 |
Создание и отработка оружия класса "воздух-поверхность" с лазерным самонаведением
В целом же время, когда мы работали над МиГ-23 , явилось одним из самых продуктивных периодов в послевоенной истории нашего авиапрома, когда сотни научных и производственных коллективов в кратчайшие сроки осуществили грандиозный прорыв на различных направлениях науки и высоких технологий. Тогда появилось в нашей стране и оружие с лазерным самонаведением. Дело в том, что в период отработки МиГ-23 новым главнокомандующим ВВС был назначен маршал авиации Павел Степанович Кутахов .
Уже первые его шаги на этом поприще показались нам неординарными и вызвали неоднозначную оценку. По традиции все генеральные конструкторы должны были рассказать ему о разработках, которые они ведут, на расширенном заседании коллегии МАП. Наш министр Петр Васильевич Дементьев придавал таким встречам очень большое значение, поэтому, как всегда, несколько раз собирал у себя будущих участников заседания, проводя своеобразные "тренировки" перед демонстрацией всего, что может МАП, новому главкому ВВС. И вдруг накануне этого смотра Кутахов в разговоре по "кремлевке" обмолвился Дементьеву, что хотел бы посмотреть и наши достижения в области лазерных систем .
В то время о них никто даже не слышал, в том числе и Дементьев. Поэтому он тут же вызвал меня и с ходу задал вопрос:
- Ты что-нибудь знаешь об оружии с лазерным самонаведением? Я ответил:
- Конечно! А случилось так, что однажды, когда мы с Давидом Моисеевичем Хоролом летели на очередные испытания МиГ-23 во Владимировку, разговорились с ним о результатах работы академиков Басова и Прохорова , за которые они совсем недавно получили Нобелевскую премию . Речь зашла о лазерах, о когерентном излучении - впервые тогда это изобретение было представлено широкой общественности и обойти его своим вниманием мы не могли. -
- Слушай,- сказал я Хоролу,- а почему бы нам не использовать этот когерентный луч для подсветки наземной цели? Летчик в перекрестие прицела ловит наземный объект, синхронно на него направляется лазерный луч и высвечивает "пятно", окрашивая тем самым цель и резко повышая ее контрастность на сложном наземном фоне. А мы строим систему самонаведения ракеты на это "пятно". В то время мы еще не знали, что американцы готовились применить во Вьетнаме лазерную бомбу. Просто я ухватился за контрастность лазерного пятна, которую можно было бы использовать и в авиации, опираясь на работы Басова и Прохорова.
Хорол, человек очень динамичный, мгновенно уловил суть идеи, и, вернувшись в Москву, мы окунулись с ним в ее разработку. Через месяц или чуть больше написали небольшой отчет о том, что проделали, где изложили принцип построения фронтовых ракет с лазерной подсветкой цели. О бомбах в нем речь не шла, потому что они, когда падают, отстают от самолета и цель надо подсвечивать под большим углом к направлению полета машины. А ракета летит впереди и, если держать луч в нужном районе, она в него и придет. Однако отчет этот никакой реакции ни у кого не вызвал и получилось, что мы его написали как бы для самих себя. Теперь же он пришелся очень кстати.
Когда я сказал министру, что кое-что знаю о лазерном оружии, он спросил:
- Ты можешь на эту тему что-нибудь нарисовать?
- Только общую схему, весьма примитивную.
- Нарисуй хоть ее и будь готов ответить на вопросы главкома. Хотя, я думаю, до этого не дойдет. Поскольку разговор шел вечером, а расширенное заседание коллегии МАП было назначено на следующее утро, я, приехав в институт, вызвал художников. Они нарисовали пилота, сидящего в кабине самолета, который наводит некий прожектор на цель, и на эту подсвеченную цель идет ракета. Примитивная такая получилась картинка, величиной в половину ватманского листа. Но на художественный шедевр у нас, просто, не было времени.
И вот - утро, зал коллегии. Стены увешаны огромными плакатами из КБ, где тщательно изображены самолеты, вертолеты и их модификации, которые только разрабатывались в стране или проходили испытания. Кутахова это очень заинтересовало, и он, прежде чем занять свое место, решил познакомиться с ними поближе. Но едва увидел нашу схемку "Оружие с лазерным подсветом", больше уже ничего не захотел ни видеть, ни слышать,- все его вопросы сосредоточились вокруг темы, обозначенной на нашем плакатике. В общем, результатом того заседания коллегии стало решение, в котором одним из первых пунктов рекомендовалось выпустить постановление Военно-промышленной комиссии о создании лазерного оружия. Еще одним толчком в этом направлении были сообщения о том, что американцы применяют во Вьетнаме лазерные бомбы и с их помощью уничтожили какой-то стратегически важный мост, который обычными бомбами разрушить не могли. А тут первый боевой вылет с применением нового вида оружия - и сразу же успех. Эта информация вызвала интерес в наших военных и политических кругах, и делу дали ход. Вряд ли Кутахов сам придумал лазерное оружие, скорее что-то где-то прочитал и просто решил выяснить, насколько наша наука владеет этой темой. Мы же с Хоролом, написав свой отчет, положили его на полку, потому что никто им не заинтересовался. А теперь вдруг - решение коллегии! На его основании быстро было принято постановление ВПК - его проще было сделать, чем постановление ЦК КПСС и СМ СССР, и этот документ лег на стол к Н. С. Строеву , который тогда был первым заместителем председателя ВПК .
Тот вначале решил "привязать" новую ракету к Су-24 . А на нем уже стояла единственная фронтовая ракета - других просто не существовало - Х-23 с радиокомандным наведением . И главный конструктор системы управления вооружением "Пума" , стоявшей на Су-24, Зазорин резко возразил против проекта решения ВПК: дескать, зачем мне какое-то неизвестное новое оружие, если есть Х-23?
Строев, человек мудрый и осторожный, собрал совещание по этому вопросу, на котором мы с Хоролом объясняли всем собравшимся принцип лазерного "прожектора". Да, сказали мы, лазерное пятно будет ползать по цели, и точность наводки ракеты на нее связана с гиростабилизацией "прожектора". Но, в зависимости от расстояния, с которого ракета уйдет к цели, можно обеспечить точность попадания в нее в радиусе 3-5 метров. Зазорин улыбнулся: - Но я уже сейчас при испытаниях получаю точность попадания Х-23 в пределах полутора метров. Зачем мне ракета с худшими показателями? Я возразил: - Ты же понимаешь, что при командном наведении нельзя произвести залп, поскольку оператор ?привязан? к ракете, пока она не дойдет до цели. В нашем же случае важен только момент схода ракеты с пилона, когда головка ее схватывает цель. Дальше уже идет самонаведение и оператор или летчик должен только удерживать лазерный "прожектор" на цели, что в полете им значительно проще выполнять. К тому же можно использовать подсветку с другого самолета. Строев, выслушав нас и будучи верным каким-то консервативным задаткам своего характера, решил, что разговоры разговорами, а тут уже идут реальные испытания Х-23 с неплохими результатами. И он придержал проект постановления ВПК у себя в аппарате, а конкретно - оно оказалось у генерал-майора Бориса Николаевича Ворожцова , прошедшего в свое время хорошую школу Спецкомитета Совета Министров. Позже, когда мне пришлось готовить ряд государственных документов очень высокого уровня, судьба снова свела меня с Борисом Николаевичем, который помогал мне в работе над ними. После этого я в полной мере осознал, каким должен быть настоящий чиновник, в лучшем понимании этого слова, а не то что сейчас, когда его иначе, чем с ругательным оттенком, не произносят. Однако тогда, после совещания у Строева, постановлению ВПК Ворожцов хода не дал, видимо, по указанию своего начальства. Но, как говорится в народе, не на того напали. Кутахов не забыл ни о своем интересе к лазерному оружию, ни о постановлении ВПК. К тому же главком ВВС настоящий патриот и очень эмоциональный человек, для которого нет ничего выше интересов Родины, мощи Военно-Воздушных Сил - не знал преград на пути к поставленной цели.
Каждую встречу с нами, учеными, создателями и производителями авиатехники, он начинал примерно так:
- Мы, советские соколы, должны быть вооружены лучшим оружием в мире, а вы тут? И далее следовала небольшая политбеседа на тему о том, что Родина требует от своих "соколов" летать быстрее всех, выше всех, дальше всех, но есть люди, которые сидят в своих креслах и сдерживают прогресс в авиации и т.д. За это мы в шутку прозвали его между собой "Комэска" - командир эскадрильи. Кутахов не очень разбирался в технических тонкостях, но, будучи настоящим летчиком, безгранично верил в авиатехнику, в отличие от ряда других специалистов ВВС, имевших техническое образование. Более того, встречались (да и теперь встречаются) среди них такие, кто считал себя намного умнее конструкторов-разработчиков и потому имел смелость оспаривать решения или мнения целых конструкторских и научных коллективов.
А Кутахов нам доверял абсолютно. Поэтому он и позвонил мне однажды по "кремлевке": - Как дела с созданием лазерных систем? Где постановление ВПК, что с решением коллегии МАП? Я ответил, что реализация постановления по каким-то, не зависящим ни от меня, ни от Хорола причинам задерживается. Более того, кроме нашего отчета, с которым мы всех познакомили, никем ничего так и не сделано - нет аванпроекта, для ведения работ по этой теме не выделено финансирование. А нашу идею даже изобретением нельзя назвать, так как на нее нет авторского свидетельства. - Меня все это настораживает,- сказал я в заключение Кутахову. - Мы будто в какую-то стену уткнулись и не можем ее пробить.
Его реакция была мгновенной и он, с присущим ему напором и верой в правое дело, добился у председателя ВПК Л. В. Смирнова вынести этот вопрос на заседание Комиссии, где Хоролу и мне снова предложили выступить, теперь уже с анализом того, что выполнено по ранее принятому решению. К этому времени у нас уже существовали глубокие технические проработки, был сделан макет, нарисованы подробные схемы, а у себя в институте мы даже начали моделировать на стендах различные режимы применения новой перспективной системы.
Но когда я шел по Свердловскому залу Кремля, где проходили заседания ВПК, докладывать Комиссии наши соображения, услышал громкий шепот Ворожцова, явно рассчитанный на "всеуслышание":
- Вон Федосов и Хорол - два авантюриста, которые затягивают страну в многомиллиардные затраты. С этим напутствием я и предстал перед Леонидом Васильевичем Смирновым . И мы с Давидом Моисеевичем довольно четко доложили, как обстоят дела, что нужно, на наш взгляд, предпринять, чтобы ВВС получили в ближайшем будущем принципиально новые системы вооружения. Очень энергично поддержал наши предложения министр оборонной промышленности СССР С. А. Зверев , и с этого момента открылась "зеленая улица" для создания систем лазерного подсвета "Прожектор" и "Кайра" и системы оружия с лазерными головками самонаведения. В 1970 году было принято постановление Совета Министров СССР о создании комплекса вооружения, состоящего из лазерной станции подсветки цели "Прожектор-1", которая размещалась в контейнере самолета-носителя и ракеты Х-25 . У нее сохранилась та же компоновка, что и у Х-23, но стояла уже полуактивная лазерная головка самонаведения "24Н1" .
"Кайра" представляла собой встроенную систему синхронного прицела, которая обеспечивала подсветку цели не только для ракет, но и для бомб. Создание всех этих систем пришлось на время окончания работ по МиГ-23 , и на период, когда из Вьетнама нам стали доставлять образцы так называемых флюгерных лазерных головок для оснащения штатных бомб и специальных "Уоллай" - планирующих бомб с большой боевой частью . Подобную бомбу поручили сделать и Бисновату . Она не имеет двигателя, но тем не менее движется по управляемой траектории благодаря использованию небольших крыльев. Задача эта была успешно решена для МиГ-23 , а вот под МиГ-21 такую бомбу можно было подвешивать, только подрезав ей крылья, что, естественно, резко снижало управляемость бомбы. Тогда Бисноват поставил на нее двигатель. Таким образом, получилась новая ракета - Х-29 . На ней использовали ту же лазерную головку самонаведения, что и на Х-25 .
Х-29 имела фугасно-проникающую боевую часть весом 320кг и использовалась для поражения мощных железобетонных укрытий, мостов, промышленных объектов и т.д. А Х-25, которая несла боевой заряд весом 90 кг, применялась для борьбы с малоразмерными наземными и надводными целями. Но я забежал на несколько лет вперед, поэтому вернусь к началу 70-х годов.
Описываемые события совпали с первой фазой моей работы в должности начальника института. В это время шли частые совещания и заседания в МАП, связанные с созданием и доводкой Су-24 , МиГ-25 , МиГ-23 , начиналась отработка системы Су-7Б (в последующем - Су-17 ), конструктора Н. Г. Зырина . Вопросов по работе с этой группой машин возникало много, мне приходилось присутствовать на всех совещаниях на уровне министра авиационной промышленности, но прямого общения с ним как-то не получалось.
Ссылки: