Появление Берии на руководящем посту НКВД и арест Реденса

Известно, что Сталин поручил Г. М. Маленкову подобрать кандидатуру на должность первого заместителя наркома НКВД, который, как пишет в своей книге А.Г. Маленков "О моем отце Георгии Маленкове" , отвечал бы трем условиям: "имел опыт работы в органах, опыт партийной работы и чтобы он, Сталин, мог ему лично доверять". Маленков предварительно дал такое задание своему сотруднику В. А. Донскому, и тот, продолжает А. Г. Маленков, "предложил кандидатуру Л. П. Берия, который удовлетворял поставленным Сталиным условиям. Он имел опыт работы в органах и партии, а после того, как заслонил Сталина своей грудью во время организованного им же мнимого покушения на "вождя", пользовался доверием Сталина. Маленков предложил Донскому подобрать еще шесть кандидатур и затем все семь представил Сталину. Сталин выбрал Берию".

Светлана пишет в своей первой книге: "Приход Берия в 1938 году в НКВД Москвы означал для Реденса недоброе - он понимал это. Его немедленно же откомандировали работать в НКВД Казахстана , и он уехал с семьей в Алма- Ату. Там они пробыли недолго. Вскоре его вызвали в Москву - он ехал с тяжелым сердцем, - и больше его не видели..."

Вроде все здесь верно, и я думал долгое время так же. Но в действительности все было не так. Берия не мог отправить отца в Алма- Ату, потому как он уехал в Казахстан в начале 1938 года, а Берия пришел в НКВД на пост первого заместителя наркома в первых числах августа 1938 года - с подачи Маленкова. На дальнейшие события проливает свет Василий Сталин в своем письме ЦК КПСС от 19 января 1959 года, написанном из тюрьмы и опубликованном в документальном сборнике "Иосиф Сталин в объятиях семьи":

" Маленков . Об этом человеке стоит поговорить подробнее. Вообще, если проследить за ходом карьеры Маленкова и Берия, то легко заметить, как они друг друга тянули и выручали. Вот довольно характерный факт их взаимного сотрудничества на заре их обоюдной карьеры еще до войны. Речь идет о С.Ф. Реденсе , одном из старейших чекистов-дзержинцев. Я его хорошо знал, ибо он являлся мужем сестры моей матери А. С. Аллилуевой. Когда Берия назначали в НКВД, Реденс был для него помехой на должности Нач. упр. НКВД Москвы, ибо Реденс знал Берия по работе в Закавказье с отрицательной стороны и был вхож к т. Сталину в любое время. Берия решил убрать Реденса с дороги. Когда Берия заговорил с т. Сталиным о необходимости ареста Реденса (я случайно был при этом разговоре), т. Сталин резко возразил Берия, и казалось, что вопрос этот больше не поднимется. Но как было ни странно для меня - Берия был поддержан Маленковым. Маленков сказал, что знает Реденса по работе в Москве и поддерживает мнение Берия об аресте. Сейчас я не помню, кем в то время работал Маленков, но кажется, он имел отношение к кадрам партии, ибо хорошо помню слова т. Сталина:

"Разберитесь тщательно в кадрах с товарищами из ЦК, - я не верю, что Реденс - враг". Как провел в ЦК этот разбор Маленков, я не знаю, но факт, что Реденса арестовали. После ареста Реденса по наушничеству Берия вход в наш дом Анне Сергеевне был закрыт, но по ее просьбе я просил т. Сталина принять ее. Мне за это посредничество попало и было сказано:

"Я не поверил Берия, что Реденс враг, но работники ЦК то же самое говорят. Принимать Анну Сергеевну я не буду, ибо ошибался в Реденсе. Больше не проси"... Вот так Маленков и Берия обманывали т. Сталина и убирали честных людей... Вся система Берия и Маленкова была построена на принципе - не наш человек к т. Сталину не должен быть вхож. Создавалась некая изоляция, чтобы любая информация к т. Сталину могла поступать только через них или контролироваться ими же".

А затем 2 ноября 1938 года, на другой день после возвращения из отпуска, скоропостижно скончался П.С. Аллилуев , а еще спустя 18 дней был арестован мой отец. И здесь, как я уже говорил ранее, была своя роковая связка. Познакомившись в последнее время со множеством архивных материалов, я пришел к выводу, что отца направили в Казахстан потому, что он знал, что представляет собой Л.И. Мирзоян -еще по Закавказью.

Многое, сложившееся в Казахстане, оказалось аналогичным ситуации в Азербайджане, когда Мирзоян был там первым партийным лицом. Знания отца, и самого Мирзояна, и общей обстановки, которая складывалась вокруг этой фигуры, сильно могли бы пригодиться, чтобы разобраться объективно в казахстанских делах. А дела там происходили странные. Вокруг Л. И. Мирзояна, первого секретаря ЦК КП(б) республики, сложился настоящий культ его личности. Его суждения были непререкаемы, он распоряжался в республике, как в своей вотчине. Его именем назывались города и села. В Карагандинской области была шахта имени Л. И. Мирзояна, был совхоз имени Л. И. Мирзояна, железнодорожная станция Мирзоян. Город Аулис-Ата "по просьбе трудящихся" переименован в Мирзоян. Был и институт имени Мирзояна, и Мирзояновский район в Семипалатинске, и даже пик Мирзояна...

Но Берия, переведясь в Москву, сразу воспользовался этим удобным для него случаем - отсутствием в столице Реденса - и начал свою гробокопательную работу. Он тотчас завел на отца дело, и в него легли первые два доноса - показания С. Вейнберга от 16 августа и Я. Закгейма от 21 августа 1938 года, то есть в том же месяце, как Берия заступил на новую должность. Времени он не терял. Что это за люди, Вейнберг и Закгейм, я не знаю. Но вот два других лица, доносы которых сыграли роковую роль, - люди известные: это С. В. Косиор и Н. И. Ежов .

Их показания легли в дело позже, где-то в апреле 1939 года. Практически на основе показаний этих людей отец был приговорен к расстрелу.

Следователь - полковник Звягинцев , который вел реабилитационное дело моего отца, как я писал выше, сказал мне, что впоследствии и Ежов, и Косиор от своих показаний отказались, это позволило вынести в 1961 году решение о полной реабилитации С.Ф. Реденса. Из этих объяснений я понял, что Ежов и Косиор, несмотря на расстрельный приговор, тогда еще были живы. Что же касается доносов Вейнберга и Закгейма, то в них не содержалось ничего существенного, и поскольку между их доносами и показаниями Ежова и Косиора лежал большой промежуток времени - целых восемь месяцев, - я уверен, будь бы жив Павел, он не допустил бы расправы над отцом. И смерть Павла вряд ли была естественной, но что жена его Евгения Александровна участия в этом черном деле не принимала, как мне кажется, было ясно любому непредвзятому человеку, если бы он захотел докопаться до истины. Поэтому Берия приходилось все время убеждать Сталина в вине Евгении Александровны, он пользовался любым случаем, чтобы бросать на эту женщину тень и замести собственные следы.

Быстрая расправа над Берия унесла с ним в могилу много очень важных тайн как в масштабе государства, так и в объеме нашего семейного гнезда... В связи с этим уместно привести письмо Василия В.М. Молотову от 21 декабря 1953 года, он тогда уже сидел в тюрьме:

"Уважаемый Вячеслав Михайлович! Берия должен ответить на ряд вопросов, касающихся нашей семьи. Это необходимо для истории. Многое становится ясным. Если невозможно это сделать мне, то должны сделать Вы, так как при постановке вопросов надо знать трагедию нашей семьи с 1930 года. Лучше Вас это знал только Киров . Многое и мне неизвестно, так как я был слишком мал. Многое мне рассказывал отец и многое ему было непонятно. Все это необходимо выяснить. Ваш В. Сталин. 21 декабря 1953 года".

К сожалению, когда В.М. Молотов получил это письмо, задавать вопросы уже было некому - Берия давным-давно уже был расстрелян, а ответы на поставленные Василием вопросы ни Хрущеву, ни Маленкову и всем прочим, пришедшим к власти людям, были не нужны. Думаю, что семьям Молотова и Микояна все это важно было бы знать, но в решающий момент их главы дрогнули и промолчали, позволив Берия унести в небытие многие тайны и многие важные истины...

Ссылки: