Немецкие ракетные специалисты в НИИ-88

Всего в НИИ-88 из Германии прибыло более 150 немецких специалистов. С семьями это составило почти 500 человек. В составе прибывших были и высококвалифицированные ученые, и инженеры, которые сотрудничали с нами в институте "Рабе" и институте "Нордхаузен" .

Так, в немецком коллективе оказалось 13 профессоров, 32 доктора- инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик. Организация немецких специалистов, размещенная на острове Городомля , получила статус филиала N 1 НИИ-88 . Таким образом, формально весь состав подчинялся директору НИИ-88 Гонору . Директором филиала вначале был назначен Ф.Г. Сухомлинов , работавший ранее в аппарате Министерства вооружения, но вскоре его заменил П.И. Малолетов , бывший директором завода * 88 . Руководителем с немецкой стороны был назначен профессор Вольдемар Вольф , бывший руководитель отдела баллистики фирмы "Крупп", а его заместителем - инженер-конструктор Бласс . В состав немецкого коллектива вошли видные ученые, труды которых были хорошо известны в Германии: Пейзе - термодинамик; Франц Ланге - специалист по радиолокации; Вернер Альбринг - аэродинамик, ученик Прандтля ; Курт Магнус - физик и видный теоретик-гироскопист; Ганс Хох - теоретик, специалист по автоматическому управлению; Блазиг - специалист фирмы "Аскания" по рулевым машинам. В подавляющем большинстве немецкие специалисты, попавшие в НИИ-88, не были ранее сотрудниками фон Брауна в Пенемюнде . К ракетной технике они приобщились в институтах "Рабе" и "Нордхаузен", уже работая с нами вместе. Вернер фон Браун так отозвался о вывезенных к нам немецких специалистах: "... СССР все же удалось получить главного специалиста по электронике Гельмута Греттрупа ... Но он оказался единственным крупным из специалистов Пенемюнде, оказавшихся в их руках". Немецкие специалисты, вывезенные из Германии, работали не только в НИИ-88 на Селигере . Поэтому стоит остановиться на их правовом и материальном положении в нашей стране. Оно было в различных организациях практически одинаковым, ибо определялось идущими сверху приказами соответствующих министерств. Все вывезенные в СССР специалисты вместе с членами семей обеспечивались продовольствием по нормам существовавшей у нас до октября 1947 года карточной системы, наравне с советскими гражданами. Размещение по прибытии в Союз производилось во вполне пригодных для проживания зданиях. От места жительства до работы и обратно, если это было достаточно далеко, специалисты доставлялись на автобусах. На острове Городомля все жилые здания были добротно отремонтированы и жилищные условия были по тем временам вполне приличные. Во всяком случае, семейные специалисты получили отдельные двух- и трехкомнатные квартиры. Я, когда приезжал на остров, мог только завидовать, ибо в Москве жил с семьей в коммунальной четырехкомнатной квартире, занимая две комнаты общей площадью 24 квадратных метра. Многие наши специалисты и рабочие еще жили в бараках, где не было самых элементарных удобств.

В зависимости от квалификации и ученых званий или степеней немецким специалистам устанавливалась довольно высокая зарплата . Так, например, доктора Магнус, Умпфенбах, Шмидт получали по 6 тысяч рублей в месяц, Греттруп и Швардт - по 4,5 тысячи, дипломированные инженеры - в среднем по 4 тысячи рублей. Для сравнения можно привести тогдашние месячные оклады основных руководящих специалистов НИИ-88 (это в 1947 году): у Королева - главного конструктора и начальника отдела - 6 тысяч рублей, у главного инженера института Победоносцева - 5 тысяч 196 рублей, у заместителя Королева Мишина - 2,5 тысячи рублей. Мой оклад был 3 тысячи рублей. Наравне со всеми советскими специалистами, работавшими в НИИ-88, немцы поощрялись сверх указанных окладов большими денежными премиями за выполнение в плановые сроки этапов работ. В выходные и праздничные дни разрешались выезды в районный центр Осташков, Москву, посещение магазинов, рынков, театров и музеев. Поэтому жизнь на острове за колючей проволокой не могла идти ни в какое сравнение с положением военнопленных. Я уже упоминал о том, каким образом уехала из Бляйхероде и попала на остров Городомля озера Селигер Урзула Шефер . В немецком коллективе, жившем достаточно замкнуто, присутствие красивой одинокой женщины не вызывало никакого восторга у жен немецких специалистов. Фрау Шефер обратилась к администрации с просьбой разыскать мужа, находящегося в плену на территории Союза. Соответствующие органы действительно отыскали в одном из лагерей для военнопленных ее мужа. Оказалось, что он антифашист и чуть ли не организатор новой немецкой партии среди пленных. Его освободили из лагеря и отправили к жене. Но к тому времени, пока его оформляли и он добрался до острова, его прелестная супруга резко изменила политическую ориентацию и среди немецкого коллектива оказалась самой ярой сторонницей разгромленного фашистского режима. Уполномоченные госбезопасности на острове были по этому поводу в полном расстройстве.

Такая красивая и вдруг настоящая, неприкрытая национал-социалистка. Что с ней делать? Но тут появился муж - почти коммунист. Его попросили воздействовать на разбушевавшуюся жену. Кажется, ему это не удалось, и от греха подальше наши органы безопасности досрочно отправили их обоих в Восточную Германию. Официально все немецкие специалисты именовались в переписке "иноспециалистами" и были объединены в "коллектив 88". Сами немцы разделились на специализированные структурные подразделения. На 1946 и начало 1947 года руководством НИИ-88 был составлен тематический план работы немецкого коллектива, включавший консультации по выпуску русского комплекта документации по А-4, составление схем исследовательских лабораторий А-4 и ЗУР , исследование вопросов, связанных с форсированием двигателя А-4, разработку проекта двигателя с тягой 100 т, подготовку к сборке ракет из немецких деталей, укомплектованных в институте "Нордхаузен". Важнейшим этапом этого периода, пожалуй, была разработка предложений к программе пусков А-4, которые планировались на осень 1947 года на Государственном центральном полигоне в Капустином Яре ("Капъяре"). Перед немецкими специалистами, среди которых были участники боевых стрельб и специалисты по измерениям и баллистике, была поставлена задача получить максимум информации о ракетах при минимальном числе пусков. Практически речь шла о программе, не превышавшей 10-12 пусков. С этой работой немцы справились успешно, а Хох и Магнус, как уже я говорил выше, помогли определить причину сильного отклонения ракеты А-4 при втором пуске.

В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов. Полугодовой опыт показал, что немецкие специалисты, не представлявшие полностью укомплектованного коллектива, практически изолированные от вновь формируемой технологии производства, не связанные с нашей вновь организуемой кооперацией по двигателям, системам управления и материалам, не способны решать задачи создания новых ракетных комплексов.

Тем не менее по предложению Греттрупа им была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальнего действия. Проекту ракеты был присвоен индекс "Г-1" (позднее фигурировал еще индекс Р-10) . Руководителем проекта и главным конструктором новой ракеты был назначен Греттруп .

Вновь созданный в "коллективе 88" отдел получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы института. Он состоял из секторов баллистики, аэродинамики, двигателей, систем управления, испытаний ракет и конструкторского бюро. Непосредственным руководителем отдела, как и других отделов НИИ-88, стал главный инженер института Победоносцев . Я как его заместитель по системам управления должен был курировать работу немецких специалистов по новой системе управления, соответственно по двигателям им обязан был помогать начальник двигательного отдела НИИ Уманский , по материалам - Иорданский, по испытаниям - Воскресенкий и т.д. Я неоднократно в течение 1947 и 1948 годов бывал на "немецком" острове. Обычно после таких командировок у меня были трудные и доверительные беседы с Победоносцевым и Гонором.

Мне казалось очевидным, что находящаяся в информационной изоляции группа специалистов в наше "системное" время не сможет выполнить проект новой ракетной системы, который бы вписывался в создаваемую в стране инфраструктуру проектирования, производства и, самое главное, вооружения. Победоносцев в минуты откровения сокрушенно внушал: "Борис Евсеевич! Неужели вы еще не поняли, что немцы ни в коем случае не будут нашими режимными органами допущены к настоящей совместной работе. Они находятся под двойным контролем - нашим (как специалисты) и органов НКВД , которым в каждом из них чудится фашист, перешедший на службу американской разведки. А кроме того, что бы они ни сотворили, это будет не созвучно нашей теперешней тенденции в идеологии о том, что все вновь и ранее созданное в науке и технике сделано без всякой иностранщины".

Эти откровенные разговоры с Победоносцевым имели продолжение. Директор НИИ Гонор был генералом и одним из первых Героев Социалистического Труда, но вследствие своего сугубо неарийского происхождения тоже не мог противостоять подъему мутной волны "борьбы с иностранщиной" и "космополитами" . Вскоре и он был снят с работы, а затем и арестован по обвинению в причастности к "сионистскому" заговору. О его судьбе я пишу ниже. Справедливости ради надо оговориться, что немцы, если судить по специалистам, с которыми я близко соприкасался, быстро перестроились. За почти два года работы в побежденной Германии, общаясь с немцами разных социальных групп, я ни разу не почувствовал ни антисемитского, ни великогерманского шовинистического духа. Тогда я думал, что это было результатом дисциплины, трусости и покорности победителям. Но, посетив ФРГ в 1990 и 1992 году, я также не обнаружил следов антисемитизма или того, что у нас называли реваншизмом.

Ссылки: