План Оппенгеймера превратили в план Баруха

Судьба плана Оппенгеймера была уже фактически предрешена. За день до получения доклада Бирнс и Трумэн выбрали того, кто должен будет представить в ООН этот план русским. Им стал Бернард Барух , семидесятипятилетний банкир и, как он сам считал себя, советник президента. Правда, вскоре и Трумэн, и Бирнс раскаялись в своем выборе. ("[Барух] желает править миром, Луной и, возможно, Юпитером, - но это мы еще посмотрим", - этим вечером написал президент в своем дневнике.) Для Консультативной группы ошибка была очевидна: "Я был крайне раздосадован, прочтя прошлым вечером об этой новости", - доверил Лилиенталь своему дневнику. "Мы проиграли" - сказал Оппи Хигинботэму в день, когда услышал о назначении Баруха.

Худшие опасения Оппенгеймера начали сбываться после того, как Барух подобрал себе группу консервативных дельцов и давних закадычных друзей, чтобы "подработать" доклад Ачесона-Лилиенталя. "Сборище стариков", - сокрушался Лилиенталь. "Уоллстритовцы", - хмыкнул Буш. Прошла всего неделя после вступления в должность, а неуравновешенный Барух уже пригрозил подать в отставку, когда в прессе появилось упоминание о докладе Ачесона-Лилиенталя . За следующие две недели Барух и его приятели переделали план Оппенгеймера в нечто такое, от чего Консультативная группа категорически отказалась с самого начала: исправленный вариант старого призыва к объявлению войны вне закона. Однако за фасадом распропагандированного плана Баруха скрывались гораздо более зловещие признаки. "Они свидетельствуют, что американский народ готовят к тому, что русские откажутся от плана", - писал Лилиенталь. Оппенгеймер и Консультативная группа принципиально не затрагивали вопроса о санкциях, которые должны применяться к виновным, полагая, что его лучше оставить ООН и ADA. Зато Барух с дружками расплывчато, но угрожающе говорили о "заслуженном наказании" для нарушителей. (Председатель Объединенного комитета начальников штабов, когда поинтересовались его мнением о плане, деликатно заметил, что все базы, на которых Барух предлагал создавать арсеналы атомных бомб для применения против возможных агрессоров, были "слишком уж явно нацелены на СССР".) Основным союзником Баруха в процессе переработки плана Оппенгеймера был семидесятилетний Гровс , ставший, благодаря своему возрасту, "толкователем военной политики". Полагая, что желанием Баруха являлось всего лишь стремление "показать товар лицом", Оппенгеймер дважды отвергал предложение сделать его научным консультантом делегации. Отказались и Буш с Лоуренсом. В конце концов, по настоянию Гровса, временным консультантом согласился стать Роберт Бэчер , а в Нью-Йорке к Баруху и его команде примкнул - вопреки совету Оппи - физик из Калтеха Ричард Толмен . В разговорах, ведущихся в университетах, Оппенгеймер проявлял сдержанность и не критиковал публично план Баруха. Но все сомнения относительно личных взглядов Оппи рассеялись в конце мая, когда Гувер направил Баруху и Бирнсу "возможно, заинтересующую их" запись недавно состоявшегося телефонного разговора между Оппенгеймером и физиком, личность которого установить не удалось. Подслушанный разговор не только со всей очевидностью продемонстрировал отношение Оппи к Баруху, но и показал, насколько физик был готов оказать противодействие новому плану. "Я всего лишь хочу обсудить эту сторону вопроса и взглянуть, можно ли сделать хоть что-то. Я думаю, если цена такова, что я должен буду жить с этим стариком и его народом, она может оказаться чересчур высока.... Я от них ничего не хочу, но если я смогу повлиять на его совесть, то это - все, чего я желаю. ... Мне очень сложно сказать, принесли ли мои связи с теми европейскими учеными вред или же какую-то пользу".

Несколько дней спустя Гувер передал Баруху запись еще одного подслушанного телефонного разговора, в котором Оппи высказывался о мобилизации общественного мнения против этого плана, чтобы "запереть этого парня в ящике". 14 июня 1946 года Оппенгеймер, Бэчер и Артур Комптон безмолвные и угрюмые сидели в спортивном зале Хантер Колледжа - временном пристанище ООН в Бронксе Нью-Йорка, а в это время мир знакомился с планом Баруха . "Мы собрались здесь, чтобы сделать выбор между живым и мертвым", - начал цветисто и напыщенно Барух - так предложил ему один из помощников, консульант по связям с общественностью. Спустя пять дней русские полностью и категорически отвергли этот план. Вернувшись в конце июля в Вашингтон, Лилиенталь и Оппенгеймер бодрствовали до самого утра, обсуждая в гостиничном номере Оппи упущенные возможности. Лилиенталь полагал, что физик, прежде уверенный в себе и даже полный энтузиазма человек, стал прошлой весной совсем иным. Он, при всей своей огромной притягательности и яркости ума, "поистине трагическая личность. Когда я уходил от него, он выглядел крайне подавленным: "Я готов отправиться куда угодно и делать все, что угодно, но никаких новых идей выдвинуть не способен. И я прихожу к заключению, что физика и преподавание ее - все то, что составляет всю мою жизнь, - теперь кажется никому не нужным делом". Это было последним, что истерзало мое сердце.

Ссылки: