнь. Я не хотел привлекать повышенное внимание читателя к этой трагедии. Художественный текст Д. Сухарева и Д. Сахарова заставляет меня сделать это. На вызовы надо отвечать. X. С. Коштоянц - заведующий кафедрой Физиологии животных биофака МГУ с 1943 до 1961 гг. Автор ценных научных исследований и книг. Автор книг и трудов по истории физиологии в России [ 10_10 ]. Я, студент, с нетерпением ждал его лекций. Мне говорили, что это замечательный лектор. Но когда пришло время нашему курсу (1947- 1948 гг.), он к лекционной деятельности явно охладел. Ему было скучно. Он часто замолкал и недоуменно смотрел на аудиторию. Лекции были мало полезны. А книга его по сравнительной физиологии была живой и интересной. Мы, естественно, не знали причин этой очевидной депрессии.

Сколько могу судить, его основной научный вклад состоял в утверждении особой роли состояния сульфгидрильных групп в белках в физиологических процессах и участии белков-ферментов в распространении возбуждения по нерву. Этому посвящены его статьи, в том числе в Nature в 1946 г.

Д. Сахаров считает эту идею и мысль о роли белков в качестве рецепторов достойной Нобелевской премии. Я бы не стал так высоко ценить эти премии - суета это. А о центральной роли сульфгидрильных групп в биохимии и в жизни клетки много было сказано и ранее. Так, российский эмигрант Лев Рапкин (Париж) в 1920-е и 1930-е годы публиковал замечательные работы об этом. Допущение Коштоянцем особой роли ферментов в распространении возбуждения, по-видимому, ошибочно. Это не упрек автору допущения, это - жизнь науки. Казалось бы - лучшее учебное заведение СССР - Московский Университет, замечательная кафедра, которой ранее руководили выдающиеся люди, в том числе И. М. Сеченов , налаженный учебный процесс (уникальный "Большой практикум"), любознательные студенты, возможность научных исследований, благожелательность администрации и партийных органов - чего еще желать для полного счастья... Но X. С. был мрачен и удручен.

И только много лет после окончания Университета я понял возможную причину этого удручения. Не знаю, это не дано знать никому, был ли он удручен угрызениями совести или "глухим неодобрением" научного сообщества. Он был членом-корреспондентом Академии наук СССР. По всем критериям он не уступал коллегам, ставшим действительными членами Академии - "просто" академиками. Но когда пришло время ему баллотироваться в академики, в Президиум академии поступила телеграмма:

"Лжеученому Коштоянцу не место в Академии наук". Все это одна из иллюстраций сказанного в Предисловии о тонкости грани между конформизмом и злодейством, о трудности участи конформистов. Насколько легче бывает "чистым" героям и "определенным" злодеям. Мне близко и понятно стремление Дмитрия Сахарова защитить имя своего учителя. Но не надо это делать, искажая и оскорбляя память других наших учителей. Я (не первый!) назвал работу комиссии 1939 г. "судом инквизиции". Д. Сухарев и Д. Сахаров пишут: "следует признать, что заключение комиссии помешало великому нашему биологу, члену- корреспонденту Академии наук СССР Николаю Константиновичу Кольцову, стать полным академиком. Это несостоявшееся повышение академического статуса бескомпромиссный профессор Шноль приравнивает к ужасающей казни Джордано Бруно, которого, как мы помним, живьем сожгли на костре. За такие черные дела члены комиссии, то есть Коштоянц и "ряд других столь же симпатичных лиц", названы ни много ни мало судом инквизиции... Спору нет, Николай Константинович Кольцов был великим биологом, лучшим среди лучших. Русская экспериментальная биология уже в первые послереволюционные десятилетия заняла лидирующие позиции в мировой науке, и случилось это во многом благодаря лично Кольцову и школе Кольцова (а также благодаря поддержке со стороны молодого государства, которое уже в 1918 г. создало "под Кольцова" специальный институт). Это неверно! Институт был создан на деньги Леденцовского общества в марте 1917 г. - С. Ш.). Если бы все неприятности свелись к тому, что в результате увлечения Кольцова евгеникой он лишился должности директора "своего" института и возможности перейти из членкоров в полные академики, это по большому счету было бы пустяком". Тут я должен остановиться. Ну, зачем так? Вот фрагменты из книги В. Сойфера [ 10_6 ]:

"...во время дискуссии по генетике и селекции в декабре 1936 г. Николай Константинович вел себя непримиримо по отношению к тем, кто выступил с нападками на генетику (прежде всего, сторонники Лысенко). Понимая, может быть, лучше и яснее, чем все его коллеги, к чему клонят организаторы дискуссии, он после закрытия сессии направил в январе 1937 г.

президенту ВАСХНИЛ (копии - Я. А. Яковлеву и заведующему отделом науки ЦК К. Я. Бауману ) письмо, в котором прямо и честно заявил, что организация ТАКОЙ дискуссии - покровительство врунам и демагогам, никакой пользы ни науке, ни стране не принесет. Он остановился на недопустимом положении с преподаванием генетики в вузах, особенно в агрономических и животноводческих...

Резким публичным нападкам Кольцов стал подвергаться весной 1937 г. Пример подал заведующий сельхозотделом ЦК партии Я. А. Яковлев , который квалифицировал Кольцова как "фашиствующего мракобеса... пытающегося превратить генетику в орудие реакционной политической борьбы".

...Особенно жестко обвинения прозвучали 26-29 марта и 1 апреля 1937 г. на собраниях актива Президиума ВАСХНИЛ. Предлогом для срочного сбора актива послужил арест ряда сотрудников Президиума и сразу нескольких руководителей институтов этой академии ( Антона Кузьмича Запорожца - директора Всесоюзного института удобрений и агропочвоведения , Владимира Владимировича Станчинского - директора Института сельскохозяйственной гибридизации и акклиматизации животных "Аскания-Нова" и других).....

Первые обвинения в адрес Кольцова произнес президент академии А И. Муралов уже в самом начале заседания. После него один из руководителей академии - ее ученый секретарь и ответственный редактор "Бюллетеня ВАСХНИЛ" академик Л.С. Марголин сказал:

Д. К. Кольцов... рьяно отстаивал фашистские, расистские концепции...". - И. И. Презент , который, откровенно перевирая сказанное Кольцовым, утверждал:

Академик Кольцов выступил здесь, чтобы заявить, что он не отказывается ни от одного слова своих фашистских бредней"

...подстрекательством к аресту Кольцова было выступление директора Всесоюзного института животноводства Г. Е. Ермакова:

... когда на трибуну выходит академик Кольцов и защищает свои фашистские взгляды - это прямая контрреволюция"

... "Собрание считает совершенно недопустимым, что акад. Кольцов на собрании актива выступил с защитой своих евгенических учений явно фашистского порядка, и требует от акад. Н. К. Кольцова совершенно определенной оценки своих вредных учений". ...В июле 1937 г. в журнале "Социалистическая реконструкция сельского хозяйства" Г. Ермаков и К. Краснов еще раз назвали Кольцова пособником фашистов. Причем если раньше его обвиняли в сочувствии фашистским извращениям, то теперь и это было перевернуто и авторы статьи сообщали читателям, что взгляды Кольцова "ничем не отличаются от стержневой части фашистской программы. И возникает справедливый вопрос, не положены ли в основы программы фашистов эти "научные труды" акад. Кольцова?".

Ссылки: