"Сталинская ветвистая" пшеница - очередной блеф Лысенко

Наиболее впечатляющими для слушателей лекции Ю.Л.Жданова были слова о провале многих обещаний Лысенко - то вот-вот создать чудо-сорта, то разом поднять урожайность всех культур в стране.

Сотрудники Лысенко всегда "умели" подтвердить на бумаге любую из его идей, поэтому результаты "проверок" великих догадок их шефа всегда сходились с предначертаниями. Недаром он однажды (уже в пятидесятых годах на публичной лекции в МГУ , на которой мне довелось присутствовать) сказал: "Я - такой человек. Что ни скажу, все сбывается, все оказывается открытием. Вот подумал, что внутривидовой борьбы нет - оказалось открытие. Недавно сказал о роли почвенных микробов в питании растений - опять открытие. И так - всегда!" Но одно дело слова, а другое - реальные урожаи на реальных полях огромной страны. Об этом и поведал заведующий Отделом науки ЦК партии. Жданов не сказал ничего о новом увлечении Лысенко, увлечении еще не проверенном, но уже зажегшем надежду у самого Сталина. Вроде бы появилась возможность вывести пшеницу, способную давать в пять-десять раз больше зерна, чем обычные сорта. Жданов Знал об этой затее, на которую Сталин и другие руководители очень рассчитывали. В разговоре со Сталиным Лысенко уже пообещал добиться такого успеха, равного которому мировая селекция еще не знала. Пока еще идея была в стадии разработки и проверки, и говорить о ней на публике было преждевременно. Но Жданов уже не раз просил генетиков, и в их числе Жебрака, дать материалы об этой ветвистой пшенице, естественно не раскрывая перед ними того, зачем ему понадобились эти данные. Генетики же, в том числе и неторопливый Жебрак, выполнять просьбу не спешили.

Взрыв внимания к этой пшенице и неожиданный интерес к ней самого Сталина были типичными для того времени. Снова замаячила перспектива решения сложной и очень актуальной проблемы простым и дешевым способом. Перед войной - в 1938 году - на всю страну прогремела весть о небывалом достижении простой колхозницы из Средней Азии Муслимы Бегиевой , которая будто бы получила огромный урожай, вырастив пшеницу с ветвящимся колосом. Число зерен в таких колосьях было в несколько раз больше, чем у обычных пшениц, поэтому колхозница и ожидала, что сбор зерна с единицы площади возрастет. Об успехах передовой колхозницы заговорила печать ( 8_92 ). Пшеницу в газетах называли по ее имени "муслинкой", а снопик чудо- растения послали в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Туда же привезли крестьян со всех краев страны, и так получилось, что около снопика М.Бегиевой как-то остановились два грузинских паренька из Телавского района Кахетии, которых колосья пшеницы поразили своим могучим видом. Они отодрали от снопика несколько колосьев, на следующий год высеяли пшеницу у себя в колхозе имени 26 бакинских комиссаров, но затем ребят забрали в армию, потом началась война, и о ветвистой пшенице вспомнили только после ее окончания.

В 1946 году из Кахетии в Москву был отправлен снопик ветвистой, и без всякой проверки в Государственную сортовую книгу была внесена запись о сорте, названном теперь "кахетинская ветвистая" ( 8_93 ). Такая спешка объяснялась просто: семена и снопик показали Сталину - ему, грузину по национальности, было приятно, что его сородичи сделали важное дело, тем более, что у автора сорта - М.Бегиевой дело разладилось, как оказалось, ее семена "выродились", перестали давать ветвящиеся колосья, и, как она ни билась, восстановить ветвистость ей не удалось ( 8_94 ). Сталин вызвал к себе Лысенко и поручил ему развить успех грузинских колхозников, высказав пожелание, чтобы чудесная пшеница была перенесена на поля как можно скорее ( 8_95 ). Взяв из рук Сталина пакетик с двумястами граммами теперь уже воистину золотой пшенички, Лысенко заверил вождя народов, что его поручение будет выполнено, и окрыленный отправился в Горки Ленинские. Вот именно этот момент очень важен для оценки личности Лысенко и его поступков. Среди тех, кто знал его близко, чаще всего ходили разговоры о безграничной честности Лысенко, высокой порядочности в научных, да и в житейских делах. Те, кому довелось познакомиться с ним еще в пору пребывания в Одессе, рассказывали даже о застенчивости молодого Лысенко. С открытой симпатией о нем говорил мне, например, писатель Семен Израилевич Липкин , встречавший Трофима несколько раз в компаниях в начале 30-х годов. Но годы меняют человека, жизнь многому учит и от многого отучивает. Не мог не меняться и Трофим Денисович, особенно оказавшись на верхах. Возможно, раньше он бывал настырен по незнанию, ожесточен вовсе не из-за злобы, а просто потому, что душа горела и искала выхода. Однако теперь настал миг, когда жизнь подкинула ему задачку, решить которую было бы человеку с принципами непросто.

Момент, когда Сталин, великий Сталин, отец всех народов и вождь всех времен не погнушался им и вызвал к себе в то время, когда другие лидеры партии от него отвернулись, был не просто многозначительным. Это был, с учетом всех обстоятельств, решающий момент жизни. В просьбе Сталина, человека от науки и от знания растений далекого, ничего зазорного не было. Даже наоборот, интерес к ветвистой говорил о нем как о рачительном хозяине. И столь же естественным было, на первый взгляд, поведение Трофима Денисовича. Вождь приказывает - как же не выполнить. Но естественным это было только на первый взгляд, да и то на взгляд человека несведущего.

ЛЫСЕНКО ЖЕ ПРО ВЕТВИСТУЮ ВСЕ ЗНАЛ, И, НАВЕРНЯКА, САМ К НЕЙ НЕ РАЗ ПРИМЕРИВАЛСЯ, ДА ПОНЯЛ: ОВЧИНКА ВЫДЕЛКИ НЕ СТОИТ. ПУСТЯКОВОЕ ЭТО, ЗРЯШНОЕ ДЕЛО. Могли про это знать и генетики, особенно те, кто занимался пшеницами, так как даже в русской литературе о ней писали на протяжении более ста лет, и надо было сесть в библиотеке на месяц, покопаться и дать толковую справку об этой красавице - красавице только по виду, а в массе - неурожайной пшенице. Генетики могли найти аргумент совсем уж убойный. Конечно, трудно их за это сегодня корить, но если бы они знали своих научных врагов получше, если бы следили за их саморекламой, то могли бы вспомнить одну старенькую фотографию отца Трофима Денисовича второй половины 30-х годов. Был изображен Денис Никанорович на поле ... и держал в руках колосья этой самой ветвистой пшеницы. Значит, прицеливались лысенковцы к ней еще до Муслимы Бегиевой, хорошо ее изучили, и уж если бы можно было за нее ухватиться - с радостью бы это сделали. Фотография эта хранилась не в домашнем альбоме Лысенко, а была опубликована в газете "Социалистическое земледелие" ( 8_96 ), подпись под ней гласила: "Отец академика Лысенко - Денис Никанорович Лысенко , заведующий хатой-лабора-торией колхоза "Большевистский труд" (Карловский район Харьковской обл.) посеял на 60 опытных участках разные сорта зерновых и овощных культур. НА СНИМКЕ: Лысенко (слева) показывает председателю колхоза новый сорт пшеницы. Каждый колос пшеницы имеет более 100 зерен. Фото Я.Сапожникова (Союзфото)".

Дай генетик в руки Юрию Жданову эту фотографию, - что могло бы быть лучше для последующей судьбы генетики в СССР! Было и второе свидетельство лысенковских познаний о ветвистой. Еще в 1940 году в его собственном журнале "Яровизация" Ф.М.Куперман опубликовала статью "О ветвистых формах озимых пшениц, ржи и ячменя" ( 8_97 ), в которой описала условия появления этих форм. Если бы он даже ничего другого не читал, то уж свой журнальчик, где он был главным редактором, наверняка, просматривал. И, вообще, вопрос о ветвистых пшеницах так часто дискутировался в научной литературе, разбирался и учениками Н.И.Вавилова и другими учеными, что Лысенко, даже не следя специально за научными публикациями, но занимаясь собственноручно селекцией пшениц в 30-е годы, не мог не знать или хотя бы не слышать об этом ( 8_98 ).

Поэтому будь он на самом деле кристально честным или просто честным, как большинство людей, - он от выполнения такого поручения сразу бы отказался. Ему было заведомо ясно, что, беря пакет из рук Сталина, он идет на обман. Но такие настали лихие времена, так земля под ногами горела, что не прикажи, а лишь намекни ему Сталин, что не дурно было бы по утрам петухом петь, - он бы и пел, и с какой радостью пел! Потому он и предпочел ничего плохого о ветвистой Сталину не говорить, надежд его не гасить. Доводить ветвистую до кондиций Лысенко поручил своим самым исполнительным сотрудникам - А.А.Авакяну , Д.А.Долгушину и И.Д.Колеснику (о последнем из упомянутых см. ссылку ( 8_28 ).

От них требовалось быстро ее размножить, изучить, улучшить и вывести на бескрайние массивы колхозных полей. Возможно, его самые умные и ловкие помощники - И.И.Презент и И.Е.Глущенко - подозревали, что задание Сталина выполнить не удастся, и потому держались от этой работы в сторонке, не подписывались под соответствующими статьями и не позировали по этому случаю перед корреспондентами, чтобы не оставлять следов.

Работа с ветвистой закипела. Как писал один из трубадуров лысенкоизма Геннадий Фиш: "... и только теперь, когда своим гениальным провидением товарищ Сталин разглядел возможности этой пшеницы и предложил академику Лысенко заняться ею ... Трофиму Денисовичу удалось во многом разгадать тайны ветвистой пшеницы и вопреки всему, что до сих пор говорилось и о чем писалось в "мировой литературе", вывести ее с грядок, с мелких делянок, из теплиц на поля совхозов. Уже на втором году работы с нею удалось сделать ее самой урожайной из всех знакомых человеку сортов" ( 8_99 ). Поставленные в кавычки слова о мировой литературе стали расхожими.

Западный образ жизни охаивался во всех углах, "преклонение и раболепство" перед заграницей бичевалось во всех органах печати, преимущество всего советского объявлялось неоспоримым 8-13 , а сила русского духа, русского ума, русской души и русской натуры и в годы войны и после победы над фашистской Германией превозносились на все лады.

Но в том-то и дело, что не только в мировой литературе был решен вопрос о ветвистой пшенице. Не менее веское слою о тщетности надежд получить большие урожаи с помощью ветвистой сказали и русские ученые и земледелы еще в XIX веке. Описания ветвистой пшеницы в русской литературе вслед за европейской появились в XVIII веке ( 8_101 ). В начале 30-х годов XIX века в России интерес к ветвистой пшенице исключительно возрос Сначала в Сибири была испробована ввезенная туда кем-то "семиколоска Американка" ( 8_102 ), а затем началась многолетняя история проверок и перепроверок пшеницы "Благодать" и такой же "Мумийной пшеницы". Историю пшеницы "Благодать" раскрывают следующие строки из книги, изданной в России в середине прошлого века: "Пшеница "Благодать" получила название от того, что будто бы она разведена от зерен, взятых из одной мумии в Египте, где, думают, этот вид пшеницы, теперь переродившейся вследствие дурного ухода, был возделываем некогда в огромных размерах" ( 8_103 ). Семена этой пшеницы были завезены в Россию, и первые надежды в ее отношении были радужными. Сообщалось, что она дает урожай "сам 30-35" (то есть количество зерна собранного превышает количество посеянного в 30-35 раз), мука из зерна выходит нежная, белая, хотя и оговаривалось, что пшеница требует "для выявления своих изумительных свойств ухода тщательного и почв тучных - в противном случае колос у пшеницы получается простой, а не ветвящийся" ( 8_104 ).

Но уже в ближайшие годы стало ясно, что надеяться на чудо нечего: "Были произведены опыты разведения этой пшеницы во многих местах России и результатов ожидали от нее чрезвычайных .... но все попытки получить это баснословное растение в таком виде, как его описывали, оказались тщетными", -писал один из крупнейших авторитетов того времени профессор А.М. Бажанов ( 8_105 ). При этом он ссылался не только на свое мнение, но и на выводы как своих русских коллег, так и европейских ученых (см., например, ( 8_106 ). Позже русская агрономическая литература запестрела статьями и заметками о неудачах с пшеницей "Благодать". Сообщалось не только о потере свойства ветвления колоса при посеве на бедных почвах (об этом, например, писал М.В. Спафарьев из Ярославской губернии). Приводились и более грустные сведения. Так, О. Шиманский в течение нескольких лет проверял свойства ветвистой пшеницы и обнаружил, что это - капризная и к тому же весьма непостоянная пшеница: в его посевах год от года число ветвящихся колосьев уменьшалось, и на 4-й год уже ни одного ветвистого колоса не осталось, зерно измельчало, а на 5-й год и всходов почти не было ( 8_107 ).

Именно поэтому A.M.Бажанов и предупреждал: "... многоколесная пшеница, как изнеженное чадо, требует, кроме тучной земли, редкого сева, она не переносит даже легкого морозу и терпит более других простых пород от головни и ржавчины. Хотя каждый отдельный ее колос приносит более зерен, нежели колосья простых пшениц, но при соображении общего умолота всех колосьев с известной меры земли, всегда открывается, что миогоколосная пшеница не прибыльнее простых" ( 8_108 ) [вылелено мной - В.С].

Бажанов добавлял: "Эти указания были проверены собственными опытами".

Интерес к "Благодати" к концу 30-х годов XIX века угас, но через десятилетие снова возродился, когда Вольное Экономическое Общество стало давать объявления - в 1849, 1850 и 1851 годах - что оно рассылает членам Общества (а в 1851 году - подписчикам трудов Общества) ограниченное число зерен другой пшеницы, также ветвистой, выращенной из зерен (обнаруженных в египетских мумиях), полученных "из Лондона от первых производителей оной" ( 8_109 ). Вокруг образцов начался ажиотаж, газеты и журналы вели полемику о возможности сохранения всхожести семян, пролежавших тысячу лет в саркофагах (поругивали француза Вильморена за его якобы нарочитый обман россказнями о свойствах семян), обсуждались и свойства пшеницы. Как всегда, нашлось несколько энтузиастов, у которых все отлично получилось ( 8_110 ), а потом вышло, что новая мумийная пшеница ничуть не лучше предыдущих ветвистых ( 8-111 ) 8-14 .

Позже в России еще не раз возникал интерес к ветвистым пшеницам (например, в 90-х годах прошлого века привлекла внимание китайская пшеница "Хайруза" ( 8_113 ), но постепенно специалистам стало ясно, что никакого экономического эффекта ветвистые пшеницы не обеспечивают. В конце XIX и начале XX веков это мнение было твердо выражено в трудах многих представителей русской агрономии ( 8_114 ), и ветвистой пшеницей заниматься перестали.

После возникновения (на грани XIX и XX веков) генетики и научных основ селекции ученые (и прежде всего школа Н.И.Вавилова ) серьезно перепроверили свойства ветвистых пшениц и пришли к обоснованному выводу о тщетности старых надежд увеличить урожаи путем внедрения "многоколосной пшеницы" ( 8_98 ).

Поэтому попытки возродить интерес к ветвистой пшенице, якобы способной стать хлебом будущего, давать потрясающие урожаи, как уверял сам Лысенко, "... по пятьдесят, семьдесят пять, по 100 и даже больше центнеров с гектара; урожай сам-сто должен стать в ближайшие годы для нее средним! (цитировано по ( 8_115 ), были чистым обманом.

Но приказ есть приказ, и работа у лысенковских учеников закипела. Сталин дал Лысенко всего 210 граммов "кахетинской ветвистой". В первый год А.А. Авакян и отец академика Лысенко - Денис Никанорович посеяли семена, как того и требовали старые рецепты, разреженно. С полученными колосками И.Д.Колесник поехал на родную Украину - "завлекать колгоспы". С весны 1948 года в газетах уже началась шумиха по поводу новой пшеницы ( 8_116 ). По словам корреспондентов, прекрасные результаты были получены и в колхозе имени Сталина в Ростовской области, и в других местах. В это же время Д.А. Долгушин с помощью "брака по любви" принялся "переделывать" яровую ветвистую в озимую. Об этих успехах было доложено Сталину, и достоверно известно ( 8_117 ), что в последний момент, когда А.А.Жданов критиковал Лысенко при Сталине, последний возразил ему, сославшись на то, что товарищ Лысенко сейчас делает важное для страны дело, и, если он даже увлекается, обещая повысит урожайность пшеницы в целом по стране в 5 раз, а добьется увеличения только на 50 процентов, то и этого для страны будет вполне достаточно. Поэтому надо подождать и посмотреть, что из этого получится ( 8_118 ).

В сталинском окружении так и не нашлось никого, кто развеял бы его преувеличенный оптимизм (возможно, диктатор Сталин и не захотел бы никого слушать. Ведь грандиозная задача исходила от него самого, да и за работу взялся самый крупный, по его мнению, специалист - академик Лысенко, кто же лучше его мог знать пшеничное дело).

А младший Жданов, хотя и знал со слов А.Р.Жебрака, что ветвиться некоторые виды пшениц способны только при изреженном посеве, когда "колос от колоса не слышит голоса", и никогда не дают больше урожая, чем обычные пшеницы, видимо, не имел достаточно сил, чтобы разоблачить "новатора" в глазах своего будущего тестя - Сталина. А между тем, начатая шумиха о колосальном успехе с ветвистой пшеницей позволила Лысенко не просто выйти сухим из воды, но и утопить всех критиков.

Ссылки: