Дети Р.Э. Классона в Баку и Прибалтике

Как видно из сохранившегося любительского фото, в Баку родители устанавливали детям большую рождественскую елку (которую приходилось заказывать в Центральной России!).

Сохранились и бесхитростные воспоминания И.Р. Классона о "курортно- бакинском периоде" жизни семьи, с множеством занимательных подробностей. См Фото Дети Классона Р.И. и Языкова в Баку, 1903 г

В 1900-м годовалый Иван подхватил то ли в Боржоме , то ли в Баку дизентерию. Поэтому, начиная с 1901 г., они на лето стали ездить не в Боржом, а на Рижское взморье , по совету московского детского врача Сергея Ивановича Веревкина большею частью в Карлсбад и только одно лето - в Ассерн 14-1 .

В Карлсбаде Софья Ивановна снимала большую двухэтажную дачу у заведующего рижской тюрьмой : "Он иногда привлекал подчиненных ему тюремных надзирателей для работы в его довольно большом саду при даче. Наш отец, когда приезжал к нам, в разговоре с мамой называл их "каторжниками", как если бы хозяин дачи эксплуатировал на ней заключенных. <...> В один из проездов через Москву мама показала меня, по поводу экземы, знаменитому детскому врачу Нилу Федоровичу Филатову . И он прописал нафталановую мазь, которая мне очень помогла. А до этого в Карлсбаде я один раз так расчесал экзему под коленками , что когда она подсохла - при согнутых ногах, то мне было больно выпрямить их, и пришлось полдня сидеть на стульчике, вместе с которым няня переносила меня вслед за петухом (заинтересовавшим меня)".

А вот воспоминания И.Р. Классона о своем пребывании в Баку (причину поспешного отъезда Софьи Ивановны с детьми из этой национальной окраины Российской империи - измены мужа, как и его обещание "вести себя хорошо" после возвращения в Москву в 1906-м - мы уже упоминали в главе Особенности Бакинского колорита ):

Осенью 1903 г. мама с детьми переехала в Москву, и я кое-что из жизни в Баку помню. В Баку отец с семьей жил сначала в Черном городе (этого я не помню), но вскоре переехал в Белый город - в построенный "Электрической силой" рядом с одноименной электростанцией двухэтажный дом высшего персонала. Наша квартира занимала весь второй этаж. Квартира была огромной, с длинной крытой террасой. В ней имелось больше десяти комнат и две или три ванных. В каком году был обвал штукатурки с потолка 14-2 , я не знаю, сам этот случай не помню, но помню, что Соня какое- то время ходила с повязкой на голове. После обвала родители обследовали оштукатуренный потолок во всей квартире и определили, как ненадежное, место слева от входа в кабинете отца. Это я запомнил, так как в то время в Баку приехал председатель или член правления "Электрической силы" [ Алексей Августович] Давидов (он был еще директором [Петербургского] Международного банка). За обедом он сказал, что привез для меня подарок, но оставил его в кабинете. Мне велели пойти за ним, однако я быстро вернулся и сказал, что сверток лежит на столе в том месте кабинета, куда мне запрещено заходить. Мне все же позволили, в виде исключения, зайти в запретную зону и взять подарок: отец хорошо разбирался в теории вероятности и больших чисел. <...> Моя сестра Катя родилась 2 ноября (старого стиля) 1901 г. Отец вспоминал, что в этот день забил самый большой нефтяной фонтан. Я помню, что из окна квартиры был виден пожар в нефтяной цистерне на соседнем участке [нефтепромышленника] Манташева . Правда, эти цистерны [все-таки] были ограждены от участка "Электрической силы" брандмауэром. Катю назвали в честь постоянной маминой акушерки Екатерины Павловны : в 1901 г. ее приглашали в Баку, а в 1904-м - в Карлсбад, где должен был родиться Павел . Соне в Баку было 8-11 лет, и она училась дома. Для этого родители пригласили молодую учительницу (гувернантку) Ольгу Николаевну Тимохович . Она происходила из небогатой офицерской семьи, окончила институт (закрытое женское учебное заведение). Это была первая Сонина учительница немецкого языка. В результате произношение у моей сестры оказалось испорчено навсегда. Причем еще больше, чем у остальных детей нашей семьи, учившихся у прибалтийских немцев (которые плохо различали звуки "e": открытое "B?r" и закрытое - Meer, Leber, legen).

Фото (класс) 019-3 Ольга Николаевна Тимохович и Софья, Баку, 1902 г.

<...> Однажды отец взял меня с собой на станцию Биби-Эйбат . Там в котельной Леонид Борисович Красин , что-то демонстрируя отцу, потянул вниз какую-то цепь и потом показал, что руки у него стали черными от сажи. Помню, отец повел меня на пристань и стрелял в цель - плававшие в воде перегоревшие электрические лампочки. Он показал мне примыкавшую к пристани крытую купальню, и меня поразило, что вода в ней была зеленой, а не бесцветной. Меня первый раз, в три или четыре года, возили в театр - на оперу "Снегурочка". Мама заранее рассказала содержание сказки и о том, что в ней Снегурочка растаяла, а в театре живая певица растаять не может и поэтому она опустится под сцену - провалится. Я вспоминал потом, что считал этот момент самым главным в представлении и поэтому все время ждал, когда же она провалится. Потом вспомнили, что для детей взяли бутерброды и котлеты, мне в антрактах их предлагали, но я отказывался и попросил есть лишь тогда, когда мы в фаэтоне почти уже доехали до дома. <...> В те годы, в Баку, я задавал иногда оригинальные вопросы. Например, показывая на свои щеки: "А зачем здесь кожа?". Мне объясняли: чтобы разжевываемая пища не вываливалась изо рта! Или: "Когда Христос возносился на небо, его снизу ветром поддувало?" Я видел, что ветер иногда поднимает вверх сухие листья, и вознесение Христа пытался объяснить как естественное, [физическое] явление".

Ссылки: