В 1928 стране произошли перемены, начавшиеся с Шахтинского дела

Тем временем в стране начинались большие перемены. И далеко не к лучшему. По мнению автора, которое он ни в коем случае не намерен навязывать читателю, решающий поворот к тяжелейшей для страны и народа ситуации, а для органов государственной безопасности - губительной, начался весной 1928 года. Тогда газеты опубликовали официальное сообщение прокурора Верховного суда СССР, в котором, в частности, говорилось: "Органами ОГПУ при прямом содействии рабочих раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности" Назывался и конкретный район, где действовали контрреволюционеры,- Шахтинский в Донецком угольном бассейне. Сообщение ошеломило страну. Надо напомнить читателю, что освоение Кузнецкого угольного бассейна тогда лишь намечалось (сам город Кемерово, центр Кузбасса, был основан только в 1925 году на месте двух сел), и Донбасс справедливо именовался "Всесоюзной кочегаркой". Не успело завершиться даже предварительное следствие, а его результат был уже предрешен.

13 апреля 1928 года генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Сталин в докладе на активе Московской парторганизации безапелляционно заявил: "Факты говорят, что "шахтинское дело" есть экономическая контрреволюция, затеянная частью буржуазных спецов, владевших ранее угольной промышленностью". Это высказывание было равносильно партийной директиве, обязательной к исполнению. Сегодня широко распространено мнение, что так называемое Шахтинское дело было целиком сфабриковано чекистами из сугубо карьеристских побуждений, приумноженных стремлением угодить вождю. И карьеризм, и подхалимаж действительно сыграли свою роль. Но все обстояло гораздо сложнее. К шахтинскому процессу вполне применим термин "амальгама". Очень интересная штука эта самая амальгама. Обычно так называют сплав ртути с другим металлом, например серебром. Он используется при изготовлении дорогих зеркал. А еще так называют смесь разных материалов, которые растирают тяжелым пестиком в ступке до тех пор, пока она не превратится в абсолютно однородную массу, в которой уже невозможно различить первоначальные компоненты. В данном случае неразличимо для неискушенного глаза были перемешаны правда и ложь, подлинные факты и заведомо фальсифицированное толкование оных. Хозяйство Донбасса было основательно разрушено Гражданской войной. Многие шахты выведены из строя, штреки и лавы завалены, забои затоплены, шахтное оборудование изношено до предела. В таком же печальном состоянии находились подъездные пути, локомотивы и вагоны, электростанции, котельные. Восстанавливали угольную промышленность Донбасса, как тогда говорили, ударными темпами, что в переводе на нормальный русский язык означало - штопали на живую нитку. Беда состояла не только в отвратительном состоянии шахт. За годы двух войн в бассейне почти не осталось квалифицированных шахтеров: многие погибли на фронтах, кто стал инвалидом, кто просто подался в иные места. Еще хуже обстояло с инженерно-техническими работниками. Кадровых рабочих сменили вчерашние выходцы из окрестных деревень. Самым сложным механизмом, с которым им раньше приходилось иметь дело, был обыкновенный плуг. Они сохранили деревенские взгляды и привычки и в шахтерских поселках. Сложной техники они не понимали, не любили ее и даже опасались. До революции к инженерам относились почтительно. Их было немного, к примеру, строительством довольно крупного моста мог руководить всего один специалист с высшим техническим образованием. Инженеры, особенно с именем, хорошо зарабатывавшие, нередко входили в состав директоров акционерных обществ и составляли своего рода касту, нередко противопоставлявшую себя дворянству, духовенству, офицерскому корпусу. Большинство инженеров политики чурались. Крупные, зарабатывавшие большие деньги, тяготели к кадетам, выходцы из небогатых семей - к меньшевикам. У старых рабочих отношения с инженерами были отчужденно-уважительные, каждый из них делал свое дело, и только. Теперь положение изменилось. Новые рабочие относились к инженерам и старым мастерам как к классовым врагам, в лучшем случае - попутчикам. Их презрительно называли спецами (это словцо, кстати, придумали не сами рабочие, а партийные функционеры). Им завидовали - из-за больших заработков, хороших пайков, даже чистой одежды и особенно - сохранившихся кое у кого "инженерных фуражек" с пресловутыми молоточками. (В конце концов их запретили носить, как и нагрудные значки.) К тому же им, как всем крестьянам вообще, была свойственна подозрительность и врожденная, порой неосознанная неприязнь к "чужакам", непонятным для них людям, интеллигентным в особенности. Когда на шахтах начались одна за другой поломки, аварии, а то и катастрофы с человеческими жертвами, в шахтерской среде сразу возникло твердое убеждение, что это не случайно, что виноваты во всем инженеры, спецы. Никакие аргументы - изношенность оборудования, скверное обслуживание машин и механизмов, низкая квалификация рабочих, пренебрежение ими техникой безопасности - ни на кого не действовали и действовать не могли. Из-за классовой ненависти к эксплуататорам и барам (а для многих шахтеров из деревенских инженеры, раз они не вкалывали в забоях, были бездельниками, барами). Формированию общественного (точнее, единого) мнения способствовало и объективное обстоятельство: несколько случаев умышленного вредительства на шахтах и иных производствах Донбасса действительно имели место! Полномочным представителем ОГПУ по Северо-Кавказскому краю уже несколько лет был один из самых известных чекистов страны - Ефим Евдокимов . К моменту перехода в 1934 году на партийную работу он был единственным на все ОГПУ кавалером четырех орденов Красного Знамени. Начальником ЭКО - экономического отдела у него был Константин Зонов .

Надо сказать, что сотрудники ЭКО и в центре, и на местах считали себя обделенными славой и, соответственно, наградами. На фоне лихих парней из КРО , таинственных небожителей из ИНО они ощущали себя жалкими счетоводами кустарных артелей или домкомов. Зонов быстро сообразил, что на общем фоне бесчисленных аварий, низкой производительности труда, несчастных случаев, а также единичных фактов подлинных актов вредительства и саботажа можно слепить громкое, на весь Союз, дело. По принципу амальгамы. Ефим Евдокимов обладал характером анархистского склада, еще подростком участвовал в баррикадных боях в Сибири, когда разразилась первая русская революция. Был весьма честолюбив и не слишком щепетилен. Образованием Евдокимов обременен не был, но обладал природным умом и сметкой. Евдокимов мгновенно уловил смысл подсунутой ему Зоновым идеи, но опасался, что вытянуть из нее громкое дело не удастся. Приехав в Москву, он доложил свой довольно расплывчатый план Менжинскому . Прочитав список "вредителей" на несколько десятков фамилий, председатель ОГПУ ужаснулся. Во-первых, он не нашел убедительных доказательств их преступной деятельности, во-вторых, понял то, что для Евдокимова не имело особого значения: арест и осуждение (а предъявляемая следствием статья была расстрельной) такого числа опытных инженеров и других специалистов могут привести к самым печальным последствиям для всей угольной промышленности Донбасса . В таком случае предъявить обвинение во вредительстве можно будет уже самому Евдокимову. (Так оно и произошло несколько лет спустя: Большой террор нанес непоправимый вред всему народному хозяйству, науке, культуре, здравоохранению, обороноспособности страны. Не говоря уже о том, что жестоко дискредитировал саму идею коммунизма.) Евдокимов приуныл. Выручил его человек, которого Ефим Георгиевич, мягко говоря, недолюбливал,- Ягода . Заместитель председателя уловил то, чего не учел Менжинский. Ускоренная индустриализация страны на обломках нэпа продвигалась туго. Так называемые правые - прежде всего редактор "Правды", член Политбюро ЦК ВКП(б) Николай Бухарин , председатель Совнаркома СССР Алексей Рыков и председатель ВЦСПС Михаил Томский - предвидели весьма серьезные трудности на этом пути.

Генсеку надо было оправдаться в глазах масс, он уже был первым лицом в стране, вождем, но еще не успел стать единоличным властелином, полубогом, который мог не считаться ни с кем и ни с чем. "Вредительство" спецов стало бы для него спасительной уловкой. Тем более что отсталые слои населения России охотно приняли бы такое объяснение. Чтобы все "лавры" не достались Евдокимову и Зонову, Ягода послал в Донбасс двух надежных людей: Абрама Слуцкого , начальника одного из отделений экономического управления, и своего старого приятеля Матвея Бермана (старшего из двух братьев-чекистов). Матвей тогда не был даже сотрудником центрального аппарата ОГПУ, работал во Владивостоке. В горном деле не разбирался, ибо до революции изучал коммерческое дело, однако хорошо понимал главное - чего от него хочет Ягода. В Москву оба эмиссара вернулись с ворохом доказательств вредительства на шахтах. Заранее они, естественно, убедили сомневавшегося Евдокимова. Для Менжинского это стало настоящим потрясением. Тяжело больной (бронхиальная астма, грудная жаба, к тому же поврежденный позвоночник), Менжинский уже не в состоянии был противостоять указаниям Сталина и бурной деятельности своего заместителя. Обладая множеством замечательных качеств, Вячеслав Рудольфович, к сожалению, не был наделен от природы сильной волей и твердым характером. А без этих двух достоинств личная порядочность не долго продержится перед мощным натиском давления извне. В центральном аппарате ОГПУ самым близким по духу к Менжинскому человеком был Артузов. К тому же он был высококвалифицированным инженером - единственным на всю Лубянку! Он тоже не мог представить, чтобы в Донбассе существовала многочисленная подпольная контрреволюционная организация. На таковую непременно вышли бы сотрудники КРО. С другой стороны, он понимал, что совершить акт вредительства на шахте специалисту ничего не стоило. Кроме того, тогда у него не было оснований подозревать Евдокимова в фабрикации дела. Они были давно знакомы, оба принимали активное участие в ликвидации Национального центра - Евдокимов в ту пору возглавлял Особый отдел в Московской ЧК . Будучи человеком глубоко порядочным, искренне гордящимся своей службой в ВЧК-ОГПУ, Артузов просто не представлял, чтобы кадровые, заслуженные чекисты, с боевым прошлым, могли беззастенчиво фабриковать дутые дела, подводить под расстрельные статьи невинных людей. Таковое просто не укладывалось в его сознании. Эта поразительная наивность дорого ему обойдется!

Ссылки: