Коля (брат В.П. Некрасова) был замучен ГПУ

В.П. Некрасов неоднократно вспоминал о своем, более талантливом старшем брате. Вот, например, отрывок из повести "Саперлипопет" : " Коля был очень талантлив. Мне ясно это особенно теперь, когда я зглядываю его рисунки. Они сохранились. Я их развесил над ломберным столиком. Рисованию нигде никогда не учился, но его пастельки, гуаши и коллажи сделаны рукой не любителя. Они на уровне тех лет, лет перехода Кандинского от Мюнхена к самому себе. Но Коля никому не подражал. Смотрю на свои рисунки - тоже всю жизнь рисовал - то под Добужинского, то под Бенуа, Билибина, Акимова, а то вдруг вылезает Гоген, Озанфан. Сделано много, но пусть лежит в папках, показывается друзьям, выставлять нельзя - подражание, нет собственного лица. У Коли оно было.

Он и писал. Больше по-французски, но кое-что и русское сохранилось. Какие-то начала, недописанные. Странное, полукафкианское. Какой-то тип, живущий с улиткой: Увлекался театром, эстрадой. Сохранилась тетрадочка с вырезками из парижских журналов. Знаменитые шансонье, звезды кафешантанов и кабаре. Кем был бы он, переживи он свои восемнадцать лет? Не вернись он на родину."

А в очерке "Мама" Виктор Платонович рассказывал о трогательном отношении Зинаиды Николаевны к сыну-подростку, молодому человеку и уже взрослому мужчине (в отличие от строгой тетки) и с огромной любовью и теплотой - непосредственно о матери:

Всю жизнь она работала. В 1906 году закончила университет в Лозанне, а через два года "Зинаида Николаевна Некрасова, урожденная Мотовилова, вероисповедования православного, дочь дворянина, доктор медицины Лозаннского университета, подверглась, с разрешения Министерства Народного Просвещения, испытаниям в Медицинской Испытательной комиссии при Императорском Харьковском Университете в апреле и мае года, при чем оказала следующие успехи и удостоена степени "лекаря".

"Детство и юность - Швейцария, Лозанна . Нет, они не были эмигрантами, просто тогда так велось - образование за границей лучше, чем дома. Там же встретилась с моим отцом. Там же родился и Коля . В 1915 году заграничная жизнь кончилась, вернулись домой. Но Швейцарию и Францию мама вспоминала постоянно. С особой любовью и теплотой - Париж .

"Вот бы тебе, Викочка, туда. И французы б тебе понравились, всегда веселые. Не то что швейцарцы, те больше о еде и пищеварении:"

Осуществилась теперь мамина мечта, я в Париже. Но сейчас не "belle epoque" ("Прекрасная эпоха"), сейчас инфляция, веселых куда меньше, Думаю, что самой веселой, окажись она здесь, была б именно она.

В гражданскую войну в семье Некрасовых произошла трагедия. Виктор Платонович так о ней вспоминал:

В 1919 году трагически погиб мой старший брат Коля, ему было восемнадцать лет. Мальчик на редкость одаренный. Смотришь на его чудом сохранившиеся рисунки, висящие у меня на стенке, и диву даешься. Ни на кого не похоже, собственное лицо, слегка "левоватое" и очень профессионально. А нигде не учился. И писал, кое-что сохранилось. Тоже по-своему и совсем не по-детски, чуть-чуть от надвигавшегося уже абсурда. Почти всю свою жизнь прожил в Швейцарии и во Франции. С матерью был очень дружен, с теткой - не очень, крутой у нее нрав был.

В связи с этим и оказался он в тот нелегкий год в Миргороде , где жил наш отдаленный родственник-врач С.Н. Эрн . Правительства на Украине сменялись одно за другим. В один из приходов красных у него проведен был обыск. Нашли французские книги, приняли за шпиона и убили, засекли шомполами, бросили в реку Псел . Мать ездила на розыски, но разве найдешь? Мне было тогда восемь лет. Помню маму, приехавшую из Миргорода. Никогда больше не видел я ее такой. Она плакала, я тоже. Сидели вместе на диване и плакали (из очерка "Мама").

"Косвенную вину" тетки племянник все-таки не обосновал. Возможно, "намек на обвинение" стал результатом драматических психологических переживаний В.П. Некрасова. Сама С.Н. Мотовилова в одном из писем И.Р. Классону обещала рассказать обстоятельства отсылки Николая в Миргород, но только при личной встрече: "Я, если когда-нибудь мы с Вами встретимся, расскажу Вам, как трагически погиб Зинин старший сын из-за дикой скупости маминых родственников, и до революции и после революции богатых людей".

Лишь в письме сестре в Лозанну была раскрыта подлинная причина:

"В двадцатых годах был дикий голод, мы кое-как переносили, а Коле было восемнадцать лет, и ему это было труднее. Мама решила тогда отвезти Колю в Миргород и поместить в санаторий. Так и сделали. Из санатория мы получили от Коли довольное письмо: им давали мясные котлеты, а мы-то уже больше года ели только пшено и пшено. Суп из пшена и кашу из пшена. Когда Коля вышел из санатория, эти мерзавцы Эрны ( Николай Антонович фон Эрн умер в 1914-м, значит, "мерзавцы" - это его вдова Александра Яковлевна и их уже взрослый сын Сергей ). не пустили его к себе и денег не дали, а проезд в Киев был тогда закрыт. Какие все-таки мерзавцы эти богачи, бывшие помещики! Ну, Коля и погиб. А он, по-моему, и в живописи, и во всем остальном (как актер, например) был куда талантливее Вики".

Нина Соломоновна Камай-Мотовилова из Ленинграда в своем письме И.Р. Классону подтверждала мотивы отъезда Николая в Миргород, но расходилась с В.П. Некрасовым и С.Н. Мотовиловой по году его гибели: "Старший сын Зины Николай Платонович Некрасов (1902-1918) убит не в имении Эрна - Солоновщино , а в миргородском ЧК . Его взяли из туберкулезного санатория, куда Зина его отправила по настоянию тети Алины, приняли за французского шпиона, потому что он говорил по-французски и носил в 1918-м крахмальные воротнички и манжеты. Ему было всего шестнадцать лет, он был очень талантливым мальчиком. Убивали двое суток, все это время он кричал на весь Миргород: "Мама!!!". А его двоюродный дядя Сергей Николаевич Эрн , известный в городе врач, боясь за свою шкуру, слова в защиту не сказал".

Примем, что Николай погиб в гражданскую войну в застенках чекистов "ни за что". И эта погубленная жизнь начинающего таланта (а, может быть, и гения?) - все на том же кровавом счету большевиков. Итак, пребывание киевского семейства Некрасовых-Мотовиловых в России началось с жуткой трагедии.

Ссылки: