Оглавление

Форум

Библиотека

 

 

 

 

 

Поэма Маяковского "Хорошо!" 1927

Поэма "Хорошо!", написанная к двадцатилетнему юбилею Октябрьской революции, по объему была такой же, как "Владимир Ильич Ленин". Главы, которые он читал Лили в харьковской гостинице, рассказывали о совместной жизни в Полуэктовом переулке голодной зимой 1919-1920 годов: Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении - Лиля, Ося, я и собака Щеник. Это было счастливое время, несмотря на лишения, несмотря на то "голода опухоль" превратила глаза Лили в "щелки": что

"Если я чего написал, если чего сказал - тому виной глаза-небеса, любимой моей глаза. Круглые да карие, горячие до гари".

Он помнит, как ему удалось найти две "драгоценные морковки и он принес их Лили, у которой из-за отсутствия витаминов опухли глаза. Он пишет, что "много / в теплых странах плутал"

"Но только в этой зиме понятной стала мне теплота любовей, дружб и семей".

Это безоговорочное признание в любви Лили и Осипу сделано во время одного из самых тяжелых кризисов в жизни Маяковского: когда Лили открыто жила с другим мужчиной. Было ли оно следствием невероятного усилия над собой или отражением подлинных чувств? Ответ: и то и другое.

Если Кулешов находился в поезде, то в Москву он прибыл без Лили.

Осень и зима 1927 года прошли для Маяковского под знаком революционной поэмы. Сам он считал "Хорошо!" программной вещью, вроде "Облака в штанах" для того времени, но реакция на нее была разной. Для Луначарского это была "Октябрьская революция, отлитая в бронзу", "великолепная фанфара в честь нашего праздника, где нет ни одной фальшивой ноты <...>".

Противники Маяковского, прежде всего представители РАППа , наоборот, использовали малейшую возможность для того, чтобы накинуться на него. Утверждалось, что Маяковский на самом деле "далек от понимания Октября, его содержания, его сущности", а то, что он написал, - "дешевая" юбилейная эпика".

Одновременно были и критики, пытавшиеся смотреть глубже, к примеру обозреватель харьковской газеты "Пролетарий", констатировавший, что эпос не принадлежит к лучшим образцам творчества Маяковского:

"Здесь он сплошь и рядом срывается и не возвышается над публицистикой невысокого уровня. Против этого поэт может негодовать, он может бороться с этим, но преодолеть свою лирическую "конституцию" ему, по-видимому, не дано".

Когда в октябре Маяковский читал поэму членам московской партийной организации, он обратился перед чтением к публике с просьбой сообщить ему, понятно произведение или нет. В последовавшей дискуссии его - как обычно - критиковали за индивидуализм, за то, что он "рисует отдельных героев, но не показывает массы", тем не менее большинство слушателей считали, что поэма удачна и по форме и по содержанию. И, к великой радости Маяковского, никто не утверждал, что она "непонятна". В конце вечера была принята резолюция, в которой говорилось, что "Хорошо!"- "шаг вперед и заслуживает использования ее в практической работе как средства художественной агитации".

Как бы ни был Маяковский доволен реакцией партийного коллектива, он знал, что она непоказательна. На каждом выступлении противники рьяно пытались его уколоть - и злорадствовали, когда, в их понимании, им это удавалось. Среди хулиганствовавших были и литературные противники, и те, кто приходил только для того, чтобы спровоцировать скандал. Маяковский был блестящим эстрадным поэтом, и его выступления зачастую превращались в настоящее шоу, главным образом благодаря его выдающейся способности парировать нападки публики; этому способствовал его мощный бас, заглушавший всё и всех. Вопросы задавались устно или в записках, которые передавались на эстраду. "А вас никто не читает, никто не спрашивает! Вот вам, вот вам!" - ликовала ленинградская библиотекарша, а в Баку Маяковский получил записку следующего содержания: "Когда у человека на душе пустота, то для него есть два пути: или молчать, или кричать. Почему вы выбрали второй путь?"

Маяковский ответил со свойственным ему остроумием: "Автор этой записки забыл, что есть и третий путь: это - писать вот такие бездарные записки". Публика рыдала от смеха. В большинстве случаев Маяковский своими молниеносными, убийственными ответами мог расположить зал в свою сторону, но порой комментарии были такими подлыми, что ему казалось, будто вся его жизнь поэта ставится под вопрос,

"неужели так ему платят за его преданность революции и рабочему классу?" Выступления иногда продолжались по несколько часов, и по их окончании Маяковский чувствовал себя совершенно опустошенным, "выдоенным", как он сказал Наташе Брюханенко. За сотни выступлений он собрал такое количество записок - около 20 тысяч, - что даже хотел написать "универсальный" ответ авторам вопросов. Если бы он был написан, то наверняка содержал бы следующие мысли, сформулированные в первом номере "Нового Лефа" за 1928 год под рубрикой "Вас не понимают рабочие и крестьяне":

"Я еще не видал, чтобы кто-нибудь хвастался так: "Какой я умный - арифметику не понимаю, французский не понимаю, грамматику не понимаю".

Но веселый клич: "Я не понимаю футуристов" - несется пятнадцать лет, затихает и снова гремит возбужденно и радостно. На этом кличе люди строили себе карьеру, делали сборы, становились вождями целых течений".

Вся жизнь и поэзия Маяковского были связаны с политикой, с коммунистическим строительством и с "местом поэта в рабочем строю". Но если злободневные вопросы он комментировал охотно, то крупные политические процессы даже не упоминаются в его стихах и письмах - несмотря на то что 1927-1928 годы отличались событиями, в корне изменившими советское общество.

Параллельно с празднованием юбилея революции, воспетой Маяковским в поэме "Хорошо!", Сталин проводил беспощадную селекцию среди своих противников: 14 ноября из партии исключили представителей так называемой левой оппозиции , а через два месяца ее лидер Лев Троцкий и еще тридцать оппозиционеров были сосланы в Алма-Ату. Избавившись от левой оппозиции, Сталин взялся за правую, возглавляемую Николаем Бухариным , который в 1928 году был постепенно обезврежен. Преобразования в экономической области были не менее глубокими. Несмотря на утверждение, что основой построения социализма по-прежнему остается нэп, осуществленная экономическая политика на практике противоречила принципам нэпа: в 1927- 1928 годах были сделаны первые шаги по форсированной индустриализации и принудительной коллективизации сельского хозяйства .

Ссылки:

  • "Новый Леф"
  • ЛЕФ -это близко к секте
  • Маяковский: езжу, как бешеный! 1926
  •  

     

    Оставить комментарий:
    Представьтесь:             E-mail:  
    Ваш комментарий:
    Защита от спама - введите день недели (1-7):

    Рейтинг@Mail.ru

     

     

     

     

     

     

     

     

    Информационная поддержка: ООО «Лайт Телеком»