О преподавании в гимназиях в настоящее время

Окончивши мои воспоминания о Киевской 1-ой гимназии, прошу обратить внимание на все то, что я скажу о преподавании в гимназиях в настоящее время: какие существуют программы и как они приноравливаются к разнообразным требованиям гимназии, об учителях, какие встречаются в настоящее время, о преподавании ими тех или других предметов, какому надзору они подвергаются от попечителя и директора гимназии и чем они связаны в своей преподавательской деятельности. * Рассмотрите программу ежедневных занятий: в день приходится 5 часовых уроков, например, в младшем классе: 1-й час - французский язык; 2-й час - арифметика, задачи письменные или устные; 3-й час - Закон Божий - Ветхий Завет, по Рудакову; затем большая, получасовая перемена, во время которой дети закусывают; если погода хорошая, то дети играют во дворе в пятнашки, в мяч или бегают в запуски; в плохую погоду остаются в рекреационном зале, кричат, визжат и шумят так, что надо удивляться, как они не болеют горлом и голоса их не расстраиваются; преследуют друг друга насмешками и различными прозвищами, доводят других до слез и ожесточения, бывают сильные потасовки и членовреждения - зубов, носа, дерганье за волосы, за уши, кривляются ужаснейшим образом, принимают неподходящие позы и т.д., так что нужно удивляться невниманию надзирателей или надзирательниц гимназии; 4-й урок посвящен чтению и декламации стихотворений и басен; 5-й урок - чистописание, с соблюдением всех правил каллиграфии. После стольких уроков, требующих сильного умственного напряжения, дети уходят домой, голодные и утомленные; наскоро поев, бросаются в постель, отдохнуть и расправить усталые члены, более слабые и задремлют, затем опять приготовление уроков к следующему дню. Программы для всех классов составлены крайне несоответственно силам и возрасту учащихся. Не берется во внимание, что дети должны физически правильно развиваться, требуя движений и пребывания на свежем воздухе, а чрезмерные занятия ослабляют молодые силы. И вы полагаете, господа, что долбня отошла в область преданий? Нет! Ученики и теперь у некоторых учителей заучивают только одни слова, не понимая смысла заучиваемого; иные ученики, обладающие хорошей памятью, легко выучивают целые страницу наизусть, за что и получают похвалу от учителя; а что же должны делать те, у которых память не так остра? Если ученик отвечает своими словами, но нескладно, то вместо того, чтобы поправками и замечаниями приучить его к правильной речи, иные учителя говорят: "если не умеешь выражаться, то придерживайся подлинника", например, истории Иловайского.

Если бы наши гимназии придерживались такого [же] распределения программы, как я видел в Германии, Париже и провинциях Франции, где программы по всем предметам соответствуют возрасту и среднему уровню развития детей и, хоть они кратки, но предметы прекрасно усваиваются и понимаются. А какой толк в том, что у нас преподается такая масса предметов, но прочного знания нет никакого. В немецких школах не изнуряют детей громадностью программ. Распределены занятия так, что уроки, требующие усиленного внимания в классе, чередуются с занятиями, освежающими память и организм учащихся. Устраиваются часто экскурсии, под руководством опытных учителей и учительниц, которые объясняют наглядно все выученное по ботанике или зоологии, приучают детей составлять различные коллекции, и все это служит к лучшему усвоению изучаемых предметов.

Затем, большая многолюдность классов делает воздух в них спертым и тяжелым, что влияет на здоровье учащихся. Необходимо усиленное проветривание классных комнат на переменах, а главное, не делать классы столь многочисленными. В младших классах наших гимназий бывает до 40 человек в каждом. Не удобнее ли, во всех отношениях, устроить и параллельные классы, чтобы каждый класс состоял из 20-25 человек, чтобы преподаватель мог переспросить всех учеников за час и знал бы, как каждый из них готовит свои уроки и в чем некоторые отстают от класса, кто какими обладает способностями и недостатками, что можно требовать от них и как научить их ясному и плавному изложению мыслей. Учитель должен быть виртуозом своего дела, чтобы суметь своими вопросами возбудить и приковать внимание учеников, не только к своим объяснениям, но и к ответам товарищей. Значит, знание учащихся зависит от умения преподавателя и, отчасти, от знания хороших учеников.

Кто такие бывают преподаватели? все ли они любят свое дело? подготовлены ли они к своей деятельности? Скажу смело и справедливо - нет! Учителя гимназий - это студенты университетов, окончившие различные факультеты; но недостаточно одних знаний, чтобы быть хорошим преподавателем, должно иметь специальную подготовку или, по крайней мере, сердечное влечение к этого рода деятельности. Есть такие легкомысленные люди, которые, не имея педагогической подготовки и даже не зная элементарных приемов преподавания, стремятся получить место учителя, чтобы получать хорошее вознаграждение за исполнение своих преподавательских обязанностей, исполнять которые они не могут добросовестно.

Большинство молодых людей идею великого труда обращают в ремесло. И кто страдает от этого? Несчастные ученики; они только чутьем догадываются о шаткости педагогических знаний своего учителя, которому следовало бы еще учиться в этой области, а не производить опыты над бедными учениками, вырабатывая для себя приемы преподавания.

В прежние времена, в 40-х - 50-х годах [XIX века], когда в гимназиях не было такого наплыва учащихся, в классе было человек по 20, детей людей исключительно богатых, из купцов и дворян. В Петербурге в то время было великолепное по идее и важное по своим личным достоинствам учебное заведение, именно, Высший педагогический институт , куда поступали только имеющие большую склонность к педагогической деятельности. И все учителя из этого педагогического института были светилами в знании тех предметов, которые они преподавали, а так же и в умении выбирать приемы их преподавания, например, словесник Иноземцев , естественник Девьен и математик Рощин , впоследствии преподаватель в высших военных заведениях. Их личность их преподавание оставили неизгладимый след в умах и сердцах гимназистов моего времени, они живы еще и до сих пор, так что и в преклонных уже [наших] летах чувствуется радость при мысли, что мы были их учениками и потому хорошо окончили курс гимназии.

Теперь спрашивается, кто виноват в плохом составе учителей нынешних гимназий? Они назначаются начальством учебных округов. Кто оберегает данное заведение, чтобы оно было образцовым и педагоги в нем были опытные и с выдающимися знаниями своих предметов? Директор гимназии. И мы видим, что происходит от этого на деле. Если директор математик, то все внимание обращено на предметы, сюда относящиеся; если он филолог, то наибольшее внимание уделяется русскому языку, словесности и т.п.; словом, постановка педагогического дела исковеркана, между тем, как в среднем учебном заведении все предметы - общеобразовательны, а потому должны быть поставлены все на равной высоте. В особенности провинциальные гимназии страдают незнанием своего отечественного языка. Сочинения на заданные темы почти все изложены удивительно не по-русски.

При министре Толстом , когда требования на латинский язык были ужасно строги, русские сочинения учеников отзывались латынью, не были соблюдаемы строго правила русской грамматики и фразы имели латинское построение. Теперь обратите внимание, как понимает высшее начальство сущность и значение педагогического совета учащих (учителей) .

Учащие ни в каком случае не самостоятельны - они во всем подчинены директору и должны считаться с его мнением; их возражения при решении какого-нибудь вопроса, хотя бы были основаны на продолжительном опыте и положительном знании, остаются воплем в пустыне, иными словами, на них не обращают внимания, а решается все так, как желает того директор.

Директор дает вполне самостоятельно характеристику учителей гимназии для высшего начальства и, конечно, отзыв его бывает пристрастен в хорошую или дурную сторону; беспристрастие явление очень редкое. Этим характеристикам директора верят всегда, а потому часто поступают с учителями несправедливо; учителя иногда подвергаются, без всяких объяснений, изгнанию или переводу в другую гимназию, которая считается как бы местом ссылки для строптивого или мало знающего, неопытного преподавателя. Оттого преподаватели, большею частью, молчат во время педагогического совета и подчиняются во всем директору, боясь, чтобы их не изгнали без всякого суда, ведь у многих из них есть семья. Такое насилие над учителями в большом ходу и оттого отношения учителей и директора чрезвычайно неестественны и натянуты. От этого страдают также и ученики, так как нельзя поручиться в таких случаях за добросовестное отношение преподавателей к ним.

Неестественные отношения между педагогическим персоналом гимназии порождают массу нелепых слухов об учебном заведении; составляется плохое мнение о составе преподавателей и о деспотическом нраве директора; дети его боятся, не любят, в особенности, если директор имеет суровый вид, кричит, топает ногами и глаза его сверкают от вспыльчивости. Некоторые, вероятно, допускают все это, как средство для установления строгой дисциплины. Если бы и у нас, как в Германии, через каждые два года назначался съезд учителей, например по 2 или 3 человека от уезда, в губернском городе, для выработки программ по всем предметам, начиная с младших классов и кончая выпускными, чтобы собравшиеся учителя могли рассмотреть учебники и признать их пользу или непригодность для учеников, хотя бы они были одобрены ученым комитетом, наконец, обсудить методы преподавания тех или других предметов.

Особенное внимание следует обратить на преподавание русского языка и всеми способами стараться развить правильную и свободную русскую речь у учеников; для этого необходимо выразительное чтение стихов, басен, отрывков из драм и прозы; развить у детей понятие о ритме стиха и задавать сочинять стихи и басни на известные размеры стихосложения.

Теперь, как и прежде, есть учителя ленивые, беспечные и небрежные: они, как и тогда, задают урок, например истории, географии - "отселе и доселе"; спрашивают урок рассеянно, устремив свои глаза в даль и не допуская никаких рассуждений в классе, так что такие уроки для учеников тягостны, скучны и бесплодны. Иные не сознают пользы живого и увлекательного рассказа учителя во время урока, а это служит к подъему духа и энергии в учащихся. Чтение кстати отрывков из поэтов или других писателей, поддерживая внимание, развивает учеников. Такие приемы учителей прекрасно влияют на учащихся, устраняют их рассеянность, а постоянные вопросы потом о прочитанном помогают усваивать предмет, и яснее становится суть дела. По окончании урока ученики выходят почти с приготовленными к следующему дню уроками, остается только просмотреть утром на свежую память, и знания прочно усвоены.

Какая может быть польза, положим, от учебника Кареева [по истории], в котором на каждой странице несколько иностранных слов; приходится приготовлять урок с лексиконом, да и трудно запоминается. Кажется, пора настойчиво требовать, чтобы учебники писались ясным русским языком, по возможности, без иностранных слов, осложняющих и отягощающих память и мешающих ясности изложения. Развивающим образом влияли бы на учеников беседы учителя в классе о данном предмете по очереди с каждым из учащихся, а затем общие прения всего класса, под руководством учителя, обязанность которого направлять течение беседы, исправлять неточности в выражениях и сдерживать пыл спорящей молодежи.

В Германии везде, а в русских гимназиях - в некоторых, где есть хорошие преподаватели словесности, кроме ежедневных уроков, раз или два раза в месяц назначаются критические состязания на темы, выбранные самостоятельно одним из учеников и касающиеся образцовых произведений классиков. Критический разбор самостоятельно для этой цели выбранного произведения приучает учеников к красивому и ясному изложению, вдохновенному и вполне самостоятельному. Для приучения различать и понимать красоту стихотворений и вообще поэтических произведений необходимо заставлять учеников читать с выражением, даже с пафосом, отрывки драм, стихотворений и прозы, как например Тургенева: "Как хороши, как свежи были розы" и т.п.

У нас всеобщая литература излагается для учеников удивительно поверхностно, например относительно произведений Шиллера - перечисляется, сколько написано им стихов, поэм, драм, а о "Тридцатилетней войне", о "Лагере Валленштейна" - учащиеся ничего не знают; о произведениях французских ложно-классиков - Корнеля, Расина, Евгения Мюссе, об историческом писателе вроде Талейрана - даже и понятия не имеют. Мало кто из учителей советует приобрести себе собрание лекций об иностранных писателях, например "Историю французской, немецкой, английской и итальянской литературы" Петра Вейнберга. Ученики очень поверхностно знают трагедии и драмы Шекспира, об испанской же литературе, с такими писателями как Кальдерон, Лопе-де-Вега, и не слыхали. Даже преподаватели не все знают, например, о существовании Н.И. Стороженка, профессора Московского университета по всеобщей литературе.

Дети способные и талантливые в музыке, любящие пение, имеющие влечение к рисованию, лепке и выпиливанию по дереву - не имеют возможности развить свои способности вследствие ограниченности программ по этим предметам и небрежной постановки их преподавания. Пение, если преподается, то больше по слуху, без всяких теоретических правил о размере, фразировке и оттенках в исполнении хоровых вещей, как церковных, так и светских. Вся наша Русь православная поет, по слуху запоминая мотивы песен и гармонических комбинаций. В учащихся не развивают стремления к художественному исполнению в пении и музыке. Учащиеся более кричат, чем поют, вследствие чего голоса дрожат и такие вещи, как Бортнянского, Березовского, Сарти, Галлюпи выходят очень слабо. Ученики чувствуют, что знания их учителей в музыке весьма ограничены, и потому часто к учителям пения относятся с презрением и называют их "отставными козы бара-банщиками".

На душе министерства, а также директоров гимназий, лежит большой грех в том, что ничего не делается для развития в детях способностей к искусствам разного рода. Необходимо, чтобы было обращено серьезное внимание на преподавание музыки и рисования, в продолжение всего курса гимназии, и чтобы учителя искусств имели солидную подготовку и знание каждый по своему предмету. При пении не только чтобы заботились об устройстве хорошего хора, но заботились бы также и о правильной постановке каждого голоса и о сохранении его, прекращая занятия во время ломки голоса при переходе в старший возраст. При рисовании заставляли бы учеников побольше рисовать с натуры, а не копировать, и сохраняли бы все рисунки, начиная с первого, чтобы и сами дети, и родители, и начальство видели постепенные успехи рисования карандашом, пером, тушью и различными красками; сохранение рисунков приучает также к аккуратности. Вообще, все предметы лепки, выжигания, выпиливания должны сохраняться, для проверки успехов, сделанных учащимися. Во время рождественских праздников следует устраивать выставки учениче-ских работ по всем отраслям искусств, чтобы знакомые и родственники учащихся имели свободный доступ на выставку и оценили бы успехи учащихся; это возбудило бы рвение у исполнителей к дальнейшему совершенствованию.

Необходимо во всех классах мужских и женских гимназий ввести гимнастику, которая так необходима для правильного физического развития; особенно хороша гимнастика на открытом воздухе, конечно, в теплое время года, маршировка, бег и т.п.; для развития силы мускулов хорошо иметь в классах гири, чтобы на переменах желающие поразмяли свои члены. Танцы так же должны быть обязательны для всех, так как они в особенности развивают ловкость и грациозность движений и фигуры, а потому учитель должен следить, чтобы все ученики танцевали, а не отказывались от танцев, разве только в случае какого-нибудь физического недостатка.

Я могу прямо сказать, что гимназисты и гимназистки, окончившие курс, имеют очень плохое знание пройденных предметов и вообще мало развиты и мало подготовлены к слушанию лекций в университете и на курсах. Я очень удивляюсь, что аттестаты зрелости выдаются тем, которые имеют круглую "тройку" по всем предметам. Я могу привести факты, которые, по-моему, говорят о неразвитости окончивших гимназию; они не умеют, например, прочесть толково вслух газету, соблюдая хотя бы знаки препинания, написать удовлетворительно хоть маленькое прошение о поступлении в учебное заведение или на службу и т.п.

Я нередко задавал себе вопрос; отчего нынче такой наплыв учащихся в средние учебные заведения? Неужели все способны к изучению стольких предметов по намеченным программам? Иной, малоспособный по своему телосложению и силам, мог 6ы сделаться прекраснейшим столяром, токарем, слесарем или кузнецом, но мы видим, что массы таких все-таки идут в гимназию, и родители из всех сил и средств поддерживают их, думая, что, окончив гимназию и университет, сын их будет следователем, прокурором, врачем и т.п. Многие родители - простые мещане, сторожа, повара, кухарки - заботятся о том, как бы получше одеть своего Петю или Сашу и продержать его в гимназии, а о том, способен ли он к учению или нет, они и не думают.

Если бы учителя и начальство гимназии строго держались правила - не тянуть мало-способных и неразвитых учеников из класса в класс, то репетируя их, то подготовляя, а настойчиво советовали бы родителям определять своих детей в заведения, соответствующие их способностям и наклонностям, то иной мог 6ы быть хорошим таксатором, другой поступил бы в школу художеств, тот - резчиком, позолотчиком, стенографом, бухгалтером, телеграфистом, сортировщиком, наборщиком, писцом и т.д. А то все имеют сильное стремление попасть из гимназии в университет, именно потому, что университет дает много прав, заманчивых для молодежи. Если бы правительство решилось уничтожить все права по образованию в высших учебных заведениях, то, наверное, вместо 12 000 студентов в одном университете, было бы не больше тысячи или двух. Теперь в столичных университетах почти по 12 тысяч студентов в каждом; большинство на юридическом факультете; знаний их и занятий проверить невозможно.

Студенты-юристы снуют по улицам, изучают биллиардную игру, пропивая то, что дают им родители на годичное их содержание в университете, а потом беспокоят начальство, нахально и недобросовестно прося пособия на дальнейшее прожитье. Я не говорю о тех студентах, которые способны, трудолюбивы и действительно нуждаются в пособии. Возьмите, например, естественный факультет: там легко убедиться, что студент работает, успевает, делает изыскания, представляя результаты опытов по химии, физиологии и т.п.; студенты пишут рефераты о прочитанных, наших и иностранных, сочинениях, представляют годичные сочинения на разные темы. Так же можно проверить работы студентов медицинского факультета: они представляют каждую неделю препараты по анатомии, а также отчеты о наблюдаемых в клиниках болезнях (студенты-кураторы), представляют свои работы по фармакологии, свои наблюдения по изучению различных болезней и отчеты о том, какие сделаны были операции в продолжение известного семестра. Такие работы - лучшие показатели усердия студентов в занятиях.

Затем, проверкой студентов, окончивших юридический факультет и желающих получить судебную должность, могут служить возложенные на них обязанности, напри-мер, защита уголовных преступников, с требованием дельного и хорошего изложения защиты и правильного применения в каждом случае законов, сенатских решений и т.п. И только после успешного выполнения возложенных обязанностей кандидаты могут быть зачислены на действительную службу - в окружный суд или судебную палату.

Все студенческие беспорядки происходят оттого, что люда, стоящие во главе университета (ректор, совет профессоров, инспектора) действуют не так, как должно на самом деле. Все они как-то заискивают у студентов и потому бывают первыми виновниками беспорядков. Дозволяют студентам не держать вовремя экзаменов и не придерживаются строго законов и правил, хорошо изложенных в кодексе университетских уставов. Если бы начальство строго придерживалось упомянутых правил, а после 2-х или 3-х замечаний и выговоров ректора, студенты не унимались, то их удаляли бы на 3 месяца из университета, в случае упрямства - на год, а потом исключали бы совсем из университета, для отбывания воинской повинности, без всякого снисхождения; так же должны быть увольняемы студенты, не посещающие лекций и даже живущие по другим городам во время занятий. Такое строгое соблюдение правил университетского устава, мне кажется, отрезвляющим образом подействовало бы на легкомысленных студентов; притом лишение стипендии, за нерадение и непосещение лекций, и высылка на место жительства, к родным, опекунам, попечителям, непременно смягчили 6ы и образумили студентов. Профессора и инспектора должны знать непременно фамилии неблагоразумных и строптивых студентов и, если они сбивают товарищей, стараясь поднять шумные и возмутительно дерзкие протесты, то должны быть исключаемы без всякого снисхождения, как вредные элементы, и отданы под уголовную ответственность. Если начальство не держит-ся таких строгостей, то в этом его громадная вина; это послабление в последнее время столько погубило хорошей, талантливой молодежи и, вследствие этого, развратило ее. Виноваты и профессора, которые играют в "популярность" со студентами, допускают всевозможные препирательства молодежи с собою по различным предметам. Вредит делу успешного и серьезного занятия науками то, что молодым людям, не имеющим собственных средств к жизни, можно вступать в брак, часто под влиянием минутных увлечений; такие студенты должны отрывать себя от занятий науками, для добывания средств к пропитанию.

У университетской молодежи нет теперь стремления к изучению наук, и вся она спешит заняться политикой...

Ссылки: