Лысенко уничтожил созданные Н.И. Вавиловым институты

Арест Вавилова развязал руки Лысенко. Он с удесятиренной энергией принялся уничтожать созданные Н.И. Вавиловым институты. С московским институтом - генетики АН СССР - все было просто. Директором его стал сам Лысенко со всеми вытекающими из этого последствиями ( 7_226 ):

в ближайшее время все генетики - ученики и сотрудники Вавилова, кроме троих ( Т.К. Лепина , М.Л. Бельговского и его жены А.А. Прокофьевой-Бельговской ), были вынуждены покинуть институт. Название института теперь только номинально соответствовало своему профилю, начинка его стала чисто лысенковской 7-24 .

С ленинградским институтом - ВИРом - было труднее. ВИР имел почти тысячу сотрудников, в него входило несколько десятков опытных станций, еще больше опорных участков, лабораторий, расположенных по всей стране.

Во главе лабораторий и отделов стояли, как правило, ученые с мировыми именами, которых просто так разогнать было нелегко даже всесильному Лысенко. Нужно было искать методы осуждения деятельности этих людей, носящие хотя бы видимость объективного разбора ошибок в работе.

"Начался свирепый разгром Института, - вспоминает профессор Е.Н. Синская .

- Совещания и партийные заседания сделались невыносимыми. Каждому из нас грозила реальная опасность получить инфаркт или что- нибудь в этом роде ... Одним из первых жертв террора оказался заведующий биохимическим отделом ВИР - старый профессор Н.Н. Иванов . Он разволновался на одном из ученых советов, затем поспорил в кабинете, который хотели у него отобрать, пришел домой и сказал: "Так жить дальше нельзя". Лег и через час его нашли мертвым" ( 7_227 ).

Чтобы окончательно истребить вавиловский дух в ВИР'е, в Ленинград поехала специальная комиссия, утвержденная лично Лысенко и наделенная большими полномочиями. В это время еще и Карпеченко, и Левитский, и Говоров, и Фляксбергер были на свободе, одно их присутствие вселяло в их коллег робкие надежды, что, может быть, институт не будет разгромлен.

Старались поддержать эти настроения и наиболее твердые духом сотрудники Вавилова. Например, на одном из собраний Е.С. Якушевский встал после выступлений нескольких сотрудников с выпадами в адрес арестованного директора и пристыдил малодушных предателей, сказав, что никогда нельзя забывать всего огромного дела, сделанного Вавиловым, что все ему по гроб обязаны своими успехами, и что он лично никогда не поверит в виновность Вавилова. "Произошла какая-то ошибка, не может быть, чтобы ее не исправили", - закончил Якушевский.

28 августа 1940 года в "Ленинградской правде" появилась статья о плохом отношении к мичуринскому учению в Ленинградском университете, где упоминали с применением эпитета "консерваторы" и Карпеченко, и Левитского ( 7_228 ). Но в те времена подобные статьи появлялись часто, и как единичный факт они не рассматривались в качестве исключительно угрожающих. Лысенко надо было переломить такие настроения, облегчить работу комиссии, поэтому он направил свои стопы в Ленинград. В канун его приезда подхалимы, занявшие лидирующее положение в ВИР'е, преподнесли визитеру подарок. 12 октября Ученый Совет ВИР рассмотрел вопрос о выдвижении кандидатуры Т.Д.Лысенко на получение Сталинской премии . 326 24-ю голосами "за" при одном воздержавшемся была поддержана кандидатура "колхозного академика" ( 7_229 ). Удивляться такому единодушию не следует: годом раньше Лысенко по-воровски, в отсутствие директора ВИР, издал приказ о смене всего состава Ученого Совета ВИР на антивавиловский совет. Теперь лакеи спешили подлизаться к барину. 13 октября Лысенко появился в ВИР'е, в том самом институте, где всего 11 лет назад пригласивший его на генетический съезд Вавилов открыл ему дорогу в науку.

15 октября студентов Ленинградского университета собрали на лекцию Лысенко, озаглавленную "Что такое мичуринская генетика" ( 7_230 ). В этот день вышла многотиражная газета "Ленинградский университет" со статьей одного из ведущих профессоров славного некогда генетическими традициями учебного центра Юрия Ивановича Полянского . Он спешил занять достойную коммуниста позицию и, начав свою статью с восхвалений Лысенко, перечисления его якобы "блестящих достижений", "огромного теоретического и практического значения" его работ, перешел к нападкам на генетику: "... генетическая наука в капиталистических странах, а также отчасти и в СССР пошла ... по неправильному, по-существу, антидарвинистическому пути ... Самое учение об основной "наследственной единице" - гене ... носит несомненно преформистский характер ... Наличие глубоких и многочисленных антидарвинисгических извращений в генетике ставит перед советскими биологами задачу, наряду с развитием передовых идей Мичурина-Лысенко подвергнуть острой критике метафизические установки этой науки" ( 7_231 ).

Такие высказывания для всех в университете служили показателем победы лысенкоистов, и глава передовой победившей науки с чувством удовлетворения выходил в этот день на трибуну в бывшем оплоте настоящей науки.

Свою лекцию Лысенко посвятил тому, чтобы уговорить студентов не верить больше всему, что с этой кафедры в течение многих лет рассказывали Ю.А. Филипченко , Н.И. Вавилов , Г.Д. Карпеченко и другие генетики, и заявить, что факты, накопленные генетикой, понимались ими превратно, некритически: .... мичуринцы и морганисты исходят из фактов, а приходят к противоположным выводам, из которых складываются два противоположных, взаимно исключающих направления в науке. В чем же дело? Дело в том, что некоторые факты только кажутся фактами" ( 7_232 ). Далее он объяснял, почему генетики приходили к неверным выводам. По его словам выходило, что они просто плохо понимали жизнь, не знали, как растут растения, развиваются животные, а жили в придуманном мире - абстрактном, оторванном от реальности. Вот, например, Вейсман обрубал мышам хвосты, а все равно мыши рождались с хвостами. Отсюда делался вывод: увечья не передаются по наследству, - вещал Лысенко.

- Правильно ли это? Правильно. Мичуринцы никогда не оспоривали подобных фактов". А далее шло объяснение, исключительное по глубине понимания сути дела :

Всем известно, что в зарождении и развитии потомства мышей их хвосты участия не принимают. Отношение хвоста родителей к потомству очень и очень далекое" ( 7_233 ).

После лекции и бесед Лысенко с руководством университета и партийными боссами, среди которых выделялась доцент Поташникова - жена Исаака Презента ,

Карпеченко стали открыто травить. В газете "Ленинградский университет" было написано: "Кафедра генетики продолжает оставаться оплотом реакционных учений. Руководство должно сделать из этого вывод" ( 7_234 ). А Поташникова твердила всем кругом:

"Не поддерживайте Карпеченко. Судьба его решена!" ( 7_235 ). В самом конце года Карпеченко уволили из ВИР, а потом из университета. Его арестовали февральской ночью 1941 года (о событиях той ночи было рассказано в недавно опубликованном в США замечательном очерке Анатолия Шварца ( 7_236 ).

Одновременно арестовали заведующего лабораторией цитологии, крупнейшего русского специалиста по строению и функционированию клеток ( Г.А. Левитского ; заведующего отделом пшениц К.А. Фляксбергера (о нем при открытии Института в 1925 году Н.П.Горбунов говорил в Кремле: " Константин Андреевич Фляксбергер - лучший знаток пшениц"),- заведующего отделом бобовых культур Л.И. Говорова . Все они были осуждены по ложным обвинениям, погибли в заключении и реабилитированы лишь после смерти Сталина.

23 ноября 1940 года в многотиражке "Ленинградский университет" была опубликована запись лекций Лысенко, а 25 ноября комиссия, проверявшая ВИР, отчитывалась на заседании Президиума ВАСХНИЛ. В комиссию вошли Сизов , Тетерев , Шлыков , возглавлял ее Эйхфельд 7-25

После доклада Эйхфельда Президиум (не Лысенко - единолично, а Президиум - коллегиально!) проголосовал за следующее решение:

"Всесоюзный Институт растениеводства, как это установлено материалами комиссии по приему дел Института, с поставленными задачами не справился:

а) Институтом хотя и собраны большие коллекции культурных растений, но при сборе их не всегда руководствовались полезностью собираемого материала, и в настоящее время трудно определить научную и практическую ценность каждого образца коллекции;

б) Изучение собранных коллекций было поставлено неправильно и не давало ценных для производства и науки выводов. Небрежное же хранение коллекций привело к гибели части коллекционных образцов;

в) Институт недостаточно работал по продвижению перспективных сортов в производство.

ПРЕЗИДИУМ ПОСТАНОВИЛ: Перевести всю работу с кукурузой из ВИР'а на опытную станцию Отрада Кубанка ... Цветы передать в Ботанический сад АН СССР ... [хорош лексикон ученых - не "декоративное цветоводство", а "цветы"; такого термина в ботанике нет - есть "цветки", а цветы - обывательское название цветущей части растений, которые дарят женщинам, артистам, возлагают на могилы и к пьедесталам -В.С].

Исследования по винограду передать в Институт виноградарства ... Закрыть секцию субтропических культур ". Закрыть лабораторию табака и чая ... Передать коллекцию риса Краснодарской рисовой станции ... Закрыть отдел географии растений ... Закрыть отдел внедрения.

Передать местным органам: Дальневосточную станцию ВИР'а (Лянчихэ), Туркменскую станцию (Кара-Кала), Репетекскую опытную станцию в Кара- Кумах, Опорный пункт "Якорная щель" в Крыму.

Считать нецелесообразным существование в составе Института Бюро пустынь и высокогорий" ( 7_239 ).

За каждой строкой решения стояли сотни людей - тех, кого собирал под свои крылья Вавилов, кого он наставлял и учил, и кто теперь оказался на улице в связи с закрытием отделов, лабораторий, станций и опорных ПУНКТОВ. Протокол этого заседания Президиума ВАСХНИЛ (*18 от 25.XI.1940) собственноручно подписал Президент Т.Д. Льсенко . В нем указывалось, что в заседании, кроме Лысенко, приняли участие члены Президиума Поляченко , Мосолов , Цицин , Зубарев и члены комиссии по проверке института. Теперь ВИР был принужден деградировать. Гордость Вавилова (сегодня, кстати, ВИР носит его имя) и гордость советской науки была разрушена. 329 Помимо Вавилова и его ближайших сотрудников были арестованы руководители и ведущие сотрудники институтов хлопководства, животноводства, защиты растений и многих других. Арестовали начальника Главного свекловичного управления Наркомзема СССР Н.Ф. Скалыга . Репрессии тяжело сказывались на биологах и генетиках, отлично осознававших, что несут для биологии массовые аресты. Так, в декабре 1940 года внезапно скончался выдающийся биолог нашей страны Николай Константинович Кольцов . Не могло не приблизить его кончины то обстоятельство, что после ареста Вавилова Кольцов был привлечен к его делу в качестве свидетеля, и его много раз вызывали на допросы в НКВД.

Ссылки: