 |
Немировский Евгений
Стою в очереди за первой стипендией. Передо мной студент технологического отделения. Какие-то два -три вопроса, и выясняется, что оба мы пишем стихи. Он читает мне свои: - "Дом, обыкновенный дом..." и так далее, "Книга - обыкновенная книга..." и т. д. Цикл текстов об обыкновенных предметах. Я ему свои стихи, навеянные воспоминаниями о войне. Прочитали друг другу, что могли, и познакомились. Это был Женя Немировский. Он не воевал и потому успел уже почти закончить технологический факультет и, каким-то образом, учился одновременно заочно на редакционно-издательском факультете.
- "Вечером, - сказал он, - у меня дома будет читать стихи очень интересный поэт", и дал мне адрес. Поэт, о котором он говорил, не читал, а пел стихи, вернее не пел, а оглушительно завывал, сами тексты были очень плохие, но слушателей было несколько. Рядом со мной сидела студентка второго курса филфака МГУ, Лена Кривицкая . Стихи самодеятельного певца ей, также как и мне, не понравились. Но сама она мне понравилась чрезвычайно. Мы начали встречаться каждый день. Я рассказывал ей о своем детстве и войне, она о себе и университете. Я провожал ее до ее Дома в Театральном проезде, как раз напротив МХАТа.
В темном подъезде этого ее дома мы целовались, потом она провожала меня, Потом я ее, не прошло и месяца, как мы жить друг без друга не могли, ходили на концерты, в музеи. После войны это была первая девушка, которую я полюбил, Мне было двадцать три года, ей девятнадцать.
Между тем. Женя поражает меня своим трудолюбием. Ему нравятся мои стихи, и он буквально затаскивает меня то в одну, то в другую литературные студии. В конце концов, мы попадаем с ним в литературную студию при филологическом факультете МГУ . / ...К полупрозрачному ручью / законов жизненных и правил, / я сущность детскую свою / и цвет пронзительный добавил..." /
О, какая каша в моей голове. Ничего я тогда не записывал. Чувство смятения смешивалось с чувством неудовлетворения, с радостью от встречи с новыми людьми, с благоговением перед пишущими поэтами, с гордостью, что прошел войну, с отчаянием, что не находил нужных слов, и какой-то необъяснимой робостью. Все, что я написал выше, произошло два месяца спустя, в конце июня и начале июля, а третьего мая, находясь в командировке в Австрийском городе Айзенштадте в штабе армии, узнал я, что все мои надежды на демобилизацию несбыточны. Жуткая тоска охватила меня, захотелось увидеть родителей и друзей, отключиться от армейских причуд, которыми полным были дни и ночи офицера в оккупационной нашей армии, и я, вернувшись в свою часть, подал заявление об отпуске в Москву.
Ссылки: