Журавлев Семен Максимович

Журавлев Семен Максимович и Наталья Владимировна Кинд -трудно представить себе столь разных людей. Простой сибирский крестьянский паренек, шахтер, комсомольский вожак, чекист, которого направили в Якутию наводить порядок в алмазной экспедиции,- и дочь петербургского профессора. Кроме особого рода внутреннего достоинства, которое было свойственно, несмотря на всю непохожесть, и Кинд, и Журавлеву, их связывали события рокового августа 1953 года. Если бы С.М. Журавлев тогда не дал Кинд лодки и снаряжение, а она не пошла бы на Ботуобию и не нашла там кристалл алмаза, как это предсказывал Николай Андреевич Бобков , то еще не известно, как долго плутали бы на Вилюе поисковики.

Первым важность рекомендаций Кинд о перспективности поисков алмазов на Малой Ботуобии оценил начальник партии N 128 С.М. Журавлев, который уже в зимний сезон 1953/54 годов направил отряд горняков на М. Ботуобию, который в тяжелых условиях суровой якутской зимы взял там крупнообъемную пробу галечников, откуда было извлечено 69 кристаллов алмаза. Ботуобия "переплюнула" сразу все вилюйские россыпи алмазов. Стало ясно, что геологи стоят на пороге долгожданного открытия. Далее из Елагиной 2003

В Сюльдюкаре к появился новый начальник 128-й поисковой партии С.М. Журавлев. Полагаю, что любой другой человек, оказавшийся на месте Журавлева, едва взглянув на утопающий в болоте, заплесневевший поселок, не стал бы распаковывать своих чемоданов, а поспешил бы уплыть оттуда хоть на паре связанных бревен. Но не таким человеком был Семен Максимович, закаленный многолетней партийно-хозяйственной работой. Ему понадобилось немного времени для того, чтобы понять - нельзя требовать хорошей работы от людей, которые находились в таких ужасных условиях. Он сразу же приступил к кординальным переменам, начиная со строительства нового поселка на высоком противоположном берегу Вилюя, неподалеку от обогатительной фабрики. Русоволосый, в старом морском кителе, со светлыми бакенбардами и коротенькой бороденкой, он напоминал шотландского шкипера с парусных каравелл, а попыхивающая во рту короткая трубка усиливала это сходство. Можно было позавидовать неутомимой деятельности и энергии Журавлева. С раннего утра и до ночи долговязая его фигура мелькала во всех концах Сюльдюкара: на фабрике, рудном дворе, среди строившихся домов. Вечно пьяная, не желавшая работать "братва" быстро признала в нем волевого "хозяина" и подчинилась. Случайные люди отсеялись, остальные сработались, образовав коллектив, который в скором времени стал в экспедиции передовым. Впервые стали выполнять план и до наступления зимы перебрались с левого берега во вновь отстроенный поселок, дома в котором глядели не на зыбкое болото, а на реку. Новый поселок поднялся на сухом берегу в окружении сохранившихся при строительстве сосен, и жители могли распрощаться с болотными сапогами и раскрытыми над спящими детьми зонтиками. Были построены и другие жизненно необходимые строения - от бани до детских ясель, растянули даже многоместную палатку, в которой по вечерам стали показывать кино.

Сюльдюкарцы зажили новой жизнью, в которой уже не оставалось места пьянкам. Уезжать отсюда не стремились, заинтересованные высокими заработками. На следующий год мы опять попали в Сюльдюкар, не узнавая ни поселка, ни помолодевших жителей с порозовевшими лицами. На левом берегу остались догнивать ни на что больше не пригодные убогие халупы, в одной из которых около месяца прожили мы в ожидании самолета и сожгли такое количество дров, которых в нормальном доме хватило бы на две долгие холодные зимы. См. Журавлев в Сюльдюкаре

До приезда на Вилюй у С. М. Журавлева накопился большой опыт руководящей работы. Пройдя все степени партийно-хозяйственной иерархии, от комсомольского вожака до секретаря райкома, был и заместителем управляющего трестом Лензолото, и начальником Усть-Кутской геолого- разведочной экспедиции. Говорили, что обком перебрасывал его с золота на алмазы для укрепления кадров Амакинской экспедиции. В нем удачно сочетались организаторские способности с умением ладить с людьми, без панибратства и высокомерия. Энергичный, с решительным характером, оказавшись в новой сфере деятельности, он не считал зазорным учиться и постигать то, что оставалось за пределами его знаний. Разговор с Бобковым помог ему уяснить задачи Амакинской экспедиции, глубоко его заинтересовавшие. Прогрессивно мыслящий, Журавлев загорелся надеждой на удачное завершение маршрутов по Ботуобиям. Гибель Н. А. Бобкова воспринимал как личное горе, стараясь помогать осиротевшему отряду. А в целом был добрым и душевным человеком, и при первом же кратком знакомстве это становилось понятным. Деликатно добивался у Наталии Владимировны, чем бы смог облегчить им горе, и, узнав о желании доставить меня из Укугута, рискнул в дождь и непогоду отправить туда самолет. На следующий год на Малой Ботуобии наша партия постоянно чувствовала его заботливое внимание, проявлявшееся даже в мелочах, без которого всем нам пришлось бы намного труднее. Он искренне считал, что Наталия Владимировн только опять включившись в работу сможет быстрее выйти из сковавшего ее оцепенения, и деликатно советовал поскорее возвращаться к прежней активной деятельности. 

Журавлев один из немногих искренне порадовался он возвращению Н.В. Кинд с Малой Ботуобии с драгоценной находкой и убедительно подтвердил ее обогащением песков из русла этой реки. Руководство экспедиции отрицательно отнеслось к такой самовольной поспешности Журавлева и давало понять, что благосклонно воспримет заявление об уходе. После открытия алмазных месторождений руководство Амакинской экспедиции перестало нуждаться в таких одержимых, полных энтузиазма, инициативных людях. А Семен Максимович был человеком гордым, с чувством собственного достоинства, он не стал дожидаться повторных напоминаний и поспешил подать в отставку. Прошение без промедления удовлетворили, однако Якутский обком партии успел оценить деловые качества С. М. Журавлева, выпускать его из республики не захотел, предложив включиться в иную сферу деятельности - заняться подъемом сельского хозяйства. Вскоре им был создан и выведен в передовые один из крупнейших в Якутии совхозов - "Эльгяйский", в котором стал директором. Он сбрил шкиперскую бородку, сменил фуражку на берет и напоминал иностранного туриста, с былой стремительностью отмеривая широкими шагами свое новое хозяйство. Журавлева избирали депутатом Верховного Совета республики нескольких созывов, удостоили многих государственных наград, но широкая известность головы ему не вскружила.

Как и прежде, с большим вниманием относился он к подчиненным, оставаясь скромным неутомимым тружеником, добросовестно выполнявшим любую работу.

После тяжелой болезни С. М. Журавлев стал персональным пенсионером и переехал на постоянное жительство в Иркутск, где его небольшая квартирка радушно распахивала двери перед приезжающими якутянами. Болезнь не сломила мужества этой сильной личности, он поступил слесарем на Релейный завод, одновременно активно занимаясь общественной деятельностью.

В 1982 году заводская малотиражка посвятила ему большую статью, отмечая неутомимую энергию и редкостную чуткость, делая акцент на душевной красоте и высоконравственных человеческих качествах. В совхозе "Эльгяйский" не забывали первого директора, в благодарность за добрые дела построили ему на самом красивом месте просторный дом, куда он приезжал летом, сохраняя живой интерес к делам совхоза и помогая словом и делом новому директору. Семен Максимович узнал наши московские адреса, регулярно писал письма и звонил по телефону, поздравляя с праздниками.

Иногда в его словах проскальзывали сетования на старческие недомогания с непроходящей болью в позвоночнике, затруднявшей поездки в городском транспорте. Дата его кончины осталась для нас неизвестной, но имя С. М. Журавлева должно стоять рядом с геологами - первооткрывателями алмазных месторождений.

Ссылки: