 |
Рабичев и "Борьба с космополитизмом"
Я в недоумении. Иронизирую:
"Изжил Ахматовскую тишь, вступил в цеха малярные,
и, коль пишу стихи, то лишь - научно-популярные..."
В недоумении перечитываю Зощенко, хочется смеяться и плакать. Но уже начинается "борьба с космополитизмом" . Я, также, как и Женя Немировский и Лева Теплов, добровольно работаю на профессора Алексея Алексеевича Сидорова . В Ленинской библиотеке собираю и обрабатываю материалы по истории частных книгоиздательств в 20-е - 30-е годы. Я сижу Рядом с Левой Тепловым. Неожиданно, он передает мне свою тетрадку.
- Послушай, - говорит он, - Алексей Алексеевич попросил меня написать свое мнение об учебнике нашего доцента Кисина , я написал. А профессор Горошенко попросил меня прочитать эти мои соображения на кафедре факультета художественного редактирования, но завтра я должен прочитать доклад в институте полиграфического машиностроения. Тут не много. Пять пунктов по поводу не совсем корректных формулировок в книге Б.М. Кисина.
- Бога ради, прочитай это на кафедре от моего имени, вместо меня. Я еще никогда не выступал на нашей кафедре художественного редактирования, руководимой то ли Николаем Федоровиче Лапиным, толи Андреем Дмитриевичем Гончаровым. Мне интересно. Я плохо помню содержание текста, может потому, что не придал тогда самому факту прочтения никакого значения, полагал, что это что-то вроде дружеской критики с последующим товарищеским обсуждением.
Мне дали слово, и я прочитал текст Левы Теплова, его критические замечания на книги Б.М. Кисина . Кажется, там говорилось, что доцент Кисин заимствовал какие-то мысли у итальянских художников книги, у немецких - времени Баухауза. Но, оказывается, Кисин - еврей , а в институт поступила разнарядка - выявить "безродных космополитов".
Поднимается профессор Г.Т. Горощенко и, неожиданно, переставляя акценты и переиначивая слова, говорит, что только безродный космополит мог написать такую книгу и, что он предлагает исключить Кисина из института и, к моему ужасу руки поднимают и член корр. академии наук А.А. Сидоров , и, мой любимый! профессор Андрей Дмитриевич Гончаров , и, конечно, парторг института - ханжа и догматик Тимофеев , и, по моему, - все присутствующие. Кисин потрясен.
Ни слова в защиту себя. Поднимается и выходит из кабинета. Я бросаюсь вслед за ним, говорю, что мне в голову не могло прийти, как будет использован текст Льва Теплого, прошу у него прощения. Но он меня не прощает, и это одно из самых тяжелых воспоминаний моей жизни, и в сознании вертится мысль - может и это должна списать война? А что же Сталин? Но я о другом.
И Женя Немировский и Лева Теплов теперь только и заняты поиском русских первооткрывателей. На самом деле, это совсем не первые, но не они одни занимаются этой лжеигрой, попытками, как говорилось в одном из анекдотов того времени, доказать, что "Россия - родина слонов". Коронный их номер - первый первопечатник в мире , россиянин Иван Смер .
Статья в "Сталинском печатнике" , статьи в полиграфических журналах. И вот, я среди приглашенных в конференц-зале Академии наук, а на кафедру поднимается студент Полиграфического института Лев Теплов и произносит сорокаминутный доклад на древне-славянском языке о первом в мире, задолго до немца Гутенберга , русском первопечатнике Иване Смере. Я не понимаю ни слова, оглядываюсь вокруг. Старики-академики не понимают ни слова, но аплодисменты в президиуме, и весь зал начинает аплодировать.
Спустя несколько лет становится Лев Теплов заведующим отделом в АПН и, одновременно, постоянным автором, сотрудником и художником журнала "Техника молодежи" . А теперь, назад.
Лев Теплов написал и издал книгу о кибернетике, множество статей и книг. Но я ничего не могу сказать об их ценности. Видимо торжествовал сидевший в нем бес честолюбия. Было много не только интересного, но и надуманного, и просто выдуманного, и нарочно выдуманного, видимо, нравилось ему любой ценой ставить в тупик знатоков и авторитетов, то есть об этике и научной добросовестности здесь говорить не приходится.
Говорили, что второй его брак был счастливым. Умер он, как и жил, странно, среди белого дня, внезапно, на эскалаторе станции метро "Маяковская".
В отличие от Льва Теплова, Евгений Немировский , пройдя через полосу лжеоткрытий, не был ни интриганом, ни мистификатором. Вею жизнь и сегодня, полуслепой, работает он, не покладая рук, и все более и более углубляется в малоизвестные дебри науки и литературного творчества. Его я всегда уважал, доктор исторических наук, профессор - он остался одним из самых близких друзей моей жизни.
Ссылки: