Реорганизация Академии наук и провал Н.И. Нуждина на выборах в академики

Возможно, не без влияния Лысенко ЦК партии дал согласие на проведение в 1963 году очередной реорганизации структуры Академии наук СССР ( 12_58 ).

Теперь все академические научные учреждения были разделены по трем секциям: "Физико-технических и математических наук", "Химико- технологических и биологических наук" и "Общественных наук". Во главе второй секции встал академик Н.Н.Семенов , открыто благоволивший генетикам. В этой секции было организовано пять отделений - два химических, два биологических (общей биологии и физиологии) и одно, как говорили, на стыке наук: ему дали длинное название " Отделение биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений".

В последнем сосредоточились все основные "недруги" Лысенко, тяготевшие к развитию точных исследований законов наследственности. В.А.Энгельгардт, И.Е.Тамм, А.Д.Сахаров могли в полное свое удовольствие распоряжаться или давать советы тем, кто был закреплен за этим Отделением, но им нечего было делать во вновь созданном Отделении общей биологии, и обстановка для Лысенко несколько разрядилась ... В то же биохимико-биофизическое отделение отошла и лаборатория Дубинина , входившая в состав Института биофизики. В биологическом отделении главенствующее место стал занимать Институт генетики во главе с Лысенко; в некоторой изоляции после разгромных речей на Пленуме ЦК КПСС и статьи в "Правде" оказался Ботанический институт, а остальные институты - Зоологический в Ленинграде, Морфологии животных в Москве и Палеонтологический в Москве держались подальше от споров Лысенко с генетиками. Был еще Главный Ботанический сад АН СССР во главе с Н.В. Цициным, но Цицин был готов драться за первенство с Лысенко в качестве лидера мичуринской биологии (и в этом качестве он иногда вставал в позу и по генетическим вопросам), но в целом он был всегда для Лысенко довольно близким - крестьянским парнем, столь же недообразованным и в отличие от Лысенко недалеким, хотя и с непомерными амбициями.

Воспользовавшись реорганизацией, Лысенко решил укрепить позиции в Отделении общей биологии, чтобы создать себе большинство в составе академиков. На 1964 год были объявлены выборы в академию, на освободившиеся после смерти членов Академии места, и ЦК партии вдруг распорядился выделить * Отделению общей биологии дополнительные места (то есть средства для оплаты гонорара) сразу для трех академиков по специальности "генетика". Хотя приставки "мичуринская" обозначено не было, само собой разумелось, что выбирать можно будет только "мичуринских генетиков", а не "врагов прогресса и метафизиков".

Сам Н.С. Хрущев включился в обсуждение кандидатур, и в ЦК партии было решено, что на эти вакансии следует избрать кое-кого из селекционеров, твердо придерживающихся лысенковских взглядов (предпочтительно, П.П. Лукьяненко или В.Н. Ремесло ), и обязательно, всенепременно - Н.И. Нуждина , ставшего правой рукой Лысенко в эти годы.

Вопрос об избрании Нуждина стал и для Лысенко и для Хрущева вопросом престижа - вот до какой степени дошла дружба этих людей.

Нуждина рассмотрели на заседании Секретариата ЦК партии, Хрущев дал ему высокую оценку, после чего было принято специальное на этот счет решение 12=9 . Сам по себе этот факт был экстраординарным. Конечно, кандидатуры избираемых в академию всегда подробно обсуждались в аппарате ЦК. Но в случае с Нуждиным было оказано жесткое открытое давление - совсем в духе беспардонного и повседневного вмешательства Хрущева во все вопросы - и как стихи писать, и как скульптуры ваять, и какие песни петь, и как метромосты строить, и какой этажности дома возводить, и даже как движение автотранспорта по Манежной площади пустить. Хрущев вызвал после заседания Секретариата ЦК М.В. Келдыша и в грубых выражениях (видимо, зная антипатию Президента к Лысенко) потребовал обеспечить избрание лысенковских протеже и, в первую очередь, Нуждина в действительные члены Академии. В противном случае Академии грозят административные меры, вплоть до ее закрытия и передачи институтов, лабораторий и прочих организаций в ведение Госкомитета по науке и технике .

Положение, таким образом, стало критическим. В 20-х числах июня, наконец, настал срок выборов. Они проходили, как всегда, тайно и двухступенчато. Сначала кандидаты баллотировались по специализированным отделениям академии: физики - в физических, химики - в химических отделениях, биологи - в биологических.

В Отделении общей биологии Лысенко, используя "машину голосования", то есть насажденное им в течение полутора десятилетий послушное большинство, довольно легко добился своего. Его кандидаты, за исключением В.Н. Ремесло, были рекомендованы, и теперь уже общему собранию всех академиков оставалось лишь автоматически утвердить (также тайным голосованием) тех, кто прошел сквозь первое сито. Как правило, камнем преткновения на выборах было голосование в отделениях. Кто же лучше может знать истинную цену ученого, как не его коллеги? Но здесь получилось иначе. Мера ответственности за чистоту имени "Действительный член Академии наук СССР" пала на плечи тех, кто имел на это большее моральное право. В общую дискуссию на заседании включились В.А.Энгельгардт , И.Е.Тамм и А.Д.Сахаров и сумели аргументировано показать и духовную и научную нищету лысенкоистов. В.А.Энгельгардт подробно рассказал о псевдонаучной деятельности Нуждина. И.Е.Тамм очень темпераментно осудил стремление лысенкоистов и в немалой степени Нуждина представить генетику лженаукой, сказал об огромном вреде таких представлений для советской науки, а А.Д.Сахаров неторопливо и потому особенно убедительно говорил о репрессиях, которым были подвергнуты выдающиеся ученые и прежде всего Н.И. Вавилов 12=10 , указав, что идейный лидер Нуждина и его сторонников - Лысенко повинен в гибели Вавилова. Выступления Энгельгардта, Тамма и Сахарова убедили других членов Академии, что Нуждина избирать не следует.

В то время в биологических кругах Тамм и А.Д.Сахаров стали легендарными фигурами. Они хорошо дополняли друг друга. Тамм тщательно готовился к своим выступлениям, обсуждая с друзьями-биологами важные моменты для характеристики лысенкоистов. Его страстная речь об антинаучности того, чем занимались эти люди, дополнялась спокойными, но полными юмора высказываниями Сахарова. Голосование для Нуждина было убийственным: за него подали бюллетени только 23 академика в основном сторонники Лысенко и философы), против - 120!

Конечно, и Тамму и Сахарову было отлично известно о предупреждении, сделанном Хрущевым Келдышу. В этих условиях нужно было иметь изрядное мужество, чтобы выступить против личного протеже партийного вождя. Да и реальная угроза над всей Академией не могла не влиять на поведение людей, дороживших святым дня них местом. Несмотря ни на что, оба ученых - и И.Е.Тамм, и его ученик А.Д.Сахаров - не поступились своими убеждениями.

Трудно сказать, к какому результату привела бы соглашательская политика в этой истории, и на сколько бы лет затормозилось дело подъема биологических наук в СССР после двадцатилетнего засилия в ней лысенкоистов, если бы не эта принципиальность выдающихся физиков. Мне думается, что эта борьба Андрея Дмитриевича за интересы науки оказалась важной и для него самого. В нем открылось нечто такое, что выделило его из среды коллег: способность к общественной деятельности, отсутствие страха перед давлением любого рода. В годы, когда он выступил в качестве оппонента лысенкоизму, он еще не проявил себя борцом за идеалы гуманизма, что принесло ему позже мировое признание. Это была, возможно, первая проба, но она ясно продемонстрировала могучую силу этого удивительного человека 12=11 .

Провал Нуждина на выборах вызвал небывалый гнев на верхах. Хрущев серьезно приступил к программе разгона Академии наук .

Ссылки: