Об отношениях Л. Кумпан и Эльги Львовны Линецкой (из далека)

Что можно добавить к этим письмам Эльги Львовны?!. Разве - что и я ее так же нежно любила, но все-таки, может быть, не заслуживала столь безоглядно- материнского отношения... Теперь, через четверть века перечитывая эти письма, я еще раз нахожу в них подтверждение неповторимости наших отношений со "стариками". Уникальности этих отношений. Меня вновь захлестывает волна счастья, когда я опять и опять натыкаюсь на забытые милые подробности нашего общего сосуществования, нашего молодого созревания под их сенью. Я очень любила внешность Эльги, посадку ее красивой головы, ее худощавую стройность и легкость ее походки - даже в те годы, когда ходить ей было уже нелегко и она опиралась на мою руку. Любила ее необыкновенно заразительный смех (а мы с ней любили посмеяться, иногда и в меру позлословить, у нас это как-то слаженно получалось). Смех у Эльги был чуть сипящий от бесконечного курения и напоминал мне патефонные пластинки моего детства, которые тоже, прежде чем начать петь, издавали такой вот сипящий звук. Любила ее огромные светлые глаза на худом, тонком лице, прямую спину, узел пепельных волос на затылке. Чем-то она напоминала фотографии Ахматовой 40-х годов , еще до болезненной полноты Анны Андреевны. Недаром славящаяся острословием Анна Семеновна Кулишер как-то об Эльге сказала (так мне передавали): "Эта ваша еврейская Ахматова!.." Эльге Львовне я обязана знакомством с очень многими людьми, ставшими мне друзьями. Из молодых - с Геной Шмаковым и Костей Азадовским . Я очень хорошо помню тот вечер, когда я впервые увидела этих двух блестящих мальчиков. Между нами было несколько лет разницы. Я была старше, но чувствовала себя в их обществе всегда - и в тот первый вечер тоже - младшей, ибо была гораздо менее развитой и начитанной, с восторгом слушала их разговоры и споры, а также километры стихов, которые в ходе беседы без всякой натуги изливались то из одного, то из другого и читались с необыкновенной красотой, хотя и по-разному. Гена читал не очень звонко-развесисто, но с прелестной мягкой интонацией. Особенно хорошо - Мандельштама , и еще лучше - Кузмина . А Костя почти пел, чуть не доходя до экстаза. Особенно запомнилось мне в его исполнении "К немецкой речи" Мандельштама. Впрочем, стихи и я могла читать километрами и тоже читала неплохо. И, в отличие от них, не только чужие стихи, но и собственные, что, кстати, Эльга тут же заставила меня "изобразить" в тот первый вечер. Молодые люди отнеслись к моим опусам снисходительно-доброжелателыю. Дату нашего знакомства легко уточнить - в этот день у Гены родился сын Кирилл. Счастливый отец сидел развалясь на Эльгином диване и хвастался, что сын родился богатырских размеров. Три килограмма и восемьсот граммов весом!.. Я скромно заметила, что мой сын родился весом четыре с половиной килограмма. "Как вы это выдержали?!." - вскрикнул, хохотнув, Генка.

Из старшего поколения мне вспоминается прежде всего Алексей Матвеевич Шадрин, знакомство с которым мне подарила Эльга. См. Шадрин Алексей Матвеевич

Ссылки: